БАРБАРА КАРТЛЕНД - Мой милый звездочет

Домоправительница нашла также и венок из флердоранжа и сказала, что не только бабушка надевала этот венок, но и ее мама.

— Как жаль, что ее нет здесь сегодня, — прошептала Вэла, обращаясь скорее к себе, но миссис Филд услышала ее слова.

— Я просто уверена, ваша светлость, что она сейчас здесь, с нами, и радуется за вас, — сказала она.

— Благодарю вас… что напомнили мне об этом, — тихо сказала Вэла и смахнула непрошеные слезы, невольно навернувшиеся на глаза.

Затем она взглянула на часы, стоящие на каминной доске, и увидела, что осталось десять минут до того времени, которое ее дедушка назначил им для встречи.

Вэла, слегка запинаясь от смущения, обратилась к миссис Филд:

— Я бы хотела поговорить с моим… с моим мужем. Как вы думаете, он… уже спустился вниз?

— Я пошлю кого-нибудь за ним, ваша светлость, — живо отозвалась миссис Филд и проворно направилась к двери.

— Э… нет. Я бы не хотела, чтобы… — начала Вэла, но было поздно.

Миссис Филд уже вышла из комнаты. И Вэла осталась стоять в растерянности перед зеркалом, думая о том, что ей делать — сказать ему все, что было у нее сейчас на душе, или позволить ему все сначала уладить с ее дедушкой.

То, что герцог решил жениться на ней, было самым невероятным событием, какое только могло с ней случиться. И когда они преклонили колени перед алтарем в деревенской церкви, ей показалось, что это произошло по воле судьбы.

В то же время она знала, что они не только поженились, воспользовавшись чужой лицензией, но и без разрешения опекуна, вернее опекунши, ее мачехи. А как сказал сам герцог, поскольку она несовершеннолетняя, такой брак не может считаться заключенным по всем правилам. А следовательно…

«Это была не настоящая свадьба, — подумала Вэла, — и я должна сказать ему… что он свободен отказаться от своего слова… если это то, чего он хочет».

Придя к такому решению, она подумала, что это разорвет ей сердце, но что хорошего может получиться из брака, если мужчина на самом деле не любит женщину и вынужден жениться в силу обстоятельств?

Что, если сейчас он просто спасает ее доброе имя из-за своего великодушия, как не раз выручал из беды прежде ее саму?

— Я люблю его, — прошептала Вэла, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

И в тот же миг она ощутила невыразимую боль утраты, словно уже сказала «прощай» чему-то самому главному в ее жизни, прекрасному и зыбкому, как солнечный свет, чему-то, что никогда не принадлежало ей, но без чего она не сможет жить.

В полном смятении она услышала приближающиеся шаги, и, когда повернулась ручка двери, она вдруг поняла, что вся дрожит и ее бедное сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.

Герцог вошел в комнату, и в первое мгновение Вэла его не узнала. Он был одет по последней моде, и у нее едва не захватило дыхание, когда она увидела, как величественно он выглядит.

В высоком, завязанном модным узлом под самым подбородком, белоснежном шейном платке сверкала бриллиантовая булавка, черный фрак и обтягивающие лосины по колено подчеркивали его атлетичную фигуру. Костюм дополняли черные шелковые чулки и бальные туфли из мягкой кожи. Гладко выбритый, с искусно уложенными волосами, он, казалось, лишь отдаленно напоминал ей того мистера Стэндона, с которым она провела несколько труднейших и прекраснейших дней в своей жизни.

Герцог мгновенно понял, почему она застыла, глядя на него широко раскрытыми, изумленными глазами, и, улыбнувшись, закрыл за собой дверь и подошел к своей невесте.

— Я вижу, вы немного удивлены моим видом, — произнес он мягко, — но позвольте сказать вам, что вы тоже выглядите прелестно и именно так, как невеста, на которой я всегда мечтал жениться.

Вэла судорожно вздохнула. Затем поспешно сказала:

— Я хотела… поговорить с вами о нашей… о нашей свадьбе.

Герцог не мог не заметить легкой дрожи в ее голосе.

— Хорошо, я готов внимательно выслушать все, что вы хотите мне сказать.

— Мы уже однажды прошли с вами через это, — сказал он успокаивающим тоном, — и причем при самых ужасных обстоятельствах, какие только можно было себе вообразить. Но теперь нет ничего, что могло бы вас испугать.

— Я хотела сказать вам… совсем не это.

На этот раз герцог промолчал, и Вэла, глубоко вздохнув, через мгновение продолжила:

— Я поняла… когда вы говорили дедушке, что мы были обвенчаны… без лицензии и без… разрешения на брак со стороны моей опекунши… Если только вы этого хотите… этот брак можно было бы аннулировать… я не знаю, как это правильно называется.

Она сказала все это, не поднимая глаз, так как безумно боялась увидеть облегчение в глазах герцога.

В конце ее короткой путаной речи голос девушки перешел в шепот, а затем и вовсе замолк. В комнате повисла тишина, и ей казалось, что он слышит, как бешено стучит ее сердце.

— А вы сами этого хотите? — тихо спросил Брокенхерст.

Ей хотелось закричать, что она не только не хочет этого, но смертельно боится потерять его и никогда не увидеть снова.

Но тем не менее она не могла не предоставить ему шанс избежать брака, если он не хотел его. Поэтому она сказала, правда, едва слышно, так как у нее не было сил говорить:

— Я подумала… возможно, вы бы хотели… оставаться свободным… вы как-то говорили, что не хотите жениться… а сейчас вы просто спасали меня,., но теперь я буду в безопасности с моим дедушкой…

— Так вот о чем вы думали?

— Д-да. Я должна была… Это было бы только правильно… освободить вас.

— Ну а как насчет вас? Вы тоже хотите быть свободной?

Он увидел, как она сцепила пальцы и с трудом сглотнула. Но Вэла знала, что он ждет ответа, поэтому, сделав над собой усилие, решительно произнесла:

— Я хочу только, чтобы вы были счастливы.

— Ну а если я скажу вам, что очень счастлив и доволен тем, как все сложилось, и не хочу ничего менять?

— Но вы… герцог! — продолжала слабо сопротивляться Вэла. — И я уверена, на свете много женщин, на которых вы бы могли жениться… охотнее, чем на мне.

— Я еще ни одну женщину не просил выйти за меня замуж, Вэла. Даже вас, как вы помните, но так уж случилось.

Последнюю фразу он произнес с улыбкой.

— Тогда на это просто не было времени, — улыбнулась в ответ девушка. — Я восхищалась вами, как вы быстро сообразили, как лучше всего… спасти меня от этих людей. Но это едва не стоило вам жизни!

— А если бы я погиб, вы бы очень огорчились?

Девушка коротко вскрикнула, возмущенная подобными словами.

— Да как вы можете так говорить? Когда я увидела эти пистолеты, направленные на вас, и подумала, что, может быть, вы ранены или убиты…

Она внезапно остановилась, сообразив, что то, что она сейчас собиралась сказать, было бы очень похоже на признание.