Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

— В старом городе четверо ворот. Мы сами выбраться не можем.

Пришлось рассуждать логически: Сид, откуда мы приехали, лежал на восток от Антальи, следовательно, если посмотреть на солнце… Пока я выстраивал маршрут отступления к городским воротам, за нами наблюдал ленивый турецкий юноша, в его взгляде сквозила скука. За свой короткий век он перевидал не одну тысячу идиотов-туристов, способных заблудиться с картой и компасом в трех соснах.

Я, Оля и Юля с видом знатоков старого города шли по улочкам, группка соотечественников, делая вид, что просто гуляют, следовала за нами в надежде выбраться из лабиринта. Поворот следовал за поворотом.

— У меня такое чувство, что мы скоро увидим себя со спины, — в отчаянии проговорила Юля.

— Мне кажется, я уже видела, — отозвалась Оля.

— Выберемся, — самонадеянно заявил я, — кажется, сюда, если смотреть на солнце, — мы повернули и оказались у той самой мечети, откуда начинали путь.

Соотечественники за нами приуныли, по их лицам несложно было догадаться, что и они надеялись на другой результат. Оля, как и любая женщина, готова была признать виноватой кого угодно, только не саму себя.

— Здесь, если ты помнишь, Людка Крушинская в прошлом году в своем идиотском сериале снималась, — мстительно напомнила она, — вы, Юля, может, смотрели?

— Я сериалы не смотрю. А эта Крушинская, кто она?

— Одна моя знакомая и его — тоже.

Юный турок со скучающим лицом внезапно с пониманием улыбнулся и махнул нам рукой, чтобы следовали за ним, мол, так и быть, выведу.

— Вот видишь, — шептала мне Оля, еле поспевая за торопливо идущим юношей, — ты к туркам несправедлив. Очень гостеприимная и культурная нация. Это же бывшая Византийская империя, а если брать еще раньше…

— Извини, что был не прав.

— Надо его отблагодарить, — напомнила сердобольная Юля, — человек свое время на нас тратит. Сколько ему дать, чтобы не обидеть?

В затылок мне дышала группка заплутавших соотечественников.

Юноша завернул за угол. Выхода из города не просматривалось. Тут же он распахнул дверь лавки, в которой торгуют разной сувенирной дрянью.

— Заходите, выберите себе сувениры, а потом я провожу вас до ворот, — на сносном русском произнес наш «Сусанин».

В полутемном помещении на полках были разложены покрытые пылью ковры, тускло поблескивали медью кальяны, столбики фесок с кисточками высились на низком столе, керамические подсвечники стаей сбились в угол. Хозяин лавки сидел на низкой скамеечке и задумчиво курил сигарету. Дым тянуло сквозняком к выходу.

— Если мы ничего не купим, то из старого города не выберемся, — прошептала Оля.

Мне оставалось лишь подтвердить справедливость ее предположения.

— Вещи, конечно, эффектные, но абсолютно бесполезные, — осмотрелась Юля Круглова.

Ценники, конечно же, отсутствовали. Спрашивать турка, сколько и что стоит, было опасно. Сразу же ввяжешься в долгий спор. Наугад мы отобрали три дешевых с виду сувенира: подсвечник с плошкой, кофейную чашку с картой Турции и упаковку стандартных свечей. Попавшие в эту «пещеру Али-бабы» соотечественники опрометчиво взяли в руки и принялись рассматривать самодельные шахматы. Хозяин принялся торговаться с ними.

В результате подсвечник обошелся нам в пятнадцать долларов, чашка в десять, свечи тоже. На руках у меня был полтинник. Сдачи, конечно же, не нашлось, и после длительных уговоров нам буквально всучили вместо нее еще два подсвечника. Соотечественники все еще торговались, пытаясь сбить цену шахматам, не желая покупать их за пятьдесят «зеленых».

Юный турок смилостивился над нами. Хозяин лавки, не стесняясь нас, сунул ему деньги за то, что привел покупателей, и мы вместе с ним вышли на улицу. Как оказалось, всего пара минут ходьбы отделяла нас от городских ворот. Турок немного подождал, явно надеясь на чаевые, но я мстительно сообщил ему, что «кеша» у меня больше нет — кончился в лавке, а есть только кредитка.

Оля вновь вооружилась планом города.

— Археологический музей, музей… — вела она пальцем по карте, — тут по дороге есть еще что посмотреть.

— Музей закрывается в пять часов вечера, так что стоит начать с него, а оставшееся время потратим на осмотр других достопримечательностей. Не забывай, мы еще некрополь хотели посмотреть. А ночью на кладбище как-то неуютно.

— Ты всегда был таким. Помню, в детстве прикидывался больным, когда приходило время идти по абонементу на концерты классической музыки.

Юля делала вид, что не слышит нашего переругивания. За считаные минуты я промчался под стенами старого города, было странно, что на пятачке чуть больше Манежной площади можно отчаянно заблудиться. Вдоль улицы высились аккуратно подстриженные деревья, прогуливались туристы. И без подсказок Оли меня вели дорожные указатели. Порадовало, что у музея имелась бесплатная парковка.

Моя сестра снова почувствовала себя главной, все-таки профессия ее — искусствовед.

— Археологический музей Антальи — второй по богатству коллекции в Турции, — сообщила она, и глаза ее загорелись, — античная коллекция, византийское искусство, мусульманский период.

Я закрыл машину, Юля скучновато посмотрела на громаду музея, выстроенного в несколько безликом стиле начала семидесятых годов двадцатого века. Большие музеи всегда пугали меня, особенно если приходилось идти в них с сестрой. Осмотреть все физически невозможно, даже просто от ходьбы по залам заболят ноги. Однако говорить об этом вслух я не рискнул. Для Оли искусство — это святое, а человек, рискнувший усомниться в его превосходстве над всем остальным в жизни, конченый дебил и не поддается исправлению.

На Юлю произвело впечатление то, что мне не пришлось покупать себе билет, было достаточно журналистского удостоверения.

— Реклама, — объяснил я, — во всем мире журналистов в музеи пускают бесплатно. Есть шанс, что бесплатное посещение превратится потом в статью.

— Так вы пишете? — чувствовалось, что Юля уважительно относится к тем, кто умеет делать уникальную работу.

— Иногда, — встряла Оля, — по большей части для бульварных и рекламных газеток, которые вы, надеюсь, не читаете.

— Теперь почитаю, — улыбнулась Юля персонально мне.

Залы древней истории на меня особого впечатления не произвели, как, впрочем, и на сестру. А нам предстояло осмотреть еще двенадцать залов и открытую галерею в саду, где расположили самые объемные экспонаты: мраморные саркофаги, детали колонн, скульптуры, стоявшие когда-то на фронтонах античных зданий. Продвигаться по музею без экскурсовода — не лучшее занятие, потому после древних залов мы сразу же оказались в христианском, с выставкой времен Византийской империи, а затем перенеслись в античные времена. Зал просто поразил, он утопал в полумраке, а все мраморные скульптуры подсвечивались точечными светильниками. Яркость постоянно менялась, отчего возникала иллюзия движения.