Джеки Эшенден - Один шанс на соблазнение

Вместо ответа, Стелла отвернулась. Она взяла стакан с соком и поднесла его к губам. Данте заметил, что ее рука дрожит. Интересно, подумал он. Неужели она и в самом деле считает себя убийцей? Возможно, ей пришлось убеждать себя в этом, чтобы решиться на ту аферу в Монте‑Карло. Только вот в голове никак не укладывается, как такая хрупкая очаровательная женщина, нежная и ранимая, полная доброты и страсти, могла прийти к мысли, будто способна отнять у кого‑то жизнь? Да, она нацепила на себя образ хладнокровного убийцы, но этот образ уже дал трещину. Любопытно, что стало причиной разрушения – он сам или ребенок?

– А тебя, как понимаю, устраивает, когда тебя называют эгоистичным плейбоем? – после долгого молчания скорее заключила, чем спросила она, ставя стакан на стол.

– Это не ответ.

– Я не обязана отвечать тебе.

– Не обязана. Но я видел твою душу, котенок. Ты показала мне ее в ту ночь, когда оседлала меня и загнала нас обоих в блаженство.

«Какая тебе разница, что она думает о себе?»

Данте не знал, что сказать на это. Может, им движет самое обычное своекорыстие? Как‑никак, ему не хочется, чтобы она строила планы мести и покушалась на его жизнь. Но, с другой стороны, если он так уверен в том, что она не решится убить его, тогда какое ему дело, что она думает о себе?

«Возможно, своекорыстие тут ни при чем. Возможно, тебя заботят ее чувства».

Нелепость какая‑то. Он же практически ее не знает, с какой стати ему заботиться о ее чувствах?

На этот раз Стелла не отвела взгляд.

– Если ты считаешь, что я не попробую убить тебя, почему я все еще здесь?

– Ты сама это знаешь. Из‑за ребенка.

– Странно, что эгоистичный плейбой, прославившийся своим отвращением к семье, вдруг обрадовался неожиданному ребенку.

В ее голосе явственно слышался гнев, хотя она и старалась держать себя в руках.

Да, она подвержена страстям. Гнев, упорство, азарт – все это способно нанести урон ее хрупкой броне. А что нужно сделать, чтобы разрушить ее окончательно? И что произойдет, когда она разрушится?

– Я уверен, что ты, вжившись в образ убийцы, совсем не обрадовалась, обнаружив, что беременна, – сказал Данте, отмахнувшись от непрошеных мыслей. – Конечно, тебе плевать, предъявляю я права на ребенка или нет. Ты же рассчитываешь за то время, что будешь жить у меня, довести до конца свою затею с убийством.

Глаза Стеллы полыхнули огнем.

«Это неправильно, провоцировать ее, и ты это знаешь».

Может, и так. Но он уже наделал так много ошибок, что еще одна ситуации не изменит.

– Нравится тебе это или нет, но я все равно стану матерью, – с ожесточением сказала Стелла. – А раз так, то я не буду делить свою ответственность. – Она вздернула подбородок. – Как‑никак это моя вина.

Она выглядела величественно, словно королева, с достоинством принимающая на себя ответственность за только что начатую ею войну.

Забавный котенок.

Только никакой войны нет. Есть ребенок.

– Вот как? – Данте окинул Стеллу скептическим взглядом. – Значит, пока ты тащила меня в номер, пока приковывала наручниками, пока целилась в меня из пистолета, пока раздевалась и соблазняла меня, будучи девственницей, заметь, тебе надо было еще и позаботиться о презервативе?

Щеки Стеллы стали пунцовыми.

– Я не ребенок. Я знаю, как предохраняться.

– Но в ту ночь, очевидно, не знала.

Маленькая, хрупкая, укутанная в плед, она сидела напротив и излучала такую ярость, что Данте буквально ощущал ее вкус. Эта ярость сочилась сквозь трещины в ее броне, как лава.

– Зачем ты провоцируешь меня? – спросила она. – Какой в этом смысл? Ты говоришь, что тебе нужен наш ребенок, но что это означает? Что ты заберешь его у меня, едва он появится на свет?

– А надо? – спросил Данте. – Ты думаешь, так будет лучше для ребенка?

– Нет, – твердо заявила Стелла, – не думаю.

– Тогда приведи мне хоть одну вескую причину. – Опершись обеими ладонями на стол, он привстал и наклонился к ней. – Стелла Монтефиори, приведи мне хоть одну вескую причину, почему я должен доверять тебе.

Стелла не понимала, почему позволяет Данте Кардинали так нагло лезть ей в душу. Казалось, он абсолютно уверен в том, что говорит, постоянно называя ее убийцей и уверяя, что видел ее душу. По идее, она должна была бы относиться к этому равнодушно, но у нее ничего не получалось. Да, информацию о ее семье он собрал из Сети, но о ней он ничего знать не может! Неужели он серьезно считает, что ей нельзя доверять в том, что касается ребенка? Да, она была готова убить его, но вот ребенку она бы никогда не причинила вреда!

«Почему тебе так важно его мнение?»

На этот вопрос у нее не было ответа, да и искать его в настоящий момент ей не хотелось.

– Ну? – произнес Данте, наклонившись к ней. В темной глубине его глаз она разглядела золотистые искорки. – Тебе есть что мне ответить?

Естественно, у нее было что ответить, только вот желания отвечать ему не было.

«Ты уверена, что у него нет веских причин не доверять тебе?»

Стелла отмахнулась от этой мысли. Любое обсуждение было бессмысленным, так как перед ней стояла цель. Исправить ошибку. И отомстить за смерть Маттео.

Так что со всем остальным придется ждать до того момента, когда миссия будет выполнена.

«Тогда почему ты споришь с ним?»

Стелла поплотнее запахнула плед и отважно встретила взгляд Данте. Нет, она не будет спорить с ним. Она будет держаться холодно, она будет спокойной и собранной, она будет игнорировать его выпады, как будто все, что он говорит, ничего для нее не значит. Он для нее не личность.

Однако, глядя в его темные глаза, ощущая аромат его одеколона и чувствуя исходящее от него тепло, Стелла не могла не воспринимать его как личность. Как мужчину.

Как очень привлекательного мужчину.

Воздух между ними накалился, одной искры было достаточно, чтобы разгорелся пожар, и Стелла поняла, что нужно отвести взгляд, но сил в себе для этого не находила.

«Встань. Уйди».

Но она не могла. Учащенное биение сердца отдавалась у нее в ушах, кожу покалывало, все тело жаждало близости.

– Ох, котенок, – хрипло произнес Данте, – ты должна остановить меня.

Стелла поняла, что нужно остановить его. Она хотела остановить его. Только… его губы были так близко. Она вспомнила, как тогда, в Монте‑Карло, дразнила его, покусывая нижнюю губу. Боже, какое же это было наслаждение! Стоит ей сейчас слегка податься вперед, и она сможет снова ощутить его вкус…

– Котенок, – еще глуше сказал Данте, – ты играешь с огнем. Ты ведь понимаешь это, да?

Стелле пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд от его губ и посмотреть ему в глаза. В них она увидела жаркий огонь желания. Желания настолько же мощного, что и пять недель назад. Противостоять которому не смог ни он, ни она.