Джеки Эшенден - Один шанс на соблазнение

«Используй это».

А почему бы нет? Здесь у нее нет власти, нет никакого оружия. И ей надо чем‑то вооружиться. Стелле претило чувствовать себя бесправной и слабой. В таких случаях она ощущала себя так же, как та десятилетняя девочка, которая выдала полиции своего брата, а потом наблюдала, как его увозят в тюрьму. Осознавая, что в этом виновата она. Она сама и ее мягкосердечие. И не в ее власти было остановить это.

Больше она не будет мягкосердечной. Никогда.

Играет с огнем? Да Данте Кардинали плохо представляет, что значит играть с огнем.

Стелла так и не ответила ему. Вместо этого она подалась вперед и поцеловала его. И это было объявлением войны.

Его губы оказались нежными и горячими. От наслаждения Стелла затрепетала, ее охватила неутолимая жажда. Ей захотелось большего.

Но Данте не двигался.

В стремлении увидеть его реакцию она дотронулась языком до его нижней губы. Однако он не шевельнулся. Разгневанная, она отпрянула. Может, она ошиблась? Может, он совсем ее не хочет? Но ведь в его глазах горит такой яркий огонь, он едва не испепеляет ее!

– Я же предупреждал, что не надо этого делать, – наконец сказал Данте.

В следующее мгновение он резко выпрямился и с грацией мощного хищника обогнул стол. Стелла возликовала, у нее бешено забилось сердце. Теперь уже она не двигалась, наблюдая за Данте, манеры которого утратили леность и повадки пресыщенного плейбоя. Теперь он был полон силы и жажды действия. Его новый облик не испугал Стеллу. Вместо страха она ощутила власть. Потому что понимала: причиной изменений в нем была она сама. Именно она сорвала с него прежний облик и никто другой. Причем лишь одним поцелуем.

Стелла никогда прежде не испытывала такого опьяняющего восторга.

Данте на секунду замер перед ней, затем наклонился.

– Что ты творишь? – произнес он.

Стелла подняла к нему лицо.

– А что я творю?

– Не смей играть со мной, – грозно предупредил Данте.

Стелла понимала, что нельзя бросать ему вызов, особенно когда он, как сейчас, находится у определенной черты. Однако она ничего не могла с собой поделать. На нее волнами накатывало ликование, и ей было не под силу сдержать рвущуюся наружу страсть.

– А почему мне нельзя играть с тобой? Или ты боишься проиграть, когда игру ведет кто‑то другой?

– Я‑то выиграю, – многозначительно ухмыльнулся он. – А вот у тебя не получится.

Стелла, охмелевшая от своей власти над ним, улыбнулась.

– Серьезно? – с вызовом сказала она, намеренно провоцируя его. – Ты проверь.

Выражение его глаз испугало ее.

– Надеюсь, котенок, ты знаешь, что делаешь.

– О, отлично знаю. Только сомневаюсь…

Она так и не закончила фразу, потому что он зажал ей рот поцелуем. Поцелуй был жарким и отчаянным. Его язык уверенно ворвался в ее рот. Она не отпрянула. Приподнявшись, Стелла запустила пальцы в его густые волосы и так же дерзко ответила на его поцелуй.

Внезапно Данте отстранился и смахнул все со стола. На пол полетели остатки еды, стекло рассыпалось на мелкие осколки. Затем он быстрым движением усадил Стеллу на стол перед собой, раздвинул ей ноги и бедрами вжался в нее.

Стелла почувствовала себя так, будто выпустила наружу мощный ураган и оказалась в самой его сердцевине, где бушевал ветер и хлестал дождь. Вместо страха она испытывала небывалый восторг, сознание, что именно она стала причиной этой бури, наполняло ее радостью. Она с жаром отдалась поцелую, и этот поцелуй разжег в ней пламя, яркое и обжигающее.

Данте глухо застонал и потянул ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову. Оторвавшись от ее губ, он стал покрывать поцелуями ее нежную шею. Стелла затрепетала от его ласк и выгнулась ему навстречу. Он быстро сорвал с нее тонкую футболку, и она охнула, когда холодный воздух коснулся разгоряченной кожи. Ловко расстегнув крючки, он снял с нее кружевной бюстгальтер.

– Данте. – Из уст Стеллы его имя прозвучало как вздох. – Данте…

Продолжая целовать ее шею, он ладонями обхватил ее груди и принялся большими пальцами теребить набухшие соски. В мозгу Стеллы словно произошел яркий взрыв – так велико было наслаждение. Этот взрыв смел ее сопротивление, спалил все мысли о власти, о мести и о ребенке.

Ее руки сами стали снимать с Данте одежду, прежде чем она осознала, что делает. Стремясь избавиться от всего, что может мешать им, она поспешно сняла с него пиджак, затем расстегнула пуговицы, раздвинула полы рубашки и прижала ладони к его широкой мускулистой груди. Она захмелела, как от невероятно вкусного шампанского, и у нее приятно закружилась голова. Все границы, все ограничения исчезли. Существовал только этот красивый мужчина с ласковыми руками и горячими губами.

«Мужчина, которого ты должна была убить».

Однако сейчас ей не хотелось об этом думать, потому что Данте стал снимать с нее джинсы. Желание, чтобы он прикоснулся к ее телу, было настолько сильным, что она едва не плакала.

Наконец она предстала перед ним полностью раздетой. Вечернюю тишину нарушало его прерывистое дыхание. Она стоял перед ней без рубашки, и заходящее солнце заливало золотом его торс. Любуясь им, Стелла гладила его по груди, по плечам. Сейчас для нее он не был прославленным плейбоем. Сейчас она видела в нем хищника, который нацелился на нее.

Она стала расстегивать ему брюки, но он оттолкнул ее руки.

– Нет. – Он взял ее за запястья и завел руки ей за спину. – Сегодня, котенок, главный я, а не ты.

Стелла немного повырывалась, так, ради шоу. На самом же деле ей нравилось, что Данте крепко сжимает ее руки. Она чувствовала себя будто связанной, и от этого желание только усиливалось.

Вероятно, Данте заметил это. Он усмехнулся, и его глаза алчно блеснули.

– Тебе ведь нравится, правда? – проговорил он, запуская руку ей между бедер.

Первым порывом Стеллы было возразить. Естественно, ей не нравится, когда он главный. Она сама хочет быть главной. Разве не так? Она сразу поняла, что не так. Ей было приятно оказаться в его власти, со скованными руками. Поэтому она не стала возражать.

Данте нащупал чувствительный бугорок между ее ног и стал водить по нему пальцем. У Стеллы от восторга перехватило дыхание.

– Прошу тебя, – выдохнула она, придвигаясь к нему. – Умоляю…

Данте вгляделся в ее лицо.

– Ну, и каково это, представь, когда ты не можешь шевельнуться, а, котенок? Нравится быть в моей шкуре?

Несмотря на страсть, в его голосе слышался гнев, а его глаза недобро блеснули. Но это только сильнее распалило Стеллу. Она прижалась к его руке и тихо простонала:

– Еще. Не останавливайся.

Данте что‑то пробормотал и стал одной рукой расстегивать брюки. Но Стелла не услышала его, охваченная предвкушением. Раздевшись, он резко придвинул ее к себе, вошел в нее и ритмично задвигался, продолжая удерживать ее руки у нее за спиной. Она застонала, раскрываясь ему. С каждым движением он врывался в нее все грубее и глубже. Наконец, выпустив ее руки, он обхватил ее за ягодицы. Она вцепилась ему в плечи, обвила ноги вокруг его талии и, следуя инстинкту, задвигалась вместе с ним. Не в силах противостоять желанию ощущать его вкус, она лизала его, целовала, пощипывала губами. Неожиданно Данте пихнул ее и вынудил лечь на стол, а сам наклонился над ней. Ей показалось, что она на небесах – так велико было ее блаженство. А Данте выглядел ангелом, который вот‑вот падет. И мысль, что именно она довела этого ангела до падения, доставляла ей не меньшее наслаждение, чем сознание, что этот ангел в ней.