Уинифред Леннокс - Русалочка в черном

Похоже, этот тип, какой бы свиньей он ни был, не на шутку огорчен — ей вдруг стало жаль его. Она представила, как Палмер, ругаясь последними словами, мечется по номеру, собирая раскиданную Милли одежду, косметику и прочие мелочи…

Видимо, Палмер был искренне удивлен, потому что ответил не сразу.

— Благодарю вас. Думаю, что справлюсь. Хотя нет, постойте… был бы очень признателен, если бы вы упаковали вещи нашей больной. Согласитесь, это больше по женской части.

— Я буду примерно через час, — сухо ответила Памела. — Всего наилучшего.

— Представьтесь хотя бы, мой добрый ангел, — примирительно произнес Палмер. — Мое имя вам уже известно, так давайте восстановим справедливость.

— Памела О'Доннел, корреспондент нью-йоркского женского журнала, — отрекомендовалась она.

— Простите… — Голос Палмера вдруг стал хриплым. — Я, кажется, не расслышал… Повторите, пожалуйста.

Памела еще раз, стараясь говорить отчетливее, произнесла свое имя.

— Прекрасно, — ответил он. — Спасибо. — И в трубке раздались короткие гудки.

— Я же говорила тебе, Негрито, что у нашей гостьи добрая душа. — В дверях стояла Мириам с кофейным подносом, а у ног ее восседал, словно изваяние, сиамский кот, мерцая сапфировыми глазами.

Кофе и впрямь оказался превосходным — густым, ароматным, с какими-то восточными пряностями.

— Ты волшебница, Мириам! — закатывал глаза Джанни. — От одного запаха твоего кофе можно вознестись на небеса!

— Хороша бы я была, будь это так! — улыбнулась хозяйка, сверкнув белоснежными зубами. — Уж поживи еще годков шестьдесят, сделай милость!

Допив кофе, Памела попросилась в ванную — слишком сильна была у нее тяга к воде, да и напряжение прошедшей ночи давало себя знать.

— Негрито, проводи! — приказала Мириам.

Задрав хвост, кот направился в коридор, гостья последовала за ним. Ванная, облицованная черной мраморной плиткой, была оборудована по последнему слову техники. Все сверкало чистотой, отменная сантехника радовала глаз. Душ принять Памела все же не отважилась, решив отложить это до возвращения в отель, но с наслаждением умылась холодной водой. Сразу сделалось легче.

Но когда, подняв голову, Памела взглянула в зеркало, то беззвучно ахнула: в черных волосах с левой стороны отчетливо виднелась седая прядь. Она крепко зажмурилась, вновь открыла глаза. Седая прядь не исчезла, а вроде бы даже сделалась еще заметнее…

— Мой тебе подарок, — послышался за спиной Памелы гортанный голос. — Не правда ли, изысканно?

В дверном проеме ванной застыла Мириам. Жемчужное одеяние ниспадало складками до самого пола, скрывая носки домашних туфель. Как это Памела раньше не замечала, что росту в колдунье едва ли больше пяти футов?..

— Д-да… это, пожалуй, красиво, но несколько неожиданно, — пробормотала Памела, потирая виски.

— Это очень нужный подарок, — сказала хозяйка. — Со временем сама поймешь что к чему. А теперь ступай, Русалочка. Выспись хорошенько. Страшные сны больше не потревожат тебя…

Минут через пятнадцать они с Джанни уже мчались в такси по улицам утреннего Рима. Бешено жестикулируя, итальянец взахлеб рассказывал о Мириам. Оказалось, что не кто иной, как эта необыкновенная женщина, стала «виновницей» его счастливого брака и косвенно причастна к появлению на свет малютки Фло. Луизу врачи единодушно приговорили, признав бесплодной. «Чушь собачья! — сказала тогда Мириам. — Не волнуйся, Джаннино. У вас будет куча детишек!»

А месяца два спустя после визита молодых супругов к колдунье у Луизы обнаружились все признаки беременности…

Слушая вполуха болтовню Джанни, Памела старалась справиться с овладевшим ею вдруг давним недугом — нервным тиком, мучившим ее после выписки из клиники, но потом вроде бы прошедшим.

— А скажи, — прервала Памела поток его словоизлияний в надежде сменить тему, — как обстоят у нее дела с мужчинами? Ведь она потрясающе красива и наверняка разбила не одно сердце…

— О, к представителям сильного пола Мириам безжалостна, — рассмеялся Джанни. — Однако ей по силам как приворожить, так и, наоборот, отвадить любого. Но Мириам не наносит смертельных ран. Лично я убежден, что во всем свете не сыскать достойного ее мужчины! Хотя однажды…

— И кто же это был? — мгновенно откликнулась Памела.

— Честно говоря, сам не знаю, — смутившись признался итальянец. — Я лишь догадался об этом по ее недомолвкам…

Утренний город был прекрасен, словно девушка, только что проснувшаяся после сладкого сна. Но Памела смотрела больше не в окно машины, а в зеркало водителя, все еще надеясь, что белая прядь в волосах ей померещилась…

Отперев дверь номера, Памела устало опустилась в кресло и смежила веки. Выжатая словно лимон, она склонна была счесть события прошедшей ночи причудливым сном… если бы не седая прядь. Касаясь ее, Памела всякий раз ощущала легкое покалывание в кончиках пальцев — или это ей только казалось?

Нечего рассиживаться, решительно сказала она себе. Стянув через голову платье, она направилась в ванную и только тут заметила на журнальном столике записку. На листочке, наспех вырванном из органайзера, красовалось несколько строк, написанных размашистым решительным почерком:

Вы очень любезны. Убедительно прошу: упаковав чемоданы нашей больной, попросите портье отнести их в номер 612. Хочу оказать Вам ответную любезность и приглашаю на репетицию дефиле в три часа. Вам это должно быть любопытно.

Б. П.

Да провались ты, Б. П.! — мысленно выругалась Памела и устало поплелась в ванную. Надо еще успеть собрать вещи Милли, поспать, перекусить… Какого черта она потащится на эту репетицию, где девицы в купальниках будут вышагивать по подиуму, щеголяя своими прелестями?

Однако журналистский азарт уже пробуждался в ней помимо воли. Стоило бы посмотреть на это шоу, потом пригодится для статьи, подумала Памела, растираясь жесткой мочалкой. Тело порозовело и загорелось, мышцы рук и ног налились силой… Не увлекайся, а то не уснешь! — одернула она себя, прикручивая кран с горячей водой. Прохладные струи необыкновенно приятно обтекали тело, Памела зажмурилась от удовольствия, представляя, что стоит под летним дождем…

Выйдя из ванной в халате, она направилась прямиком в спальню Милли, где царил полнейший хаос: платья разнообразнейших фасонов и расцветок валялись где попало, кружевные трусики почему-то надеты были на абажур ночника, лифчик нахально расположился на кондиционере, а три — почему-то именно три — черных чулка отдыхали на спинке кресла.

Тяжело вздохнув, Памела принялась за дело. Ей понадобилось не менее часа на то, чтобы аккуратно разложить вещи Милли по двум объемистым чемоданам, но результатами своих трудов она осталась вполне довольна. Надо бы навестить бедолагу, думала Памела, вставая коленками на крышку чемодана в попытке его закрыть… Придется узнать у этого великолепного Б. П., в какую больницу увезли Милли, и выкроить часок.