Джулия Джеймс - Подари мне второй шанс

– Почта, сеньора.

Домработница положила на столик перед Марлен поступившую корреспонденцию, прервав тягостные размышления Карлы, которая безучастно смотрела, как мать перебирает ее.

– А это тебе, – внезапно сказала она и подала Карле довольно объемистый конверт, настороженно глядя на дочь.

Карла напряглась. Из Италии, судя по почтовому штемпелю. Адрес написан беглым, хорошо знакомым ей почерком. Собравшись с духом, она вскрыла конверт и извлекла из него несколько сложенных листов бумаги.

Должно быть, какие‑то юридические документы, связанные с денежным пособием на содержание ребенка, которые ей следует подписать.

Но, развернув бумаги, Карла едва не задохнулась от изумления.

– Дорогая, что там? – Марлен сразу же встревожилась.

А Карла сидела, уставившись в одну точку. Потом перевела пустой, ничего не выражающий взгляд на мать и глухим голосом произнесла:

– Мне сообщают из хранилища произведений искусства в Риме, – Карла с трудом сглотнула застрявший в горле ком, – что триптих работы Лучиезо – Карадино теперь принадлежит мне и хранится там на доверительной основе от… от…

Она инстинктивно прижала ладонь к животу. Глаза Карлы непроизвольно расширились. Отложив в сторону официальное письмо‑сообщение, она извлекла из конверта еще один сложенный лист бумаги – написанное рукой Чезаре письмо.

Я оставляю тебе этот завещательный дар не только из‑за нашего ребенка, которого ты носишь, но и как напоминание о том, что существует между нами. Чтобы понять, почему я так поступаю, прошу тебя прочесть прилагаемую выписку из личного дневника графа Алессандро, портрет которого написал Лучиезо. Прочти, пожалуйста, эти записи прежде, чем продолжишь читать мое письмо.

Карла опустила письмо Чезаре на колени и непослушными пальцами развернула последний лист содержимого конверта. Выписка из личных записей графа Алессандро, древнего предка Чезаре. Устаревший итальянский язык, некоторые слова которого она даже не знала. Но тем не менее, пока Карла читала, ее мир менялся с каждой строчкой.

Дочитав, она медленно отложила лист с выпиской и снова взяла письмо Чезаре. Оно было совсем коротким.

Я не сделаю подобной ошибки. И какое бы решение ты ни приняла, знай: я не такой, как граф Алессандро.

Осторожно, очень‑очень аккуратно Карла сложила бумаги в конверт. С колотящимся сердцем в груди она вернулась в патио, где ее с тревогой ожидала мать. Мадлен поднялась было ей навстречу, но Карла остановила ее.

– Я должна поехать к нему, – сказала она.

Голос Карлы был каким‑то странным, глухим. Сердце ее до краев заполнило чувство, в котором вполне можно было утонуть.

Взятый напрокат автомобиль поглощал милю за милей, мчась по извилистой дороге, проходившей по живописной сельской местности. Она змеилась, поднимаясь в гору, пока наконец не привела к замку Мантенья.

Я не сделаю подобной ошибки .

Карла позвонила в домофон и назвала свое имя. В ответ – тишина.

Она опустила голову, признавая свое поражение. Плечи Карлы поникли.

– Синьорина! Прошу вас, входите, пожалуйста!

Человек, открывший боковую дверцу ворот, был в форме охранника, что имело смысл, учитывая, какие произведения искусства находятся в замке. Даже без бесценного триптиха.

Сумерки сгущались, и уже зажигались сенсорные фонари. Двери замка были открыты, и ей навстречу быстро шел мужчина, в чью крепость она отважилась проникнуть. Это был Чезаре Мондейв, граф Мантенья.

Неимоверная слабость накатила на Карлу. Сказался и ранний подъем в это утро после ночи, проведенной почти без сна, в попытках разобраться в путанице мыслей, справиться с теми эмоциями, которые клокотали в ее душе. Затем поездка в аэропорт, перелет в Рим, поездка по горному серпантину в арендованном автомобиле. Ноги Карлы подкосились, и она начала оседать на пол.

Чезаре мгновенно оказался рядом и, проклиная все на свете, подхватил Карлу на руки, ощутив, как она потяжелела. Она, закрыв глаза, опустила голову на его плечо. Ощутила силу Чезаре, его тепло. Вдохнула знакомый запах…

Чезаре!

Чезаре с Карлой на руках стремительно поднялся по мраморной лестнице, на ходу отдавая распоряжения служащим. Их голоса, мужские и женские, звучали приглушенно и озабоченно. Наконец он осторожно опустил Карлу на кровать, покрытую стеганым покрывалом. Она начала приходить в себя и обнаружила, что лежит на огромной постели на четырех столбиках, под шелковым балдахином, а повсюду горят светильники. Чезаре, склонившись над ней, с тревогой вглядывается в ее лицо, а за ним толпятся какие‑то люди.

– Доктора сюда! Быстро!

Он отдавал приказы, и ему повиновались беспрекословно.

– Доктор уже выехал.

Карла с трудом приподнялась на постели и села.

– Нет, не нужно, – слабым голосом произнесла она. – Мне не нужен доктор. Со мной все в порядке. Все хорошо. Спасибо.

Чезаре неотрывно смотрел на Карлу, стоя возле кровати. Комната внезапно опустела. Остался только он, возвышающийся над ней.

– Тем не менее он уже в пути. – Командные нотки еще слышались в его голосе, но выражение лица изменилось. В нем отразилось что‑то, от чего у Карлы перехватило дыхание.

– Зачем ты приехала? Скажи мне, Карла… Господи, скажи же мне!

Карла никогда не слышала, чтобы Чезаре говорил так эмоционально, так страстно. Она смотрела на него, все еще не решаясь поверить. Помедлив, Карла, запинаясь, заговорила.

– Когда я прочитала то, что ты написал мне… Потом слова графа Алессандро… – слабым голосом бессвязно бормотала она, не спуская глаз с лица Чезаре. Карле до сих пор не верилось в происходящее. Перед ней был все тот же мужчина, собиравшийся жениться на ней из чувства долга. Как же он мог написать ей такое? Почему? Однажды она уже позволила себе надеяться на то, что Чезаре может ответить на ее чувство. Ее разбитые мечты едва не погубили ее.

На этот раз Карла не может себе позволить ошибиться, она должна знать наверняка.

– Чезаре, почему ты мне написал, что не повторишь судьбы графа Алессандро?

– Ты же прочла его записи, – ответил он. – Граф Алессандро женился, выполняя свой долг и волю отца. Девушка, которую ему сосватали в жены, не хотела выходить за него. Она не хотела выходить замуж вообще, желая стать монахиней и служить Богу. Но семья заставила девушку выйти замуж, выполнить свой долг, родить ребенка, как и полагалось дворянке. Граф Алессандро не любил жену, а она его. Главное – его жена соответствовала ему по знатности рода, остальное значения не имело.

На память Карле пришли слова Чезаре, сказанные им, когда он сообщил ей, что женится на давно предназначенной ему невесте, а любит он Франческу или нет, вовсе не важно.