Мишель Смарт - Искушение на Фиджи

Это был тот момент, когда он понял, какую ужасную ошибку допустил.

Веселый и чувственный брак, который он запланировал для них, стал всепоглощающей мукой. Ливия полностью овладела его разумом и телом.

Массимо должен был отгородиться от нее, пока не потерял все, что имел.

Если бы она давала ему шанс побыть наедине со своими мыслями, их отношения сложились бы иначе. Но Ливия этого не сделала, поэтому между ними разверзлась пропасть, которая увеличивалась с каждым днем.

– Я не хотела волновать тебя, потому что думала, что ты поедешь ко мне, – задумчиво произнесла она. – Когда мы только поженились, я поскользнулась и ударилась головой. Ты помнишь? Не было ничего серьезного, но на следующий день ты остался дома, чтобы присматривать за мной. Ты боялся, что у меня сотрясение мозга, хотя я медсестра и убедила тебя, что не о чем беспокоиться. Менее чем через год ты отправил ко мне свою ассистентку, которая отвезла меня в больницу с порезанной ногой.

Он послал к Ливии свою ассистентку после того, как сначала решил ехать к ней сам.

Он отодвинулся от гладкой золотистой спины Ливии и встал.

– Ты хоть представляешь, сколько работы я пропустил в первый год нашего брака? Из‑за этого приостановилась разработка проекта. – Он взял пляжное полотенце, которое она оставила на столе у бассейна. – Этот угольный фильтр, который мы собираемся протестировать, следовало запустить в производство несколько месяцев назад.

– Это потому, что ты одержим контролем, – ответила она.

Он повязал полотенце на талии:

– Это моя работа.

Она посмотрела ему в глаза. Если Ливия и чувствовала себя в невыгодном положении, оставаясь голой, она этого не показывала.

– На тебя работают лучшие в мире специалисты. Если ты не можешь доверять их навыкам и суждениям, о чем это говорит? Это говорит о том, что ты либо ненормальный, либо тебе надо нанимать людей, которым ты доверяешь.

– Нет, это говорит о том, что я серьезно отношусь к своим обязанностям.

– В твоем положении ты можешь в равной степени переложить ответственность на своих подчиненных. Но ты предпочитаешь этого не делать. Ты уходишь с головой в работу, чтобы укрыться от всех, кто любит тебя. Кстати, ты до сих пор не объяснил, почему отвернулся от меня. Мы были счастливы, Массимо. Очень счастливы. А потом все закончилось, и мне нужно понять, почему это произошло. Пожалуйста, только не объясняй это как научную формулу. Я понимаю: мы не что иное, как атомы и пыль, но еще мы – сознательные существа, которые умеют чувствовать, любить и мечтать.

Обуздав эмоции, он сел за столик у бассейна и быстро осушил бокал с шампанским. Бурбон помог бы ему быстрее справиться с растущим волнением.

Надо объясниться с Ливией. В какие бы заблуждения она ни поверила, ему придется развеять их. С тех пор как она ушла от него, его мир вернулся к прежнему упорядоченному спокойствию. Его время и внимание было там, где оно должно было быть – в науке и бизнесе. Его разум освободился от беспорядка. О глупых ошибках в работе пришлось забыть. Совсем скоро ему придется забыть и о Ливии. Все будет так, как должно быть.

– Я такой, какой я есть, – произнес Массимо. – Я всегда отличался от остальных членов моей семьи. – Ему сильнее захотелось выпить бурбона. – Им было все равно, что их одежда изнашивается и трещит по швам и у них нет денег, но мне было не все равно. Они думают, любовь может все исправить, но на самом деле все исправить может только тяжелая работа. Я люблю их по‑своему, но я ни разу не чувствовал к ним близость, и она никогда не была мне нужна. Я не собирался быть богачом, но хотел стать достаточно обеспеченным человеком, чтобы ни в чем себе не отказывать.

Ливия тут же спросила:

– Ты любишь их по‑своему? Это говорит о том, что ты испытываешь к ним любовь не только на химическом уровне.

Он прищурился, глядя на нее:

– Ты искажаешь мои слова в свою пользу.

– Нет, я просто указываю на твое лицемерие. Ты отлично знаешь, что любовь, как бы она ни возникла, реальна, но используешь науку как оправдание, чтобы отрицать реальность наших с тобой отношений. У меня никогда не было дырявой обуви или одежды, но, если бы у меня был выбор, я бы предпочла бедность, а не то детство, которое у меня было. Мой отец всегда был щедрым и давал мне все, о чем я просила, но я его ужасно боялась.

Его глаза оттенка карамели заблестели, и в душе Ливии затеплилась надежда.

– Всякий раз, когда он обнимал меня, я чувствовала, как его пистолет в кармане утыкается мне в грудь. Когда его убили, я расстроилась, потому что он был моим отцом. Но я никогда не горевала о нем так, как остальная часть моей семьи, потому что считала его чудаком из моего раннего детства. Моя мать почти мной не занималась. Когда она появлялась дома, то была либо пьяной, либо под дозой. Я практически вырастила Джанлуку: именно я отводила его в школу каждый день, помогала ему с домашним заданием и следила, чтобы он ел горячую пищу на ужин.

Твои родители – порядочные, законопослушные, любящие люди. – Если бы пришлось, она бы боролась за его семью. Но это была не просто борьба за себя или за Бриаторе. Она пыталась пробиться к Массимо. Ей хотелось, чтобы он очнулся и увидел радость любви и семьи, которую отрицал. Она встала, взяла саронг и прибавила: – Они могли бы работать дольше или устроиться на дополнительную работу, чтобы дать тебе все, что ты хотел. Но они предпочли быть рядом с тобой всегда. Жаль, что ты не понимаешь, как это ценно.

– По‑твоему, детство любого человека, в отличие от твоего, можно считать бесценным.

– Может быть, – ответила она и надела саронг. – Но мы говорим о наших семьях. Ты сильно отличаешься от своих родственников, но ты все равно на них похож. Ты щедрый человек. Но твоя щедрость материальна, а их – душевна.

Он сжал пальцы в кулак, не сводя с Ливии взгляда:

– Я не могу «отменить» свое детство только потому, что у тебя оно, по твоей скользкой шкале, было намного хуже. Мое детство сформировало меня. Оно научило меня: все, чего я хочу получить, я должен заработать сам. Да, мои родители любили меня, но их любовь не избавила нас от бедности. Возможно, ты права. Я одержим контролем. Но все, чего достиг, я достиг собственными усилиями. Наука основана на логике и реализме. Занимаясь ею, я чувствую себя в своей стихии. И, приходя на работу, я должен думать только о ней. Мои мысли должны быть в порядке.

Ей понадобилось время, чтобы понять смысл сказанного им.

– Ты хочешь сказать, что я устраиваю беспорядок в твоих мыслях?

Он не желал оправдываться.

– Ты меня отвлекала. Ты требовала моего внимания, когда мне нужно было сосредоточиться.

– Я просто требовала, чтобы ты уделял мне время. – Как ни старайся, она не могла скрыть нарастающего гнева. – С каких пор желание проводить время с мужем стало преступлением?