Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Извини, Уэйд, что вмешиваюсь, позже я просто могу забыть спросить тебя — как твои успехи в охоте? — голос Ретта Батлера звучал мягко и дружелюбно.

— Ну, сейчас охота совсем никакая, — пожал плечами Уэйд. — Хотя дичи, конечно, много.

— Да, я заметил. Кролики и утки просто великолепны.

— Это просто баловство — дичь, — подал голос Уилл. — При желании здесь каждый день можно питаться кроликами, дикими индейками и опоссумами. А вот осенью охота будет посерьезнее — олени. Первого своего оленя Уэйд свалил, конечно, поздновато для настоящего охотника — ему уже было четырнадцать. Зато он быстро наверстал все, чего не успел. В прошлом году он выследил и убил пуму.

— Пуму? — одновременно вырвалось у Скарлетт и Ретта.

— Да, — с нескрываемым удовольствием продолжал рассказывать Уилл. — У него тут есть приятель, Джим Каразерс…

— Это кто же такой? — перебила его Скарлетт. — Откуда?

— Да он все время здесь жил, милях в трех от Тары. Охотник и траппер. В верховой охоте на лис он-то, конечно, никогда не участвовал.

— Очевидно, потому, что у него никогда не было порядочной верховой лошади, — непонятно, уточняла Скарлетт или с непонятным злорадством констатировала факт.

— У него всегда были только мулы. А верховая охота на лис для таких, как Джим Каразерс — пустое времяпровождение, — словно бы безучастно сообщил Уэйд, которому, казалось, было совершенно безразлично, что о нем рассказывает Уилл и кому он рассказывает.

— Что вы меня все перебиваете, Скарлетт. Этак я никогда не расскажу о том, о чем хотел. Так вот, они с Джимом Каразерсом — не разлей вода. Как свободная минутка выпадет, так Уэйд сразу к Джиму на его участок. Вот они вместе с Джимом пуму и выследили. Уэйд ее уложил.

— Из какого ружья? — спросил Ретт Батлер.

— Из своей двустволки, — сказал Уэйд. — Мне ее дядя Уилл подарил четыре года назад. Картечью.

— Ты молодец, — спокойно похвалил его Батлер. Уэйд ничего не ответил. — Но я тоже хочу сделать тебе подарок. — Он поднялся из-за стола, вышел, а через минуту вернулся, неся дулом вниз короткое ружье.

— Вот, — сказал Батлер. — Ты его скоро опробуешь, рассмотришь, как следует. «Ремингтон» сорок четвертого калибра. Я думаю, при охоте на крупную дичь эта штука ни в чем не уступит двустволке Уилла.

— Спасибо, дядя Ретт, — лицо юноши осветилось неподдельной радостью.

Сразу же после ужина он испытал ружье, отстрелив из него несколько сучьев на одинокой сосне, росшей за выгоном.

— Послушай, Скарлетт, — обратился к ней Ретт, едва они остались одни в комнате, Уэйд Хэмптон взрослый человек. И взрослым он успел стать за то время, пока тебя с ним не было. Ему повезло, что тебя не было рядом с ним в эти годы. При тебе он просто обречен был оставаться маленьким и запуганным. Но, к счастью, ты упустила момент, когда он возмужал. Теперь тебе, слава Богу, уже не удастся сломать его. Ты, ведь просто обожаешь победить кого-то, подавить. С Уэйдом у тебя ничего не получится уже, повторяю. Не тот материал. Но испортить ему жизнь у тебя еще есть возможность. Не делай этого.

— С чего ты взял, что я собираюсь побеждать его? И в жизнь его я вмешиваюсь постольку поскольку. Ведь он еще не достиг совершеннолетия, а я его мать, как никак.

— Совершеннолетия он не достиг только юридически. А относительно твоего материнского к нему отношения… Помнишь, я как-то говорил тебе, что Элла и Уэйд больше счастливы без тебя, чем с тобой? Сегодня я лишний раз убедился в этом. И чем меньше времени мы будем оставаться в Таре, тем лучше будет для всех нас.

Могилы оказались ухоженными. Скарлетт, ожидавшая увидеть их в гораздо более запущенном состоянии, испытала какое-то непонятное чувство — странную смесь ревности и благодарности.

— Вот, котеночек, — сказала она дочери. — Здесь лежат твои дедушка и бабушка.

— Которые давно умерли? — большие зеленые глаза Кэт были серьезными, как у взрослой. Ретт Батлер держал ее за руку, ослепительно красивую с синем в красную полоску платьице, в широкой желтой шляпке.

— Да, они умерли задолго до того, как ты появилась на свет.

Скарлетт высыпала на могилу Джарелда землю из кожаного мешочка.

— Вот, папа, земля твоей родины, страны, не захотевшей принять меня. Видно, у нас с тобой одинаковая судьба.

Глаза ее были сухими, голос тоже звучал ровно, только горечь явно слышалась в нем.

Ретт с девочкой подошли поближе, и Кэт положила ручонку на плечо матери, присевшей на корточки.

Скарлетт вдруг почувствовала, что в душе ее царит покой — несмотря на все беды и поражения последних лет.

— Это тетя Сьюлин и девочки ухаживают за могилками, — сказала Кэт.

— Откуда ты знаешь? — Скарлетт оглянулась через плечо.

— Мне тетя Сьюлин вчера сказала.

Скарлетт сравнила свое теперешнее положение с положением сестры и устыдилась — что было совсем непохоже на нее — чувства раздражения, привычно возникавшего у нее при упоминании имени Сьюлин. У нее, Скарлетт, нет Тары, но у нее сейчас денег достаточно для того, чтобы выкупить две таких фермы, а может и больше. Она сейчас разгуливает, а Сьюлин с девочками, управившись с приготовлением завтрака для всех, теперь хлопочет во дворе. Уилл с Уэйдом выехали вообще ни свет, ни заря — окучивать хлопок.

Когда они подъехали к развилке на возвышении, где одна дорога вела в Мимозу, а другая — в Прекрасные Холмы, перед взором Скарлетт внезапно, словно под влиянием этого слишком яркого солнца, возникло видение, настолько натуральное, живое, что у нее захватило дух. Тогда, больше девятнадцати лет назад они ехали на барбекю в Двенадцать Дубов. Отец ехал верхом, а она с сестрами в коляске, Да, кажется именно на этом месте они встретили Беатрису Тарлтон с целым выводком ее дочерей.

Да и было ли это все на самом деле? И почему она помнит прежнюю жизнь, что в ней проку? Чем дальше Скарлетт жила, тем больше она убеждалась в ненужности, даже вредности всякого рода иллюзий, к которым относилось и облагораживание прошлого. Бессмысленно сожалеть о прошедших днях, не раз повторяла она себе, ничего оттуда не почерпнуть, разве что горький опыт, от которого тоже мало пользы.

Но тогда зачем же она едет — в который уже раз! — в Прекрасные Холмы? Уж не потому ли, что вчера ее собственный сын напомнил ей этих бесшабашных, этих чистых мальчиков, которые когда-то добивались ее благосклонности. И странное дело, она не чувствовала себя изменившейся, разве что самую чуточку.

Она перевела взгляд на Ретта, правившего лошадьми, и словно впервые увидела его седину — на висках, в усах — морщинки у глаз. Нет, она тоже изменилась, годы никого не красят. Скарлетт прижала к себе дочь, и Кэт удивленно подняла на нее большие зеленые глаза.