Эбби Грин - Соблазн по-испански

– Я распорядился упаковать твои вещи. Завтра они придут из Дублина. Но завтра мне нужно будет вернуться в Мадрид, появилось кое‑какое дело, связанное с текущим проектом. Я вернусь в выходные.

Скай эта новость не расстроила – даже напротив, перспектива перевести дух, ненадолго выскользнуть из‑под настойчивого внимания Лазаро, воодушевляла.

– А потом мы обсудим планы на будущее? – спросила она.

– Да.

– Хорошо. Потому что мне нужно искать новую работу – и новое жилье, которое бы отвечало твоим требованиям.

Лазаро был поражен настойчивостью Скай, с которой та заговаривала о возвращении к своей прежней жизни. Вот и сейчас, произнеся эти слова, она не смотрела на него, ища одобрения, а просто размышляла вслух. Сейчас на ней была надета очередная бесформенная блузка и та же черная юбка, которая красовалась на ней в день объявления помолвки – вполне вероятно, она же входила и в униформу официантки. Волосы распущены по плечам, и заходящее солнце золотит рыжие пряди. Вполне очевидно, что она не намерена его соблазнять – почему тогда он испытывает странное волнение только оттого, что находится рядом? Ни одна женщина не оказывала на него такого эффекта – да взять хотя бы этот внезапный прилив откровенности. Он никогда и ни с кем не говорил о своей семье – и вот, пожалуйста, рассказал Скай больше, чем знал кто‑либо из его окружения.

Возможно, сказалось то, что они со Скай похожи – Лазаро догадывался, что детство ее было не из легких. Однако это и настораживало. Лазаро слишком хорошо знал жизнь, чтобы верить в то, что Скай не имела никаких скрытых мотивов. Ведь, если окажется, что ребенок его, это будет означать, что она может рассчитывать на полное содержание до конца дней. Внезапно Лазаро захотелось уколоть Скай и посмотреть, как она отреагирует. Когда Альмудена унесла тарелки, он спросил:

– Как ты себе представляешь дальнейшее развитие ситуации?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты надеешься, что мы заключим какое‑то долгосрочное соглашение?

Скай посмотрела на него как на сумасшедшего, однако Лазаро было не так‑то просто смутить.

– У нас с тобой не будет никаких отношений, помимо соглашения о дальнейшем воспитании ребенка, – заключил он.

В душе Скай боролись противоречивые чувства – боль и уязвленное самолюбие.

– Я полностью согласна, – заявила она. – Мне не хочется слышать от тебя, что я не та, с кем бы ты хотел построить отношения. Очевидно, для тебя я недостаточно красива – да и связей у меня никаких. Но я мать твоего ребенка, и я готова прийти к соглашению ради него. – Подумав, Скай решила добавить: – Вообще‑то, ты тоже не тот мужчина, с которым я хотела бы провести жизнь. Ты слишком циничен и буквально одержим социальным статусом и финансовым положением.

После этих слов она немедленно испытала укол совести – можно ли говорить подобное Лазаро после повествования о том, через что ему пришлось пройти? Она не любила причинять людям боль – даже таким уверенным в себе, как он.

– Если это игра, Скай, тебе бы следовало знать, что я не люблю манипуляторов. Лучше признавайся, что задумала, так нам будет легче прийти к соглашению, – как ни в чем не бывало произнес он, и от угрызений совести Скай не осталось и следа.

– Я не играю в игры, Лазаро, – сердито произнесла она. – Я просто этого не умею. Я уже жалею, что познакомилась с тобой, но это не означает, что я не рада будущему ребенку. Знаешь, ты не единственный, кому не повезло в жизни, и если думаешь, что я с радостью прыгну к тебе в постель, чтобы повторить ту ночь, то лучше подумай дважды.

Лазаро встал и сошел с террасы, по пути миновав растерянную Альмудену, несущую десерт. Скай тоже, извинившись, вышла и направилась к себе. Уже в комнате она принялась ходить туда‑сюда, злясь на саму себя за то, что позволила Лазаро так ее разозлить. Она была не из тех, кто стремится в споре сказать последнее слово, и сейчас ей было совершенно все равно, что Лазаро думает про нее. Жаль было только ребенка, которого, по‑видимому, отец собирается держать где‑то на расстоянии от себя, чтобы тот не мешал ему вести такую переполненную событиями и погоней за успехом жизнь. Это ее работа – сделать так, чтобы их ребенок не чувствовал себя позабытым и никому не нужным.

Скай не обязательно было слышать историю детства Лазаро, чтобы угадать его характер. Она и так знала о его циничности и любви к роскоши.

Это ее забавляло: как мог такой мужчина, как он, пресытившийся всеми возможными развлечениями, найти что‑то в ней, бывшей его полной противоположностью? Она, несмотря на нелегкое детство, ухитрилась сохранить достаточно солнечную натуру и обаяние – никто не назвал бы ее нелюдимой, несмотря на меры предосторожности, которые она сама же для себя и создала. Лазаро доказал ей, как ничтожны эти воздвигнутые ею стены. Он пробрался в ее душу, в ее сердце, а это значит, он опасен для нее. Кроме того, в его присутствии по ее телу начинают словно пробегать крохотные электрические разряды. Скай пообещала себе, что к моменту их следующей встречи она возьмет себя в руки.

Скай подняла волосы наверх и, уложив в пучок, воткнула в него длинную кисть. Какое прекрасное местечко она нашла для рисования на верхнем этаже гасиенды – то была пустая комната, откуда можно было попасть на крышу. Огромные окна впускали много света. Настоящая студия!

Взяв грифель, Скай посмотрела на фотографию, стоящую перед ней на мольберте, и улыбнулась. Она занималась обожаемым рисованием, и это давало ей сразу два преимущества: возможность подзаработать на билет домой и шанс отвлечься от ярости на Лазаро Санчеса, улетевшего в Мадрид двумя неделями ранее и оставившего ее здесь, точно ненужный груз.

Скай начала рисовать – однако на бумаге проступили вовсе не черты лица, смотревшего на нее с фотографии. Она воссоздавала по памяти того, чье лицо постоянно стояло у нее перед глазами: красивые симметричные линии, усталые глаза и какая‑то уязвимость, затаенная слабость. Отойдя на шаг, Скай оглядела работу – на нее с листа бумаги смотрел Лазаро. Однако напугало ее вовсе не это, а то, что по рисунку явно можно было проследить, какие чувства пробуждает он в ее душе. Как может она до сих пор что‑то к нему испытывать? И это после двух последних недель! Однако, поразмыслив, Скай заключила, что, даже если бы они с Лазаро больше никогда не встретились, для нее он остался бы неким недостижимым идеалом мужчины. Быстро положив рисунок в свою папку, Скай поставила на мольберт чистый лист бумаги. Ей стало нехорошо при мысли о том, что Лазаро может увидеть свой портрет, ему не составит труда прочесть по нему, что Скай все еще к нему нерав нодушна.