Тэш Сазервей - Замок Афродиты

Все это время Оскар неподвижно сидел на полу и с непонятной улыбкой, молча наблюдал за ее маневрами. Повисшая тишина и его улыбка раздражали.

— Все кончено, Оскар, — сказала Нора. — Между мною и мистером Уильямсом чисто деловые отношения!

Он по-прежнему не двигался с места и продолжал улыбаться, но теперь вдобавок еще и хмыкал! Это было невыносимо!

— Произошла ошибка, мистер Уильямс. Я приняла вас за Оскара. Клянусь, это больше не повторится!

Он захохотал и сквозь смех спросил:

— Норри, почему? Разве нам так плохо вдвоем?

— Ты женат! — Нора опустилась на кровать и стукнула по ней кулаком. — И вдобавок теперь ты мой босс! И это отвратительно — пользоваться минутной слабостью своей подчиненной!

— Иди сюда. — Он поманил руками. — И поцелуй меня!

— Ты что, не слышал, что я сказала?

— Ну, раз гора не идет к Магомету, придется ему самому идти к горе! — Оскар проворно вскочил с пола и, подсев на кровать к Норе, обнял.

— Прекрати! — Она попыталась вырваться. — Если ты дал мне работу, это еще не повод, чтобы обращаться со мной, как со своей наложницей! У тебя есть жена!

— Нора, ты прекрасно знаешь, что мы разводимся. — Он выпустил ее, забрался с ногами на кровать, уселся по-турецки и добавил весело: — В связи с чем в романтических отношениях между мистером Уильямсом и миссис Доу нет ничего зазорного.

— Ага! В романтических! А кто настаивал на исключительно деловых? Кто говорил, что интересы компании превыше личных? Кто? Мистер Уильямс не помнит?

Он с улыбкой наклонил голову.

— Нора, ну почему ты сама все время забываешь, что я тоже живой человек и не с самым толерантным характером?

Нора поджала губы.

— И, в конце концов, дарлинг, что плохого в том, что интересы компании и мои личные совпадают?

— Твоя жена! — выпалила она. — И твое вранье! Я перестала понимать, когда ты говоришь правду, а когда врешь!

— Да я вообще не вру! Потому что у меня слишком много проблем, чтобы еще тратить память на то, что я соврал и кому!

— Ну-ну. А кто наврал про секретаршу Катаракису? И кто наврал секретарше, что потерял зонт, а не жену?

— Хорошо, Нора. Раз уж тебе сейчас так хочется поговорить именно о Глэдис, поговорим. — Оскар слез с кровати, отыскал на полу свои брюки и, надевая их прямо на голое тело, спросил:

— У тебя найдется чего-нибудь выпить?

— В баре всего полно. Сервис отличный.

— Да, симпатичная гостиница. — Он открыл дверцу бара и поинтересовался, что предпочтет миссис Доу.

— Минеральную воду!

— Прекрасно. И я бы перекурил с твоего позволения.

— Кури, — пожав плечами, сказала Нора.

Оскар расположился возле двери на лоджию.

— Дарлинг, я понимаю твои сомнения, — произнес он, первой же затяжкой уничтожив полсигареты. — Но и ты постарайся понять меня. Хэмпшир был не только моей правой рукой в компании, но и ближайшим другом. И мне очень нелегко расстаться с ним так, в одночасье.

— Но, по-моему, ты собирался говорить о Глэдис!

— Я и рассказываю о ней. Дело в том, что она его жена.

От неожиданности Нора чуть ни выронила стакан с водой.

— Как это? Когда они успели пожениться?

— Давно, Норри. И не только пожениться, но и развестись. Хэмпшир пришел в мою компанию лет шесть назад, в период своего развода, поэтому я никогда не видел его жены, даже не знал, как ее зовут: он никогда не называл ее иначе, как «моя бывшая» или даже «моя бывшая стерва». Но именно это обстоятельство и сблизило нас — я ведь тоже в свое время перенес эту бесконечную унизительную процедуру.

В моем представлении его бывшая была просто крайне стервозной особой по сравнению с матерью моего сына, с которой мы разошлись вполне по-приятельски, испытывая одинаковую неприязнь к судейскому крючкотворству, затягивавшему наше расставание. Супруга же Хэмпшира — при отсутствии детей! — судилась и рядилась с ним ожесточенно. Ее папаша не скупился на адвокатов, и Тони тоже не отставал. Порой было даже странно, с каким упоением он рассказывал мне об очередном заседании суда и о суммах, в которые это удовольствие обходится ему и отцу Глэдис. Может быть, потому, что Хэмпшир юрист сам.

Тут нужно немного рассказать про ее отца. Он владеет небольшой ремонтно-строительной фирмой в провинции, которая специализируется в основном на реставрационных работах повышенной сложности — музеи, дворцы, храмы, исторические сооружения. Понятно, это требует определенной квалификации работников и, соответственно, стоит недешево. Как единственный и любимый зять, Хэмпшир, едва женившись, сразу же стал в фирме тестя исполнительным директором. Им и был до развода, повернувшего симпатии сторон на сто восемьдесят градусов и превратившего преуспевающего Тони в безработного.

А я в то время как раз унаследовал свою компанию от отчима, превратившись из исполнительного директора в ее хозяина. Понятно, что кто-то должен был занять мое место в совете директоров. Но я рассудил, что лучше пригласить человека со стороны, чем заниматься кадровыми перестановками, которые обычно чреваты интригами и здорово портят в коллективе климат. Вот Тони и пришел ко мне по конкурсу. Сначала на испытательный срок, а потом мы подписали бессрочный договор.

Став хозяином из в общем-то наемного работника, я естественно был вынужден дистанцироваться от своих бывших коллег, Хэмпшир же держался со всеми на расстоянии, как человек в компании новый. Это тоже было одной из причин нашего сближения. Я не говорю уже о том, что именно с исполнительным директором в «Хай билдинг» традиционно было принято решать все вопросы. И надо сказать, Хэмпшир понравился не только мне — молодой трудоголик с опытом руководящей работы, доброжелательный, правда иногда излишне осторожный и велеречивый. Юридическое образование накладывает на человека определенный отпечаток.

Наконец Хэмпшир разводится и в знак свободы отпускает бороду. А тем временем папаша Глэдис тоже взял себе нового исполнительного директора, который предложил расширить деятельность и вплотную заняться непосредственно чистым строительством. Старик и занялся сгоряча — как бы в отместку бывшему осмотрительному зятю. Ну и влез в какую-то сомнительную ипотеку, которая, словно по иронии судьбы, поставила его на грань банкротства именно тогда, когда в моей фирме и произошла неприятная история с компьютерщиком Доу.

Но на тот момент, естественно, никто и не подозревал об играх судьбы. Взбешенный грядущей катастрофой, папаша Глэдис влетает домой — надо сказать, что Глэдис после развода взяла девичью фамилию и вернулась к папеньке, баловавшему ее с младых ногтей, — и обвиняет дочку в своей беде. Дескать, если бы ты не развелась с Хэмпширом, ничего бы не было! Жена должна жить с мужем, а развод — это от лукавого и все такое. Глэдис встает в позу: дескать, ты мне не отец после таких слов, проживу без тебя! Папаша орет: мол, проваливай, прокляну! Понятно, человек на взводе. А Глэдис собирает свои манатки, хлопает дверью, уезжает в Лондон и тут же устраивается официанткой в привокзальный паб в полной уверенности, что завтра папенька опомнится и кинется ее искать. Зайдет с вокзала в этот самый паб — он всегда в него заходит, когда оказывается по делам в столице, — и как же ему будет стыдно, когда он увидит, что его единственная дочь унижается ради чаевых!