Морин Чайлд - Тот самый мужчина

– От Кевина, – огрызнулся он. – От свадьбы, от Кевина и Лайзы, и ото всех этих дурацких сердечек и цветочков, которыми их осыпали.

Рита заморгала.

– Что плохого в этом? Каким образом счастье твоего друга сделало тебя абсолютно несчастным?

– Потому что я реалист.

– Быть реалистом – это ненавидеть то, что люди счастливы? Отослать меня прочь, потому что у тебя нет, по‑твоему, шанса стать счастливым?

– Правильно.

Боже, с тем же успехом можно разговаривать со стеной. Он непробиваем. Ее слова отскакивают от него, не оставляя следа.

– Ты не хочешь быть счастливым, так?

– Точное определение. – Джек нарочито неспешно отставил бутылку с пивом, отошел от бара, приблизился к ней и остановился в трех шагах. – Я говорил тебе, что наша с тобой история – временная, пока не родится ребенок.

Она положила обе руки на живот:

– Осталось еще около двух месяцев.

Он даже не взглянул на ее живот. Он вообще ни на что не смотрел.

– Да. Но мы не обязаны жить под одной крышей.

– Ну и ну. – Она шагнула к нему, а он отступил назад. У нее вырвался резкий смех. – Я слишком приблизилась к тебе, Джек? Твои чувства ко мне мешают тебе? Ты заставляешь меня уйти, потому что не хочешь, чтобы я уходила?

– Думаешь, что все про меня знаешь?

– Да, – кивнула Рита. – Это не так уж трудно. Я тебя пугаю, Джек?

Он аж заскрежетал зубами:

– Не то слово.

Маленькое утешение. Интересно, что он еще ей скажет?

– Рита, ты зашла слишком далеко. Ты поверила, что у нас все по‑настоящему, а это не так. Этого быть не может. Я не допущу.

Он отвергает ее так окончательно, так обыденно и так оскорбительно, что ей хотелось выть. Но черт ее подери, если она покажет ему свою обиду. Сердце у нее болит за них обоих. Ей ведь почти удалось дотянуться до него, а он снова отталкивает ее одним хладнокровным ударом.

– Ты не допустишь, чтобы все у нас было по‑настоящему?

– Да, правильно.

– Почему? – Рита в совершенном смятении пристально смотрела в его пустые, холодные глаза. Ей так тяжело, каждый удар сердца отдается болью. И даже гнев отошел на второй план. – Джек, ты, по крайней мере, должен мне объяснить… Каким образом появление Кевина и его счастье повлияли на тебя? На твое решение отказать себе в шансе на собственное счастье. Наше с тобой счастье.

– Тебе нужно объяснение? Пожалуйста. Да, Кевин и Лайза сегодня счастливы, – со злостью произнес Джек, – а как насчет завтра? Как насчет того, что придет боль и ранит их обоих?

Рита была потрясена.

– Что? Выходит, быть счастливым не стоит, потому что вдруг ты перестаешь им быть? Что за логика такая?

Он мрачно покачала головой:

– Правильная логика. Я видел, как это происходит. Слишком часто видел. Ты любишь кого‑то – или, что хуже, позволяешь любить тебя, – и все летит под откос, жизни разрушены. Я слышал, как рыдала вдова убитого парня, видел скорбь родителей. – Джек захлебывался словами. – Я видел, как сильные мужчины ломались под тяжестью горя потери. Зачем идти на такой риск? Нет, Рита. Ни за что я не ввергну ни тебя, ни себя в этот кошмар.

Она знала – он верит в то, что говорит. Сказанное не имело смысла, но он‑то верит во все это.

– Значит, надо отказаться даже от улыбки, от радости, потому что что‑то может случиться?

– Лучшее, что можно сделать, это защититься от несчастья.

– Как? Быть несчастным?

– Думай что хочешь. – Он покачал головой. – Рита, я не позволю, чтобы ты глубже увязла в этом браке. Ты и так уже слишком увязла и тащишь меня с собой, а я не могу идти дальше, потому что рискую попасть в беду. Поверь мне, это того не стоит. Уж я‑то знаю.

Он уже ее вычеркнул! Он принял это решение в тот день, когда приезжал Кевин, оно крепло в его мозгу. И окрепло окончательно. Не обсуждая с ней ничего, он готов закончить то, что лишь начало создаваться у нее с ним.

– Ты неправ, – прошептала Рита, не сдержав подступивших слез. У нее всегда все заканчивалось слезами, когда она бывала особенно злой. Сердясь и на него, и на себя за слезы, она вытерла глаза. – Джек, ты неправ, говоря, что это ведет к беде. Заботиться о людях, не быть равнодушным… это стоит всего на свете.

– Не плачь. – Он потер затылок. – Не надо. Мне это больно, потому что я… неравнодушен к тебе.

– Джек, ты не только неравнодушен, – прямо заявила она, – ты любишь меня.

Он впился в нее взглядом:

– Вот видишь? Еще одна причина, чтобы ты ушла.

– Что?!

– Любовь вот‑вот нас настигнет. Поэтому мне нужно, чтобы ты ушла, пока я тебя окончательно не полюбил.

У Риты вырвался смех. Такого странного и душераздирающего разговора она никогда не вела.

– Хорошо. Ты не хочешь попробовать полюбить.

– Я делаю то, что должен сделать.

– Нет, Джек, ты не это делаешь. – Рита задрала подбородок и встретилась взглядом с его холодными глазами. Она вложила в свой взгляд весь жар, который носила в себе. – Ты делаешь то, что для тебя самое легкое.

– Ты думаешь, это легко?

– Я думаю, что так поступать нельзя, – взорвалась она. – Но не беспокойся. Я уезжаю. Сегодня же вечером. – Будь все проклято, если она останется с мужчиной, который твердо решил никогда ее не полюбить. Решил вообще ничего не испытывать, никаких чувств.

– Тебе незачем уезжать сегодня, – сказал он. – Можно и завтра.

– Нет, не завтра, – глядя ему в глаза, ответила она.

Через пару часов Джек остался один в квартире.

Верная своему слову, Рита быстро уехала, исчезла, словно ее и не было. Она не сказала ему больше ни слова, но ее молчание было громче слов. Он не хотел обижать ее, и вскоре она поймет – он так поступил, чтобы защитить ее. Он не хотел, чтобы она, оставшись с ним, ощущала боль потом, горевала.

Она плакала.

Джек треснул себя по груди – там, где сердце. Он ни разу не видел, чтобы Рита плакала. Даже когда он ушел от нее из отеля в тот день, полгода назад, она попрощалась с ним, улыбаясь, сколько бы сил ей это ни стоило. Но сегодня она плакала.

Если бы он мог все изменить.

Но другого способа уберечь ее от будущих страданий он не знал. Джек вышел на террасу. Наконец он обрел то, чего хотел, – уединение. Никто с ним не разговаривает, не заставляет смеяться, не тащит его в тот мир, к которому он специально повернулся спиной.

– Это самое лучшее для нас обоих, – произнес он и, подумав о ребенке, добавил: – Для нас троих.

Конечно, ребенок пока не может этого оценить, но со временем поймет – Джек уверен. И Рита тоже поймет. Обязательно поймет.

– Черт! – выругался он, когда позвонили в дверь. Может, не отвечать? Звонок продолжал трезвонить. – Наверное, Рита что‑то забыла, – пробурчал он и пошел к двери. Посмотрев в глазок, он тяжело вздохнул. Уединения не получилось.

Он открыл дверь.

– Салют, Касс.