Уинифред Леннокс - Вся ночь — полет

— Вот как?

— Да.

— Но, если ты согласна ограничить себя в разнообразии, почему тебя не устраивает муж как явление?

Алекс замер внутри Синди, его пальцы ворошили кудряшки влажного треугольника. Она вздрогнула и застонала.

— Тихо, тихо, еще не время.

Он наклонился и коснулся губами ее жадных губ. Синди вытянула свои трубочкой, будто собиралась втянуть его губы в свой рот, но Алекс со смехом увернулся.

— Отвечай мне, Синди Уиллер, как отвечала бы на исповеди, — потребовал он.

— Тоже мне, патер! — Она усмехнулась и облизала губы, как кошка, которой не досталось жирных сливок. — Я не хочу, чтобы кто-то грузил меня своими проблемами, как грузят компьютер. У меня полно собственных дел и планов, которыми я должна заняться.

— Собачьи духи для тебя важнее мужа?! — возмутился Алекс и приподнялся над ней. — Да неужели?

— Конечно, — ответила Синди. — Потому что это мои собачьи духи.

Алекс засмеялся и снова упал на горячее тело, но почувствовал, что его слегка царапнуло эгоистичное замечание Синди. Он быстро вытеснил это чувство. Она говорит не о нем, да он никогда и не собирался жениться на Синди. И вообще — жениться. Это чувство возникло из солидарности с мужчинами, оправдывался он перед собой. С теми, которые могли бы захотеть стать мужьями Синди.

Он закрыл глаза и начал двигаться. Он выходил из Синди почти до конца, потом входил наполовину, дразня ее, требуя, чтобы она стонала, просила… Просила войти так глубоко, как он может. Он знал, как ей нравится больше всего. Ему иногда казалось, что он протыкает ее до самого горла, поэтому она открывает рот, задыхаясь от полноты и напряжения его плоти.

На лбу Алекса выступила испарина. Синди обхватила его руками и почувствовала, какой он потный. Она быстро закинула ноги ему на спину и скрестила их, словно поймала в капкан. А потом ее пальцы заскользили по позвонкам — похоже, Синди задалась целью пересчитать их. Потом пальцы бежали все ниже, ниже, дошли до копчика. Это действует на мужчину безотказно.

Она почувствовала, как Алекс задрожал, ее тело ответило. Теперь жаркая дрожь сотрясала обоих, словно в болезненной лихорадке. Синди и Апекс устремлялись к наивысшей точке наслаждения…

Алекс упал на Синди, на секунду вспомнил о рисунках, на которых она лежит. Наверняка ее белая блузка теперь станет блузкой с картинками на спине, шевельнулась ленивая мысль. Пускай. Он спрятал лицо между ее плечом и шеей и не шевелился.

Синди чувствовала, как медленно приходит в себя, вот уже утихает и медленнее бьется сердце, легкая испарина выступила на лице. Она взглянула на голову Алекса. Жесткие волосы на груди у Алекса кололи нежную кожу ее грудей, которые совсем выехали из мелких чашечек лифчика. Синди чувствовала, как опадают еще недавно набухшие и вздыбившиеся соски.

Алекс крепко спал.

Синди поморщилась. Вот так всегда. Женщина остается одна после того, как мужчина получает удовольствие.

Наконец Алекс поднял голову и мутными глазами посмотрел на Синди.

— Так о чем мы говорили, дорогая?

Она засмеялась и легонько щелкнула его по носу. Он сделал вид, что не заметил.

— Мы говорили о том, что я должна узнать, у кого поблизости есть ловчие птицы. А ты посетишь нашего дорого юриста Барри и отдашь ему бумагу.

— Бумагу? — изумился Алекс. — Какую? — Он настороженно посмотрел на Синди. Потом заметил хитрый блеск в ее темных глазах и усмехнулся. — Ах ту…

— Ну да. За подписью Алена. Ты скажешь Барри, что Алекс перед отъездом в Нью-Йорк попросил передать ему. Он очень спешит начать дело против хозяина сокола.

Алекс моргал, пытаясь понять ход мыслей Синди Уиллер.

— Ты что, правда не понимаешь, что я предлагаю? — Она с удивлением посмотрела на мужчину, который лежал на ней. — Или только делаешь вид?

— Кажется, до меня начинает доходить.

— Если так, то я рада. Не люблю иметь дело с бестолковыми людьми. А теперь слезай. Ты помял мне юбку и блузку.

Алекс скатился с нее, лег рядом, потом привстал на локте и, глядя на Синди, спросил:

— Только-то? Больше ничего… не помял?

— Остальное уже разгладилось. — Синди усмехнулась. — Ну, может, еще свои рисунки, — добавила она и засмеялась.

— Теперь понял. — Алекс покосился на листы, которые едва ли теперь годились на продажу. — Что ж, мне снова придется рисовать. Точнее заниматься каллиграфией.

— Причем срочно. Надолго уехал твой брат?

— На пять дней.

Синди нахмурилась.

— Между прочим, ты всегда расписывался за него очень ловко. Как всякий хороший копиист.

— Спасибо за признание талантов.

— Я думаю, получится не хуже, чем в прошлый раз, — заметила Синди.

— Ты насчет тяжбы с окружной ветеринарной инспекцией?

— Да.

— Но тогда ты была лицом официальным и мы на самом деле действовали по поручению брата.

— А сейчас мы действуем по его устному пожеланию, которое он выразил совершенно недвусмысленно. Разве ты не помнишь, как он сказал?

— Насчет премии помню, и очень хорошо.

Оба уже сидели.

— Ну-ка повернись, — попросил Алекс, вспомнив о своем подозрении. — Ха-ха-ха! Надо же, во мне пропадает еще один дар.

Синди недоуменно посмотрела на него, и Алекс пояснил:

— Я никогда не пытался стать художником по тканям. Я, кажется, много потерял.

Синди повернула голову, выгнула шею, пытаясь рассмотреть на своей спине хоть что-нибудь.

— Да ты сними и посмотри! — сказал Алекс.

— Может быть, я стесняюсь…

Он уставился на нее круглыми глазами, а потом захохотал еще громче.

— О, наша малышка Синди! Ты ничуть не изменилась. Я помню, как ты говорила мне: отвернись, Алекс, я поправлю трусики, после того как…

— Перестань. Все женщины должны быть стеснительными. Такова их природа.

— Так говорила тебе наставница в монастырской школе. Понимаю.

— Ладно, встречаемся завтра, — сказала Синди.

Алекс хмыкнул.

— Я готов и сейчас.

— Ах какой ты мачо. Ты хочешь сказать, что тебе не нужно отдыхать целый час, чтобы восстановить свои способности?

— Нет, даже и трех четвертей часа не надо, если ты имеешь в виду обычного среднего американца.

— Но у меня дела, — сказала Синди.

— Понимаю. — Алекс шумно вздохнул. — Понимаю, почему тебе не нужен муж. Вот так ты не могла бы ему сказать. А любовнику можешь.

— Разве ты мой любовник?

Синди остановилась у двери. Апекс с удовольствием смотрел на беспорядок, в который привел ее одежду, волосы и, кажется, тело… Но едва ли душу.

— А кто же я?

— Друг детства.

— Ага. Вот мы с тобой встретились, поговорили, вспомнили прошлое…

— Точно, — согласилась Синди. — Но не в том порядке было дело, как ты перечислил. Мы встретились, вспомнили прошлое и говорили.

Он секунду молчал, потом усмехнулся.