Барбара Картленд - Игра чувств

— А ты влюблен в какую-нибудь богатую наследницу? — тут же спросил Фредди.

— Кажется, сначала нужно найти такую девушку, а потом организовать влюбленность в нее, — сухо сказал Чарльз. — Полагаю, если бы я имел хоть какое-то представление о долге, то так бы и поступил.

Фредди невольно ухмыльнулся.

— Я слышал, тебе прекрасно удавалось влюбляться, — сказал он.

— Что?

— О тебе все еще ходят легенды в Оксфорде.

— Я не знал об этом, — удивленно ответил Чарльз.

— О твоих любовных похождениях перешептываются тайком. Особенно интересна история про жену декана…

— Довольно, — поспешно сказал Чарльз. — Уже очень поздно, а ты проделал неблизкий путь.

— И ты хочешь, чтобы я отправился спать? — спросил Фредди. — Нет уж. Беседа становится весьма любопытной.

— Мои «любовные похождения» сильно преувеличены, — уклончиво сказал Чарльз.

— Не будь занудой. Ты действительно был «повесой и озорником»?

Чарльз усмехнулся.

— Да. Но в свою защиту могу сказать, что слишком рано унаследовал титул. Не должно человеку становиться графом в двадцать один год. Слишком много, слишком рано. Это портит характер. Я быстро понял, что, если оказывать внимание юной барышне, тем более флиртовать с ней, ее родители, привлеченные моим титулом, возьмутся за дело и скоро я буду вынужден сделать предложение. А она вряд ли откажет. Я говорю это без самодовольства, ибо знаю, в чем состояла моя привлекательность.

Граф с горечью усмехнулся.

— Я пришел к этому трудной дорогой. Однажды мне казалось, что я схожу с ума от любви. Почти готов был сделать признание. Но как раз вовремя представился случай услышать, как она жалуется подруге, будто ей до слез со мной скучно. Она не отворачивалась от меня только из-за титула. Мне было далеко до ее житейской мудрости.

— Боже мой, вот так история! — воскликнул Фредди.

— О, я благодарен ей. Она преподала мне урок, который я бы никак иначе не усвоил, по крайней мере, не так быстро и крепко.

— Что случилось после этого?

— Я стал бежать от молодых девушек, как от чумы, и обратил взор к другим горизонтам.

— На замужних женщин. Знаю.

— Откуда тебе знать? — рассерженно спросил Чарльз.

— Я слышал разговоры.

— От таких разговоров сгорят твои юные уши.

Фредди ухмыльнулся.

— Мои юные уши уже сгорели. Теперь слишком поздно меня оберегать, так что рассказывай остальное.

Чарльз вздохнул, возвращаясь в памяти к тем временам.

Он обнаружил, что в мире полно замужних женщин, которым не претит флирт или нечто большее. Женщины часто оказывались замужем за мужчинами, которых им выбирали родители. Они исполнили свой долг, наполнив детские комнаты отпрысками мужа, и теперь готовы были завести роман с красивым молодым человеком.

— Нужно быть осторожным, чтобы не конфликтовать с мужьями, — сказал он Фредди. — Выбирай аккуратно. Мужчина, который любит надолго уезжать на рыбалку — неплохой вариант. Если он часто покидает страну — еще лучше. Дипломаты прекрасно подходят.

— Боже правый! — воскликнул вдруг Фредди. — Та история про заместителя министра в Париже и его жену, которая не хотела ездить за ним из-за детей… Ему сказали, что его продвигают по службе, назначают в Пруссию, и он поспешил домой, чтобы рассказать супруге. Говорят, ее любовник в последнюю секунду успел выпрыгнуть из окна спальни.

Чарльз спокойно смотрел на собеседника.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал он.

— Ну, да, конечно.

— И если ты намерен пуститься в бесчисленные похождения, не равняйся на такие истории. Джентльмен никогда не обсуждает окна, из которых ему доводилось выпрыгивать.

— Но разве ты никогда…

— Что?..

— После той девушки, о которой ты мне рассказал, ты когда-нибудь еще влюблялся?

— О да, — пробормотал Чарльз. — Слишком часто, к своему — или к их — несчастью.

— Но я имею в виду… это было по-настоящему?

Чарльз ответил далеко не сразу.

— Да, — сказал он наконец. — Это всегда казалось настоящим. И в то же время…

Он смолк. Чарльз прекрасно относился к Фредди, но не мог рассказать ему о внезапной неудовлетворенности, которая наваливалась на него, об осознании, что если любовь слишком часто бывала «настоящей», она не была таковой никогда.

Он говорил матери, что ищет любви, говорил как человек, которой никогда не знал этого чувства. И теперь задумался, не понимает ли он сам себя лучше, чем мог подозревать.

Внезапно этот разговор стал для Чарльза невыносимым.

— Все, молодой человек, — сказал граф, быстро вставая и поднимая на ноги Фредди. — Теперь ты действительно отправляешься спать.

И Фредди, под внешней легкомысленностью которого скрывалась неожиданная проницательность, сжал плечо друга и ушел без лишних слов.

Оставшись один, Чарльз собрался было ложиться в постель, но вместо этого принялся беспокойно мерять шагами комнату. Разговор с Фредди вывел его из равновесия. Чарльз вспомнил, каким был когда-то и насколько изменился теперь.

На самом деле, ему не по душе был тот, более юный Чарльз. О присущих ему эгоизме и расчетливости неприятно было вспоминать повзрослевшему мужчине, который стал мудрее и великодушнее.

В свое время он наслаждался любовными интригами, пылкими для обоих участников. Граф знал, что женщины находили очень привлекательным его лично. Он был во многих отношениях опытным и пленительным любовником, о чем ему говорила не одна высокородная жена.

Даже теперь Чарльз мог во всех красках вспомнить чудесные ночи, увлеченность и привкус опасности. То были яркие и захватывающие моменты.

— Жизнь должна быть такой же ослепительной и счастливой, как теперь, — сказал он себе однажды.

Это было путеводной нитью Чарльза, когда завершался один роман и появлялась свобода для поисков другого.

Теперь он считал, что только неоперившемуся юнцу простительно ожидать, будто жизнь должна быть бесконечной чередой наслаждений. Тем не менее он все еще помнил трепетный восторг, с которым целовал какую-нибудь прекрасную даму в первый раз.

Флиртовал он или влюблялся, его сердце переворачивалось, и он ощущал восторженную дрожь, чего невозможно было вызвать никаким другим удовольствием. И он знал, что леди влюблена так же сильно.

В те дни его легко было увлечь. Он любил, в некоторых случаях обожал женщину, которую делал своей, поцелуи которой казались прикосновениями самих звезд.

Но ему никогда не хотелось, чтобы кто-то из них убежал с ним или остался рядом навсегда.

Он всегда обнаруживал, что, каким бы умопомрачительным ни было блаженство, оно всегда блекло и уходило.

Рано или поздно он начинал искать той же страсти с другой красивой женщиной. Потом снова и снова. Потому что, услаждая чувства, его пассии не могли заполнить пустоту в сердце.