Мелани Милберн - Время смелых желаний

- Да, почему бы нет, - сказал Алистер и взял ее за руку, потому что земля была бугристой, и он не хотел, чтобы она споткнулась. Или, по крайней мере, старался думать, что притронулся к ней лишь поэтому.

Ее пальцы сжали его ладонь, и она посмотрела на него с улыбкой, от которой у него в груди что-то екнуло.

- Спасибо, что ты привез меня сюда. Это был самый лучший день.

Алистер наклонился к ней и нежно поцеловал ее, и, когда Клементина уже хотела отстраниться, внезапно впился в ее губы и ощутил, как от этого поцелуя у него закипела кровь. Он прижал ее роскошное тело к себе, и она могла почувствовать прилив его желания. Она тихонько застонала, когда почувствовала его близко, потому что поняла, что он возбужден так же сильно, как и она сама. Это было больше, чем просто волнение. Это было захватывающе. Он чувствовал себя первобытным человеком и хотел ее взять прямо здесь, в тени виноградных лоз и олив.

И когда эта мысль оформилась окончательно, он почувствовал еще больше желания в своем теле. Его твердый член упирался в ее живот, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, она прижималась к нему все сильнее, не отпуская его губ, а ее руки гладили его грудь и начинали расстегивать пуговицы.

- У тебя когда-нибудь был секс на природе? - спросил он, не прекращая поцелуя.

Она запрокинула голову назад, чтобы рассмотреть его лицо широко раскрытыми глазами.

- Что? Прямо здесь? Нас же могут увидеть.

Он притянул ее бедра к себе.

- Кто же будет тут на нас смотреть? Сад сильно разросся, а агент не собирается возвращаться, у него сейчас другая встреча. Тут только ты, я и презервативы. Ну, что скажешь?

На ее лице читались возбуждение и страх.

- У меня никогда не было секса нигде, кроме как в кровати. Да и то по пальцам можно пересчитать количество раз, когда я занималась сексом.

- Ну и сколько же раз?

Она опустила глаза на открытый ворот его рубашки.

- До тебя три раза, и ни один из них не стоит вспоминать.

Она была практически девственницей. Мысль о том, что Алистер был у нее почти первым, доставляла ему особое наслаждение. Вернее, он гордился этим. Он научил ее, как чувствовать себя комфортно в своем теле, как расслабляться и получать удовольствие от эротической силы возбуждения и секса.

Возможно, по причине неопытности этот секс с ней так отличался от всего, что у него было. Был настолько особенным. Как будто она могла дотронуться до него под кожей, коснуться тех мест, где никто не бывал раньше. Секс для него был физическим освобождением от напряжения, и ему это нравилось. А сейчас он вышел на новый, более глубокий уровень интимной близости, соединения души и тела. Он этого никак не ожидал. Она открыла в нем что-то новое, и он почувствовал себя настоящим мужчиной, раньше он так никогда себя не чувствовал. Ее тело отвечало на его прикосновения, точно нежный музыкальный инструмент пел в руках профессионального музыканта. Он разделял с ней ее удовольствие. Это усиливало наслаждение. Это был новый уровень восприятия женщины, а со всеми до нее у него был просто секс. Теперь с Клементиной он занимался любовью.

Он приподнял ее подбородок, и их глаза встретились.

- Может быть, сейчас и не самое подходящее время и место, чтобы заниматься любовью.

Он заметил на ее лице тень разочарования.

- Но если ты не хочешь…

Он коснулся ее нижней губы большим пальцем.

- Клементина, я думаю о твоем комфорте.

Она едва заметно прошептала с легкой улыбкой:

- Спасибо.

И Алистер наградил ее долгим поцелуем. В этом поцелуе было немного нежной горечи, которая будто бы напоминала ему, что через несколько дней он больше не сможет ее поцеловать, коснуться или заняться с ней любовью. Они разойдутся каждый своей дорогой и, может быть, встретятся в следующий раз еще через десять лет. Может быть, через все двадцать или даже больше. И он не будет о ней ничего знать и ничего о ней не услышит, у него останется только память о ее прикосновениях и ласках, о том, как она верила ему, и о том, как он чувствовал себя ближе к ней, чем кому-либо другому.

Они ехали обратно в Монако в приятном молчании. Время от времени Алистер указывал на различные достопримечательности, но у него было ощущение, что Клементина глубоко погружена в свои мысли. Она была серьезна. Ее лицо расслаблялось, когда он обращался к ней, но каждый раз, когда он оглядывался на нее, видел на шелковой коже ее лба маленькие морщинки напряжения.

Неужели эта экскурсия в прошлое расстроила ее, вместо того чтобы всколыхнуть радостные воспоминания о том коротком времени, когда она была счастлива? Его детство так сильно отличалось от того, что было у нее. Она была несчастна с самого начала. Алистер даже не мог представить, каково это - переезжать постоянно с места на место, когда у тебя нет никакой возможности остановиться. Ему было неведомо, что значит постоянно менять школы и заводить новых друзей в новых местах. А потом снова делать все это сначала, когда мать говорила, что пора ехать. Может быть, поэтому Клементина так сильно любила старинные вещи и редкие книги. Он видел, как она прикасается к разным предметам в антикварных магазинах.

Ее руки скользили по старинной мебели, фарфору и столовым приборам. Она представляла свой собственный дом, наполненный такими сокровищами.

Если она постоянно отправляла деньги своей матери, к тому же брала на себя всю возможную ответственность за брата, как вообще сводила концы с концами? Она была большим молодцом, что могла себе при этом позволить снимать квартиру и даже покупать какую-то одежду.

По крайней мере, сейчас он мог немного ее побаловать. Удовольствие, которое он получил, когда покупал ей одежду, все еще грело его изнутри. Она была не из тех девушек, которые стараются воспользоваться чьими-то деньгами. Она изо всех сил старалась быть независимой и сильной, чем восхищала его.

Алистер попробовал остановить поток мыслей.

Он не собирается начинать отношения, даже если секс с ней был лучшим в его жизни. Будет нечестно по отношению к Клементине затягивать их роман, потому что она могла начать смотреть на него как на потенциального отца своих детей. Тот факт, что абсолютно незнакомые люди уже видели в них подобные перспективы, раздражал Алистера. Какое право люди имеют даже думать о таких вещах? Пока он не хотел никаких детей. И возможно, никогда не захочет. Он не хотел никакой ответственности, не хотел расходов и не хотел волноваться ни за кого. Он видел горе матери, когда умер его брат. Он видел, как в семье поселилась беда, в тот день, когда родился Оливер и ему поставили ужасный диагноз. Несмотря на то что Алистер тогда был еще очень мал, он видел, как маленький братик боролся за жизнь день за днем. Каждый день был для него вызовом, и каждый день доставлял столько нестерпимой боли его матери и уничтожал их семью.