Роберт Брындза - От тебя бегу к тебе

— Да. Я возглавляю театр через дорогу от здания, которое арендует Джейми.

— И как вам соседство? — поинтересовался Боб.

— О, было забавно встретиться снова, вот так оказаться в двух шагах друг от друга, — солгала я.

Я хотела еще что-то сказать, но из палаты вышел Питер. Он выглядел грустным, но подошел и обнял меня.

— Может быть, и ты туда зайдешь? — мягко спросила меня Кассандра. — Ты всегда нравилась маме…

Я не смогла сказать «нет». Они ведь жертвовали ради меня частицей того драгоценного времени, которое у них осталось на общение с родным человеком…

— Я заскочу только на минутку. — сказала я. — Ой, простите, это прозвучало как-то неправильно… Я…

— Натали! Ты приехала. Ты привезла Джейми. Ты не сказала ничего плохого, — утешила меня Кассандра.

Я улыбнулась и направилась к двери. Тихо постучав, я вошла в палату.

Она была голой и белой. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь жалюзи, отбрасывая лестницу света на голубое одеяло, накрывавшее бабушку Джейми. Я попыталась вспомнить ее настоящее имя, но не смогла. Мы всегда звали ее просто бабушкой. Ее тельце под одеялом показалось мне невероятно маленьким и щуплым. Лицо избороздили морщины, но оно было умиротворенным и добрым — как и раньше. Старость не испортила ее. Я всмотрелась в ее лицо — каждая морщинка была оставлена жизнью, прожитой полноценно — с веселым смехом и изрядной порцией переживаний, что выпадают на долю любому человеку. Ее седые волосы — мягкие и длинные — разметались на подушке. Когда я увидела ее закрытые глаза, мне на мгновение показалось, что я опоздала… Но сидевший у ее постели Джейми, взглянув на меня, нежно взял бабушку за руку. Я молча присела на стул напротив, по другую сторону кровати.

— Возьми ее за руку, — тихо сказал мне Джейми. — Так она понимает, что не одна.

Я взяла ее руку: она была теплой и мягкой. А подушечки пальцев такие гладкие! Она открыла глаза и улыбнулась.

— Привет, — поздоровалась я.

— Натали привезла меня сюда сегодня, из Лондона, — сказал Джейми.

Губы его бабушки слегка пошевелились. Джейми наклонился, и она что-то ему прошептала. Джейми рассмеялся.

— Что такое? — спросила я.

— Она хочет, чтобы мы взялись за руки…

Я снова посмотрела на бабушку, а она улыбнулась и слегка наклонила голову. Джейми протянул мне руку, и я ее взяла, замкнув круг. Бабушка попыталась сказать еще что-то, но с ее губ сорвался только дребезжащий звук, и она закашлялась. Она закрыла глаза, и мы молча смотрели на нее несколько секунд.

— Ей больно? — прошептала я.

— Не знаю, — пожал плечами Джейми.

Мы еще несколько минут понаблюдали за ней, прислушиваясь к ее шумному дыханию. Потом она выдохнула и перестала дышать… После жуткой паузы бабушка сделала новый вдох, ее рот широко раскрылся. Затем опять выдохнула, и на этот раз пауза перед вдохом продлилась еще дольше.

— Что нам делать? — растерялся Джейми.

— Пойду позову кого-нибудь, — сказала я, бросаясь к двери и открывая ее.

Когда Кассандра, Боб и Питер увидели мое лицо, они поспешно бросились в палату. Я почувствовала, что Джейми стоит рядом со мной, когда он взял меня за руку. Бабушка продолжала дышать, но паузы между вдохами и выдохами увеличивались все больше.

— Врач сказал, что морфин поможет ей расслабиться, — тихо сказала Кассандра. А потом наклонилась и погладила мягкие бабушкины волосы. — Все хорошо, мамочка. Ты идешь, идешь и скоро встретишь папу… Он тебя ждет…

Я хотела уйти, но Джейми сжал мою руку. Его бабушка сделала еще один слабый вдох, выдох… Мы только стояли и наблюдали за ней.

Кассандра и Боб начали тихо читать «Отче наш»; мы все взялись за руки и встали в круг. Пока мы произносили слова молитвы, бабушка становилась все белей и белей. Она была бледна, еще когда я только увидела ее, но теперь все краски словно разом растворились и исчезли.

А в следующий миг она ушла.

Мы замерли, не в силах оторвать глаз от усопшей.

— Ее больше с нами нет, — сказала Кассандра, разрывая круг и вытирая слезу тыльной стороной руки.

— Давайте я схожу позову врача, — предложила я. Вся дрожа, я выскользнула в коридор и махнула проходившей мимо медсестре.

Пока врачи и медсестры молча хлопотали в палате, я решила уехать. Джейми спустился со мной в приемное отделение, где было пугающе пусто. У дверей мы остановились.

— Я сожалею, Джейми, — сказала я, обнимая его. — Я очень-очень сожалею…

— Спасибо, — отозвался он.

На мгновение я положила подбородок на его плечо и ощутила запах его волос — такой же теплый и насыщенный, каким он мне запомнился. Мы отстранились друг от друга, и Джейми слабо улыбнулся. Я вышла из больницы и тут же обернулась.

— Джейми, я только хотела сказать, что сожалею обо всем… И сожалею очень сильно. Конечно, сейчас не время для таких разговоров. Ты только знай: я буду рядом, если я тебе понадоблюсь, — сказала я.

Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза, а потом я почувствовала на себе его сильные руки. Джейми притянул меня к себе и поцеловал. Я поколебалась и поцеловала его в ответ. Его лицо было мокрым от слез, и он поцеловал меня сильнее, мое лицо в свои руки. Я скользнула рукой под его футболку и ощутила тепло его кожи… И тут он отстранился.

— Извини… Я не могу. Это неправильно. Извини, Нат, мне нужно идти, спасибо тебе за все, — произнес Джейми.

И я осталась стоять на месте, задыхаясь от поцелуев и наблюдая за тем, как он уходит…

Было уже темно, когда я вышла из больницы и направилась к своей машине. Стрекотали сверчки, а вокруг желтых уличных фонарей кружились мотыльки. Зазвонил мой телефон, это была мама. Она поинтересовалась, как дела, и я расплакалась.

— По-моему, ты не сможешь вести машину в таком состоянии. Не садись за руль, — сказала мамуля. — Тебе не стоит возвращаться в Лондон. Луше поехать домой. Подожди нас у больницы. Я приеду с отцом, и кто-нибудь из нас поведет твою машину.

Нажав отбой, я положила голову на машину и зарыдала. Я никогда раньше не видела, как умирает человек.

Мама с папой приехали за мной к больнице, и мы отправились на ферму колонной, сзади ехал папа за рулем моей машины. Ночь выдалась очень теплой, и небо было чистым. Полная луна светила так ярко, что мы могли бы запросто ехать без фар.

— Мама, ты веришь в Бога? — спросила я.

— Что за дурацкий вопрос, — пробормотала мамуля.

Мы подъехали к пустынному перекрестку и остановились перед светофором, на котором горел красный свет. Папа сзади нам посигналил. Мама опустила свое стекло и высунула голову.

— НЕТ! Я НЕ НАРУШАЮ ЗАКОН, МАРТИН! — крикнула она ему.

Он снова посигналил и рыкнул движком. Мама помотала головой.

— И все-таки? — спросила я.