Донна Олвард - Любовный компромисс

– Привет. – Все, что она могла сказать, стоя перед ним в пижаме, тапках на босу ногу, с растрепанными волосами.

– С Рождеством!

Наступила неловкая пауза. Шелли ушла в кухню со словами:

– Сейчас приготовлю завтрак.

Несколько минут Тори и Джереми молча смотрели друг на друга.

– Ты замечательно выглядишь, – произнес Джереми так нежно, что Тори готова была расплакаться.

– Что ты здесь делаешь?

– Приехал просить прощения, – сказал Джереми, стоя на коврике у двери.

Тори вышла в прихожую, чтобы остаться с ним с глазу на глаз. Она усмехнулась, слыша, как ее Шелли демонстративно гремит сковородками у плиты.

– Ты похожа на мать. Она так же хмурится. Велела мне все сделать правильно на сей раз.

– Мама за словом в карман не лезет, – покраснела Тори.

– Как и ее дочь. Думаю, вы обе правы.

Тори боялась надеяться, но Рождество сулит чудеса. Взгляд серых глаз Джереми был прикован к ней. Он посмотрел на ее живот.

– Хорошо себя чувствуешь?

– Мы оба в порядке. Малыш все время двигается.

– Это хорошо, – кивнул Джереми. Он глубоко вздохнул и расправил плечи. – Тори, я навестил мать, и сказал ей то, что должен был сказать тем вечером. Я признался, что люблю тебя и ребенка и хочу быть рядом с вами. Мне очень стыдно перед тобой. В том доме меня наказывали за любое проявление эмоций. Ты изменила меня, позволив быть самим собой, но вместо того, чтобы принять этот дар, я обидел тебя. Прости.

Некоторое время Тори растерянно молчала, не зная, что сказать. Всей душой она хотела верить Джереми. Она много размышляла над тем, что произошло. Конечно, он очень обидел ее. Джереми так и не признался в любви, но пытался объясниться, а она не позволила. Как и Джереми, она была напугана и предпочла сбежать.

– Ты любишь меня? – спросила Тори. – И ребенка?

– Люблю малыша с той минуты, когда увидел его на карте ультразвука. Думаю, что давно полюбил тебя, Тори. Твой дом здесь, и друзья, и любимая работа. Не буду просить тебя бросить все это, если не хочешь.

– Я останусь, а ты?..

– Буду жить в Нью‑Йорке. Договоримся на твоих условиях. Не могу заставить простить или полюбить меня, но знаю, ты будешь прекрасной матерью. Лучшее, что я могу сделать как отец ребенка, – это не мешать твоему счастью.

С трудом сдерживая слезы, Тори уточнила:

– Но ты сказал, что любишь меня.

– Настолько сильно, чтобы позволяю поступать, как захочешь.

– Но если я хочу по‑другому?

– Тогда обними меня, избавь от мучений.

Тори бросилась ему на шею. Джереми нежно обнял ее и ребенка, зажатого между ними.

– Как хорошо, – прошептал он на ухо. – Спасибо, что не прогнала меня.

– В том, что случилось, есть и моя вина, – шмыгнула носом Тори. – Не хотела выглядеть бедной родственницей. Когда ты не заступился за меня… мне захотелось вернуться домой, где все знакомо. Твоя ошибка послужила хорошим поводом, и я сбежала.

– У тебя были все основания, но, дорогая… – его дыхание щекотало ухо, – я не переставал любить тебя, только боялся признаться. Мне казалось, любовь делает меня слабым. – Джереми заглянул ей в глаза. – Я больше так не думаю.

Джереми поцеловал ее, и все встало на свои места. Это был поцелуй не труса и притворщика, а мужчины, завоевавшего сердце женщины.

– Не хочу мешать воссоединению сердец, – выглянула из кухни Шелли, – но омлет с ветчиной и сыром на столе. Приглашаю вас позавтракать с нами, Джереми.

– Я не заслуживаю вашего гостеприимства, – смутился он.

– Ерунда. Так принято в семьях: ссоримся и прощаем друг друга, – улыбнулась Тори. – Мне было одиноко, Джереми. Хотела позвонить тебе, но не знала, что сказать. Я давно простила тебя за тот вечер, но страх остался.

– Я начал скучать через десять минут после того, как ты ушла, – поцеловал ее в лоб Джереми. – Мои истинные братья – Коул и Брэнсон – прямо заявили, что я буду идиотом, если упущу свой шанс. Я тогда понял: только настоящая любовь может причинить такую боль.

Тори должна была признать, что Джереми вел себя как настоящий мужчина, и поверила ему.

– Пойдем завтракать, – пригласила она.

– Ладно. Но потом попрошу тебя одеться. Покажу тебе кое‑что. Я приготовил сюрприз.

Пока Тори принимала душ и одевалась, Джереми взялся вытирать посуду, которую мыла в раковине Шелли.

– Миссис Шарп?

– Зови меня Шелли. Так будет проще.

– Хорошо, но не сейчас. Дело в том, что, раз отец Тори умер, хочу просить вас.

– Просить о чем?

У Джереми сжалось сердце. Эмоциональная открытость все еще давалась ему нелегко, но он намеревался поступить правильно.

– Просить вашего согласия на брак с вашей дочерью.

Взгляд Шелли был непроницаем, и Джереми привычно испугался, что будет отвергнут. Однако выражение ее лица смягчилось, и он вздохнул с облегчением.

– Моя девочка сама принимает решения.

– Знаю, но ваше одобрение много значит для меня.

– Если Тори скажет «да», я не буду против.

– Спасибо.

Шелли тронула его за рукав.

– Послушай. Меня не беспокоит ее материальное положение, я волнуюсь за ее сердце. Я видела ее лицо, когда ты вошел, а потом посмотрела на твое – вас связывает нечто гораздо больше, чем ребенок. Предоставлю вам самим определять будущее.

– Даже если я увезу ее?

– Да, – кивнула Шелли.

– Хотел бы я иметь такую мать.

Шелли потрепала его по руке.

– Считай, что она у тебя есть, – сказала она, поразив Джереми в самое сердце, и вернулась к мытью посуды.

Когда Тори пришла на кухню, Джереми обсуждал с Шелли местные рождественские традиции. Увидев Тори, он осекся на полуслове. Она выглядела великолепно. Темно‑синие легинсы и мягкий серый свитер облегали фигуру, подчеркивая прелесть материнства. Она сделала пируэт.

– Посмотри, это подарок мамы на Рождество.

– Красавица! – восхитился Джереми.

– Не теряй время, – поторопила дочь Шелли. – Джереми приготовил сюрприз. Жду вас на ужин к пяти часам.

– Мы вернемся пораньше, чтобы помочь с готовкой.

– Не торопитесь. Все приготовления сделаны. Останется только поставить птицу в духовку. Я успею даже вздремнуть.

Джереми проводил Тори до машины.

– Остановился в гостинице? – спросила она, когда он открывал для нее дверь.

– Нет, в соседней деревне. Не хотел, чтобы ты узнала о моем приезде раньше времени.

– Ох ты.

– Поехали. Покажу тебе кое‑что.

Они миновали Ливерпуль, проехали в сторону Сэндпайпера, но не остановились, а двинулись дальше. Джереми посмотрел на Тори, когда свернул с шоссе на аллею к коттеджу, который они вместе осматривали после обеда в ресторане. Ее глаза расширились.

– Зачем мы приехали сюда?

– Скоро узнаешь.

Ворота были открыты, и Джереми въехал во двор. На парадной двери висел увитый лентами еловый венок, такой же, как у матери Тори. Под снежной пеленой сад походил на рождественскую открытку. Джереми обошел машину, открыл дверь и протянул Тори руку.