Мэри Макгиннес - Сотки мне мечту

Подозрения, что Адам демонстративно ее не замечает, подтвердились, когда он облокотился на диван, закрыл глаза и зевнул. Кэт пришлось покориться неизбежному.

– Адам! Помоги мне надеть носки.

В уголках его губ появилась улыбка.

– Мне кажется, я не слышал волшебное слово.

– Пожалуйста.

Он приоткрыл один глаз и взглянул на Кэт.

– А как насчет нежного и сладкого «пожалуйста»?

Кэт наклонилась к столу.

– А как насчет еще одного бокала граппы?

– А как насчет «нет»? – Адам быстро схватил бутылку со стола.

– Поставь на место, умник!

Кэт направила на него палец, гневно сверкая глазами. Адам поставил бутылку и снял носок, болтавшийся на ноге Кэт.

– Неплохая работа.

Кэт запустила обе руки в волосы, закрыла глаза и мелодраматически произнесла:

– «Неплохая работа, Кэт. В следующий раз у тебя выйдет лучше». – Она отпустила волосы и открыла глаза. – Вот так всегда говорили мои родители, с тех пор как я себя помню.

– Так вот почему ты такая независимая.

Адам надел ей носки, потом одной рукой обнял, а другой взял под колени. Одним движением он поднял Кэт, посадил на диван и укрыл ее шерстяным пледом.

– Тебе не больно?

– Ни капельки. Или ты был очень осторожен, или это волшебное действие граппы.

– Значит, папа заслужил похвалы. – Адам сел на другом конце дивана. – Как насчет сказки на ночь?

– Замечательно! Например, «Спящую красавицу». Это моя любимая.

Адам отрицательно покачал головой.

– Как насчет того, чтобы ты рассказала сказку?

– Когда рассказываешь, очень хочется пить. Может быть, еще чуть-чуть граппы?

– Ни в коем случае. Еще немного, и ты будешь в невменяемом состоянии. – Адам подергал ее за ноги. – Прежде чем спать, расскажи о себе.

Кэт натянула плед на голову.

– Ну давай, – уговаривал Адам. – Выговорись.

Кэт спустила плед и разгладила его мягкие складки.

– Я думаю, что быть единственным ребенком в семье очень сложно. Родители не ждали моего появления. Врачи сказали, что они не могут иметь детей, поэтому в начале шестидесятых годов мама с папой открыли музыкальный клуб. Его назвали «Коммон граунд», потому что они любили разные музыкальные жанры и хотели привлечь таких разных слушателей, которые обычно не собираются вместе. Потребовалось несколько лет, но в конце концов клуб стал популярным. А потом появилась я. Думаю, родители должны были чувствовать то же, что и человек, выигравший в лотерею слона или жирафа. Дорогая штука, но что с ней, черт побери, делать? Им хотелось, чтобы я как можно скорее повзрослела.

Дрова в камине затрещали и рассыпались со снопом искр. Кэт смотрела на огонь, удивляясь тому, как любящие родители и в общем-то счастливое детство оставили в ней такое чувство одиночества.

– Меня очень любили и хвалили, но всегда только за то, что я что-то сделала сама. «Хорошая девочка! Ты все делаешь самостоятельно». Эти слова я помню с самого детства.

– А если ты поступала неправильно?

– Тогда я слышала что-то вроде: «Это было неплохо. В следующий раз старайся сделать лучше». Я завидовала своим друзьям, чьи родители просто садились и помогали им решать задачи по математике. Завидовала семьям, где можно за обедом обсуждать какие-нибудь идеи, вносить свои предложения. Понимаешь, что я имею в виду?

– Конечно, и я думаю, что это был бы ад. Когда мы с отцом и тетей Кармелой садились за стол, у нас всегда было три различных мнения. А за воскресным обедом с родственниками их бывало от пяти до четырнадцати. Это ужасно шумно.

– Это просто восхитительно!

На лице Кэт появилось тоскливое выражение.

– Да? Но только не тогда, когда я играл в баскетбол. Я был в команде единственным, чью бабушку выдворили из спортзала.

– Почему?

– Бабушка ударила судью сумкой и потребовала, чтобы он не засчитывал мне штрафных очков. Остальные мои родственники последовали за ней, каждый высказал судье все, что о нем думает.

Адам подмигнул Кэт, которая хохотала, держась за бок.

– Я предполагаю, что твои родители были более сдержанными на публике.

Кэт представила себе отца, смотрящего по телевизору спортивные передачи со свежей газетой на коленях, и снова рассмеялась.

– Прежде всего родители ходили на мои выступления по очереди. У них была очень насыщенная жизнь, и они всерьез обсуждали, кто был в последний раз и у кого больше дел в клубе. Единственный случай, когда они пришли вместе, было окончание средней школы. – Глаза Кэт заблестели, и она горько усмехнулась. – Для них это было что-то вроде Дня независимости и благодарения одновременно. Я превратилась в симпатичную взрослую девушку с четырехлетней стипендией в школе искусств. Знаешь, Адам, я почти слышала их вздох облегчения, когда директор вручал мне аттестат. – Кэт расправляла пальцами бахрому на пледе. – По-настоящему они любили только друг друга. Вот почему я не хочу любить так.

– Как? – удивился Адам.

Она развела руками и пожала плечами.

– Быть так связанной с кем-то. Мой отец был похож на зомби, когда мама умерла. Это ужасно больно – так сильно любить.

– Откуда ты знаешь? Может быть, твой отец считает, что счастье перевешивает боль.

Кэт покачала головой, откинула плед и свесила ноги с дивана.

– А еще я знаю, что мне надо тебя покинуть на несколько минут, и помощь мне не потребуется.

Она поднялась с дивана и медленно пошла в ванную. Зазвонил телефон, и Адам взял трубку.

– Кэт! Это Лисса. Она хотела сообщить, что с благотворительным фондом все о’кей, но тебя не было дома, поэтому она решила поискать тебя здесь.

– Прекрасно! – крикнула Кэт в ответ.

Через пять минут Кэт вышла из ванной, чувствуя себя легче, после того как ополоснула лицо холодной водой. Адам все еще разговаривал по телефону.

– Сейчас в галерее мало покупателей, так? Я спрашиваю потому, что, если у Кэт будет свободное время, она бы, возможно, захотела заняться дизайном для «Интертеч». Да? Это классно! Ты сама ей завтра скажешь.

Мать постоянно ей повторяла: «Кто теряет выдержку, тот теряет выгоду». Поэтому голос Кэт не выдал накипавшего в ней раздражения.

– Что Лисса мне скажет?

Адам обернулся с улыбкой, совершенно не выглядя виноватым. Кэт не могла в это поверить. Она села на диван и строго повторила свой вопрос.

– Лисса собиралась сообщить тебе завтра, но, если ты слышала наш разговор, это сделаю я. – Адам взял Кэт за руки. – Я сказал, что ты могла бы подумать о работе для «Интертеч», если бы у тебя было побольше свободного времени. Поэтому она освобождает тебя на шесть недель. Ну как?

Судя по его широкой улыбке, он ожидал, что Кэт запрыгает от радости.

– Адам, одно дело – заказывать для меня ужин и совсем другое – устраивать мои дела, даже не посоветовавшись со мной.