Уинифред Леннокс - Неужели это я?

— Рад вас слышать. Чем могу служить?

— Мишель мне сказал... В общем... — Анни мялась, явно не зная, с чего начать. — Вы знаете, Лола сейчас у меня. Она тяжело болела, но сейчас уже поправилась. Осталась только страшная слабость. — Анни говорила теперь очень быстро, набравшись решимости высказаться до конца. — Мишель мне сказал, что из-за разлуки с Лолой вы бросили Париж, уехали в провинцию, сказал, что вы очень переживаете. Простите, что вмешиваюсь, но я подумала, что если вы с Лолой повидаетесь, то и вам, и ей будет легче. Она сейчас не в лучшем состоянии, но из гордости, конечно, не сделает первого шага. А вот если бы вы... Вы помогли бы и ей, и себе...

— Конечно. Непременно. Спасибо за заботу, — промямлил вконец растерянный Поль. — Дайте мне адрес, и я приеду где-нибудь во второй половине дня. Я ведь приехал по делам.

— О, понимаю! Буду вас ждать. Только Лоле скажите, что сами разыскали ее, а то она мне не простит. Сошлитесь на Мишеля, они в дружеских отношениях.

— Хорошо, Анни, хорошо. Около трех я буду. — Поль записал адрес, и они простились.

Несколько минут он сидел, потирая виски, раздумывая, что же делать. Он был готов помочь Лоле, но даже не представлял чем. О совместной жизни не может быть и речи, она канула в прошлое и безвозвратно. Это Поль понял именно сейчас. Денег Лола не возьмет — гордая. Честно говоря, он даже не видел особой необходимости в этом визите, но раз дал согласие, надо поехать, повидаться. Может, он в самом деле чем-то будет полезен.

Поль взглянул на часы и стал поспешно увязывать подрамники, потом взял кисти, коробку сангины, папку с акварельной бумагой. За недостающими красками и растворителем он только-только успевает в магазин. Мишель простит оставленный беспорядок.

Ровно в три Поль звонил в дверь Анни, держа в руках два букетика трогательных фрезий. Открыла голубоглазая шатенка: да, он не ошибся, когда представил подругу Лолы. Судя по животу, она вот-вот родит.

Поль вошел, вручил цветы и понял, что занял собой всю прихожую. Из-за двери высунулся мальчуган лет двух.

— У нас очень тесно, — извиняющимся тоном сказала Анни, — проходите. Лола задремала. Садитесь, мы с Марком пойдем погуляем. Мы только вас дожидались, чтобы открыть вам дверь.

— Конечно-конечно, — рассеянно отозвался Поль, беря стул и придвигая его к кушетке, на которой спала Лола.

Анни еще повозилась в прихожей, одевая малыша, потом хлопнула дверь.

Поль сидел и смотрел на спящую Лолу. Может быть, он впервые как следует рассмотрел ее: худенькую, изможденную. Какая Кармен? Какое пламя? Какие страсти? Сколько глупостей он навыдумывал! Стыдно вспомнить. Да, этой худенькой маленькой Лоле непременно нужно помочь. Впрочем, и Анни тоже — со дня на день в этой тесноте появится новый обитатель, тут не до подруг.

Вглядываясь в спящую, Поль с грустью чувствовал, что былая страсть улетучилась без следа. Может, она и не вспыхнула бы, если б он сразу увидел Лолу такой, какой видел сейчас. Его подвело собственное воображение. Но тем легче теперь предложить помощь старинной приятельнице, перед которой невольно оказался виноват.

Лола проснулась, и, глядя в открывшиеся черные, когда-то казавшиеся ему бездонными глаза, Поль невольно подумал, насколько выразительнее и богаче оттенками серые.

— Ты? — изумилась Лола. — Откуда?..

— Приехал за тобой. — Полю не хотелось ничего объяснять, он органически не был приспособлен к объяснениям.— Мишель наверняка тебе говорил, что я живу теперь в Валье, а мне он сказал, что тебе нужен свежий воздух. Так что собирайся.

— Подожди, Поль. Все так неожиданно. Хотя Мишель действительно убеждал меня, что после воспаления легких лучше всего пожить в деревне.

— Меня он в этом убедил, — энергично подхватил Поль. — Давай собираться, у нас мало времени. Ты знаешь, я терпеть не могу бестолковых разговоров!

Лола невольно усмехнулась: Поль есть Поль, терпением он никогда не отличался. Об отъезде он говорил как о деле решенном. И, как всегда, совершенно не интересовался ее мнением. Хотя сейчас ее мнение и в самом деле ничего не значило, у нее просто нет другого выхода. Мишель давно убеждал ее вернуться к Полю, расписывал, как тот страдает, считал, что без нее он загубит свой талант. Может, и в самом деле ее судьба быть музой художника Кремера.

За этот год, что Лола помыкалась по белу свету, ничего лучшего для себя она не нашла. Да и на что может рассчитывать девушка без образования? На место горничной в третьесортном отеле со всеми вытекающими последствиями?

Поль, видя, что Лола погрузилась в глубокое раздумье, принялся ее торопить: нужно поскорее ехать, в Валье тоже еще нужно устроиться, а завтрашний день Поль ни за что не хотел терять!

— Я тебе очень благодарна, Поль, — наконец со вздохом сказала Лола. — Надеюсь, что буду тебе в помощь.

— Конечно, будешь. Безусловно, — машинально отвечал Поль, прикидывая, сколько времени уйдет на сборы и когда вернется Анни, не попрощавшись с которой они все равно не могут уехать.

— А где Анни? — вспомнила о подруге и Лола.

— Пошла гулять с малышом.

Но Анни оказалась легка на помине, в прихожей хлопнула дверь, заливался смехом малыш. Узнав новость, Анни просияла.

— Я так рада за вас обоих! Надеюсь, теперь вы сумеете сохранить свое счастье. Я так боялась, что Лола вам откажет, но настоящая любовь преодолевает все препятствия. Видите, у вас есть надежда, Поль!

Он поддакивал, благодарил за добрые пожелания, особенно в них не вслушиваясь и нетерпеливо ожидая, когда же можно будет ехать. Наконец, радостно подхватив два чемодана и объемистую сумку, Поль погрузил их в машину.

Женщины между тем взволнованно переговаривались, пока Лола переодевалась.

— Вот видишь, он влюблен в тебя по-прежнему, — щебетала Анни, — полон нетерпения. Подумай, кто еще будет к тебе так относиться. Не бросайся хорошим человеком.

— Я все понимаю, Анни, — уныло отвечала Лола, — но он жуткий эгоист! Только о себе и думает.

— Ерунда, все мужчины эгоисты. К этому можно приспособиться. Попробуй!

— Я уже пробовала.

— А ты еще попробуй.

— Ладно.

Поль нетерпеливо посигналил, подруги расцеловались, пообещав звонить, сообщать все новости. Обе от души желали друг другу благополучия: обе стояли на пороге серьезных жизненных перемен.

Ведя машину, Поль то и дело искоса поглядывал на Лолу, привыкая к ней и удивляясь собственному равнодушию: рядом с ним сидела совершенно чужая женщина и он не мог понять, что же раньше в ней находил. Но именно поэтому Поль старался говорить как можно ласковее, стыдясь своего безразличия.

Лола же пообещала себе, что постарается позабыть обиды, попробует начать все заново. Может быть, за это время Поль и в самом деле понял, сколько я для него делала, как заботилась! Может, наконец оценил меня по заслугам? Мишель, во всяком случае, уверял, что Поль оценил.