Памела Вулси - Сладостная жертва

— Да, я знаю, я их прослушала. — Люси смотрела на мужа и думала: интересно, а догадывается ли он сам, как относится к нему Кэтлин? Джеймс действительно мог и не питать особенных чувств к своей секретарше, но вот она… Люси была убеждена в том, что Кэтлин в него влюблена.

— Кэтлин — первоклассная секретарша, — сухо заметил Джеймс.

— И вдобавок любит тебя?

— Между нами ничего нет. Так что если надеешься использовать Кэтлин против меня в суде, то забудь об этом. Ее я разве что целовал в щечку.

Люси молчала, пожалуй, она ему верила.

— А теперь ты, может быть, скажешь, зачем приехала в Лондон? Только не говори то, что я, по-твоему, хочу услышать. Правда — вот все, что мне нужно!

— Я тебе никогда не лгала!

Его темные брови взметнулись вверх.

— Никогда?

— Да, Джеймс, никогда. Я не скрывала правды о… обо мне и Дэвиде… перед тем как выйти за тебя замуж. Я не лгала.

— Иногда мне хочется, чтоб это было не так! — с горечью произнес Джеймс, закрыл глаза и тихо застонал. — Нет, ерунда! Не знать было бы ничуть не легче! Мне нужна была правда! Наверно, если б я узнал обо всем позже, то просто не выдержал бы!..

С закрытыми глазами он походил на каменное изваяние — острые, будто выточенные черты лица, сжатые губы, неподвижные сомкнутые веки. Люси могла теперь смотреть на него сколько угодно без страха обнаружить свои боль и желание.

Ей безумно захотелось дотронуться до Джеймса, притянуть к себе, увлечь в постель — может, там ей удалось бы найти путь к его сердцу. Раньше это всегда помогало. И ночь за ночью встречались их тела во мраке, где, страстно любя друг друга, они забывали обо всем, что происходило за стенами дома, забывали обо всех своих проблемах.

Внезапно веки его открылись, и оказалось, что Люси смотрит прямо в бездонные, с огромными зрачками глаза Джеймса. Его пристальный взгляд словно затягивал Люси в темную магическую воронку. Ее затрясло, во рту пересохло. Это было как… почти как… Как будто Джеймс сумел отгадать, о чем она думает. Так случалось и раньше. Ему всегда удавалось читать ее тайные мысли, особенно в такие моменты, как сейчас, когда она жила одними лишь чувствами.

— У нас всегда был один способ общения, ведь так? — пробормотал Джеймс, и сердце ее безудержно заколотилось.

Он обнял Люси за плечи и привлек к себе, его жесткое лицо загорелось лихорадочным огнем.

— Нет, Джеймс! — вскричала Люси. Она не могла позволить ему овладеть ею не любя.

До настоящего момента это не имело для нее значения — она позволяла своему алчущему телу диктовать свои условия, но тогда она не понимала, что любит его. А теперь поняла.

— Я не могу, — выкрикнула она.

Серые глаза Джеймса сверкнули и будто подернулись дымкой. Он опрокинул ее навзничь и придавил своим телом.

— На ферме, перед тем как уехать, я говорил тебе, что теперь наш брак должен стать реальностью, подлинной, а не мнимой реальностью. Так что выбирай — остаешься ты или уходишь, но если остаешься, то напрочь выкини его из головы и из сердца.

— Но это не так просто, — начала она, и его губы искривились.

— Мне все равно, просто это или непросто. Это единственное приемлемое для меня условие.

— Но он же мой брат, Джеймс! Я не могу выбросить из памяти ни его, ни тетю Милли, ни отца! Да, мне было непросто примириться с правдой, я испытала потрясение, особенно в начале. Но в конце концов я сделала это. Пойми, они дороги мне, и я всегда буду вспоминать свое детство как счастливейшее время в жизни, но… Его я больше не люблю. И даже не знаю, любила ли когда-нибудь. Просто вокруг не нашлось больше никого, я никуда не ходила и видела так мало людей, а Дэвид неизменно был рядом, и мы так здорово ладили, что казалось естественным… — Она запнулась — ей не понравилось сказанное слово. — Откуда нам было знать, что все как раз наоборот? Пока нам не объяснили. Но сейчас все кончено для нас обоих.

— У меня не сложилось такого впечатления, когда я наблюдал за вами в палате.

Люси вздохнула: ну как объяснить ему?!

— То был такой важный момент! Я почувствовала невероятное облегчение, когда стало ясно, что он пойдет на поправку. И все же по иронии судьбы именно в тот момент, мне кажется, я начала понимать… — Она осеклась, щеки ее порозовели.

— Понимать что?

Люси все подыскивала слова, которые бы не выдали ее, но не могла найти. Ей невыносимо думать, что она признается ему в любви после того удара, который нанесли ее самолюбию.

— Что… я изменилась… — Она старалась не глядеть мужу в глаза, отчаянно пытаясь скрыть свои истинные чувства.

Джеймс набрал в легкие побольше воздуха и сказал:

— Посмотри на меня, Люси!

Она подняла глаза, и от его взгляда пульс ее участился.

— Это наяву или во сне? — прошептал он.

— Что? — выдохнула она.

Джеймс опустил голову и коснулся теплыми, трепещущими губами ее кожи — Люси окутал его запах, родной, желанный, и она почувствовала, что каждый ее нерв обнажился и тело наполнилось сладкой истомой.

— Так ты, значит, не совсем равнодушна ко мне, как раньше? — произнес он неровным голосом.

— Я никогда и не была равнодушна…

— В постели — да, — согласился он и начал нежно ласкать жену, отчего Люси немедленно задрожала, как цветок на ветру, на лбу ее выступили капельки пота, а кровь побежала быстрее.

— О, не надо, Джеймс, — взмолилась она, — если только ты не… — Люси запнулась, не в силах выразить свои истинные желания, истинные чувства.

— Если только что? — пробормотал Джеймс, губы которого скользили от ее шеи до благоуханной ложбинки между грудями. Сердце Люси билось так сильно, что он не мог этого не слышать.

Она должна остановить его. Дарить ему плотское наслаждение теперь, когда Люси знала, что безответно любит Джеймса, невозможно. И она отпрянула от мужа, хотя даже тогда, когда губы его перестали касаться ее кожи, тело Люси по-прежнему предательски трепетало.

— Я не хочу больше этого брака, — как могла более твердо сказала она.

Джеймс оцепенел, вскинул голову, окинул ее пронизывающим взглядом, как всегда в моменты особенного гнева, холодным, безразличным и в то же время кипящим яростью.

— Так ты выбираешь его? — прошипел он.

— Нет! Это не имеет никакого отношения к Дэвиду.

Губы Джеймса изогнулись в ухмылке, и Люси крикнула:

— Не смей смотреть на меня так! Я говорю тебе правду. Дэвид мой брат, и только. Это касается лишь тебя и меня.

Джеймс напрягся и побледнел, а она тихо сказала:

— Джеймс, ну постарайся понять… Секс — это еще не все. Нет, вначале я думала, что физического удовольствия достаточно — я нашла тебя крайне привлекательным и наслаждалась любовью с тобой. На самом деле очень долго секс заменял мне наркотик, помогал переносить боль — в твоих объятиях я забывала обо всем на свете. Видишь ли, мне было все равно, что со мной происходит. Я не верила, что когда-нибудь снова смогу полюбить.