Эбби Грин - Соблазн по-испански

В этот момент ее ухо уловило какой‑то шорох – и дрожь пробежала по телу. Обернувшись, Скай увидела Лазаро, выглядевшего, как всегда, безупречно в костюме‑тройке. На миг ей даже показалось, что воображение сыграло с ней дурную шутку, и в студии, кроме нее, никого, но мгновенное волнение, окатившее ее с головы до ног, было явным признаком того, что происходящее реально. Вместе с тем ее захватил целый вихрь чувств: здесь был и гнев, и облегчение, и желание. Ей хотелось сорвать с него пиджак и рубашку, чтобы обнажить сущность и вернуть того мужчину, что некогда соблазнил ее в Дублине и перевернул всю ее жизнь.

Лазаро, сделав шаг вперед, произнес:

– Что это ты, черт возьми, делаешь?

Скай вздохнула – внезапно ей опять стало неловко при мысли о своих джинсах и майке, о небрежно поднятых наверх волосах и кисти, что удерживала пучок. Весело же будет, если в довершение ко всему на ее лице остались полосы от грифеля! Собрав все свое самообладание, Скай как бы невзначай произнесла:

– Я рисую. Альмудена сказала, что можно использовать эту комнату в качестве студии.

– Прости, – произнес Лазаро, однако в его голосе не было ни капли сожаления. – Я неправильно выразился. Зачем ты отправилась на площадь и рисовала там портреты прохожих на заказ, как бродячий художник?

– Чтобы немного подзаработать, – растерянно произнесла Скай, стараясь унять панику. – Там неплохое местечко.

Она отметила, что в глазах Лазаро появился жесткий блеск, а в линии подбородка явно угадывалось напряжение, но заставляла себя держаться с достоинством и не показывать испуга.

– А зачем, черт возьми, тебе это нужно? – спросил он.

– Я хочу заработать себе на билет в Дублин.

Взгляд Лазаро скользнул в сторону, зацепившись за что‑то позади Скай. Подойдя к мольберту, он взял в руки фотографию и, повернувшись, произнес с плохо скрываемой яростью:

– Что… кто это?

– Дочь этого человека хочет, чтобы я нарисовала его портрет. Она хочет подарить его отцу на день рождения. Ему будет восемьдесят лет.

Лазаро поставил фотографию обратно и, вытащив телефон, протянул его Скай – она увидела изображение самой себя, улыбающейся кому‑то из прохожих и берущей деньги из его рук. Заголовок статьи гласил: «Мы ее нашли! Мать ребенка Лазаро Санчеса, одного из богатейших людей в мире, вынуждена выживать на улице».

Возвращая телефон, Скай с вызовом произнесла:

– Я и понятия не имела, что там были папарацци.

Лазаро, однако, продолжал держать перед ней телефон, словно желая, чтобы изображение как можно прочнее удержалось в ее памяти.

– А я вот думаю, что ты сама им позвонила вместо того, чтобы сообщить мне о своем желании уехать. Снова устроила спектакль на забаву публике. Только посмотри на себя! Ты здесь выглядишь студенткой, что перебивается случайными заработками.

Боль и ярость захватили Скай целиком, и она язвительно произнесла:

– Мне жаль, что я не отвечаю твоим высоким требованиям, но с моими скудными средствами и еще более скудным гардеробом это сделать трудно. И потом, – добавила она, – мне что, повторить, что до тебя невозможно дозвониться? Я пыталась это сделать, но после недели безуспешных попыток осознала, что ты, видимо, решил избавить меня от своего внимания. Мне нужно было как‑то позаботиться о себе самой.

На щеках Лазаро появились яркие красные пятна, но Скай это не принесло облегчения. Напротив, она вспомнила, что именно так он выглядел после страстной ночи с ней: румянец на щеках, сверкающие зеленые глаза и выражение неумолимой настойчивости на лице…

Вновь обругав себя за слабость, Скай сказала:

– Я не звонила журналистам. А ты, наверное, хотел спрятать меня подальше от высшего общества, чтобы я не испортила твоей безупречной репутации?

Лазаро испытал укол совести – он и впрямь надеялся, что, увезя Скай подальше от сплетен, сумеет заставить всех забыть о скандале. Но ситуация продолжала выходить из‑под контроля, точно некто невидимый обращал все его усилия прахом и неизменно смеялся в лицо. Все усугубляло то, что он продолжал желать Скай каждой клеточкой тела – особенно сейчас, видя ее расстегнутую пуговку на джинсах, скользя глазами по соблазнительно округлой груди в вырезе полупрозрачной майки. Странно, ведь последние две недели он провел в обществе безупречных, ослепительных женщин, и ни одна из них не вызвала в нем ни малейшего отклика.

Скай вздернула подбородок.

– Не думаю, что твой план удачен. Лично у меня другие планы, не собираюсь торчать в этом райском уголке и ждать, когда ты соблаговолишь появиться и удостоить меня вниманием.

С этими словами она положила фотографию и чистый лист бумаги в папку – ошеломленный, Лазаро следил за ней взглядом – и направилась к двери. Когда она уже стояла на пороге, он крикнул:

– Стой!

Скай обернулась – сейчас выражение ее лица было не так‑то легко прочитать, но в нем застыло воинствующее упрямство. Лазаро был удивлен ее способностью дать отпор – и одновременно заворожен румянцем, что разлился по щекам девушки. Не успев понять, что делает, он в два шага перекрыл расстояние между ними. Сейчас в его мозгу не осталось ни одной рациональной мысли, кроме одной: он не зря оттягивал момент возвращения. Слишком опасные эмоции будила в нем его гостья. Лазаро справился бы с собой, если бы речь шла о простом желании, но в его чувство к Скай было вплетено много всего другого, с чем он не хотел иметь дело. И в то же время он не мог позволить ей уйти.

Обуреваемый собственными размышлениями, Лазаро даже не обратил поначалу внимания на слова девушки.

– Еще день, и у меня будет достаточно денег, чтобы купить билет, – говорила она тем временем. – Я оставлю тебя в покое и сообщу, когда родится ребенок. Мы можем встретиться и все обсудить. Но… – Скай неопределенно махнула рукой. – Ты же видишь, что сейчас у нас ничего не получается.

Она уже готова была вновь повернуться, но Лазаро поймал ее за руку:

– Подожди!

В его голосе прозвучала какая‑то напряженная нотка – и Скай остановилась. Лазаро едва касался ее ладони, но его прикосновение было волнующим и сводящим с ума, словно поцелуй. Оно будто накалило воздух между ними – так на миг в страстном па застывает пара танцоров. Скай, подняв глаза, прочитала во взгляде Лазаро противоречивые чувства: гнев и восхищение, что она сумела дать ему отпор. Но главное – в нем разгорался огонь, такой же, что охватывал сейчас ее изнутри. Лазаро притянул ее к себе, и Скай повиновалась, с трудом скрывая возбуждение. Время остановилось, словно в замедленной съемке – ничто не двигалось и не нарушало тишину. И в этой вязкой тишине явственно ощущалось пульсирующее, точно удары сердца, желание.