Олег Кудрин - Кармелита. Счастье цыганки

— Нет-нет, что ты, зачем тебе извиняться. Знаешь, мне многие стали сейчас говорить, что надо жить дальше. — Кармелита даже попыталась улыбнуться, но как-то не получилось.

Земфира не могла найти себе места. Сколько лет она мечтала создать семью со своим любимым Рамиром. А сколько лет не могла об этом и мечтать! И вот теперь, прожив с ним чуть больше года, она его обманула. Обманула так по-дурацки, как ребенок, как маленькая девочка. Вот только суть обмана была совсем не детской. Она не могла принимать его заботу и ласки, не могла даже смотреть ему в глаза.

И Земфира собрала вещи. Тихо спустилась по лестнице с узелком в руках. Но уже почти в дверях столкнулась с Баро.

— Ты куда собралась? — Он даже растерялся.

— Я пойду в табор, — ответила она чуть слышно.

— Нет-нет, тебе нужно отдыхать. Ты еще слишком слаба!

— Ты не понял меня, Рамир. — Земфира собралась с силами. — Я ухожу от тебя.

— Что? Почему?! — Баро совсем опешил.

— Мне надо во многом разобраться.

— Сядь. — Он усадил ее почти насильно. — Объясни мне, в чем тебе нужно разобраться? Что случилось, что происходит?

— Я не могу тебе рассказать. Не проси.

— Хорошо, расскажешь, когда захочешь. Но из дома я тебя никуда не пущу!

— Рамир, я прошу, не удерживай меня. Я не могу больше оставаться в этом доме.

— Но почему, почему все хотят покинуть этот дом? Сначала Кармелита, потом дети…

— Ты же сам говорил, что дети ушли из-за меня. И, возможно, если меня не будет, они вернутся.

— Не говори так, Земфира!

— Но ты именно так считаешь… Да и не в этом дело, Рамир. Я очень сильно виновата перед тобой.

Баро подумал, что Земфира говорит о выкидыше, и только собрался было сказать, что она не виновата, что Бог дал — Бог и взял, но жена опередила его:

— Если бы ты знал все, то сам бы меня выгнал.

— Я не понимаю тебя. О чем ты говоришь?

— Не удерживай меня, Рамир. Я должна уйти. Я решила. — И Земфира встала, направившись к дверям.

— И я не смогу тебя удержать? — глухо спросил Баро.

— Нет.

— Что ж, если так, то иди. Только я хочу, чтобы ты знала, этот дом — твой дом. И он всегда будет ждать тебя, Земфира.

— Если бы ты знал всю правду, Рамир, то не говорил бы так. — И она вышла из дома с узелком в руках. Так же, как и пришла.

Баро опустился в кресло, обхватив голову руками… Его мир рушился на глазах.

К концу дня Сашка закончил все дела на конюшне. На душе было по-прежнему тошно. И он пошел к Марго.

Год назад, после недолгого кочевья с табором Марго боялась, что обратно на работу в пивную ее не возьмут. Но за годы работы она стала символом этого любимого управцами кафе на волжской набережной. Без нее пивная как-то осиротела, былые завсегдатаи стали заходить все реже. И поэтому хозяин принял Маргошу с распростертыми объятиями — оказалось, для того, чтобы продавать пиво, тоже нужен талант.

Сашка зашел в кафе и сразу же направился к барной стойке, где орудовала его избранница. Марго тут же налила ему кружку пива.

— Нет, Маргош, сегодня мне водка нужна, — проговорил он.

— С чего это вдруг? — Маргоша грозно, по-хозяйски уперла руки в боки.

— Горе у меня.

— Что случилось? — Тон Марго сразу изменился, в глазах мелькнула тревога.

— Торнадо умер, — отвечал Сашка.

Марго успокоилась. Нет, конечно, коня ей было жалко. Но понять этого цыганского отношения к лошадям, как к самым близким людям, она так до конца и не могла.

— Я ведь его с рождения знаю, — продолжал конюх. — Вот этими руками вскормил. Он же мне был почти как сын.

— Вот-вот, тебе лошади дороже людей. Ни детей тебе не надо, ни жены! Все бы пропадал с лошадьми целыми сутками…

— Не заводись, Маргош, не время сейчас. Лучше пожалей.

— Пусть тебя собутыльники твои жалеют!

И в самом деле, какой-то пьяный подсел к Сашке на соседнее место у стойки.

— Бабы — одно слово, — заговорил слегка заплетающимся языком пьяный.

— Точно! — Сашка рад был встретить единомышленника.

— От них все несчастья, — развивал свою мысль случайный знакомый. — Мы ради них — на все, а они… Эх!..

Это был Игорь. В последнее время, после многих жизненных неудач он сильно переменился, постарел. В нем уже трудно было узнать того ловкача, который подбрасывал драгоценности Рубине, обвиняя ее в воровстве.

Пьяным Игорь не был. В кафе он зашел просто перекусить еще минут двадцать назад. Но, увидев Сашку — конюха с конюшни Зарецкого, — понял, что можно узнать новости об отравлении Кармелиты из первых рук. Вот и подсел к нему, изображая выпившего.

— А у тебя горе, что ль, мужик? — спросил он Сашку.

— Да.

— Ну пойдем, помянем за мой счет. — Игорь пригласил Сашку за свой столик, даже не сомневаясь, кого они идут поминать.

Марго с беспокойством наблюдала из-за стойки, как ее Сашка с каким-то мужиком разливают бутылку водки.

— Ну что, за знакомство, Саша? — говорил Игорь, чокаясь.

Выпили по первой.

— Так что там у тебя стряслось? — спросил он, тут же наливая по второй.

— Лошадь померла.

— Лошадь? — Игорь не мог скрыть разочарования.

— А ты что, лошадей не любишь? Да лошади — они ж гораздо лучше людей! Лошадь — она не обманет, не предаст! — Сашка говорил громко, с надрывом, почти кричал. И все это для того, чтобы его услышала Марго.

Игорь еле-еле его урезонил, налив очередную рюмку.

— А от чего она умерла-то, лошадь?

— От ринопневмонии. Болезнь такая. Ну это как у людей воспаление легких. Знаешь, у них ведь даже болезни, как у людей. И вообще, лошади — они лучше людей. Я тебе сейчас докажу — наливай!

Выпили еще по одной.

— Вот мы с тобой эту гадость пьем, — продолжал Сашка, — в голове — дурь, во рту — бр-р-р… А вот лошади эту дрянь никогда пить не станут. Они, как дети, сладкое любят. Вот и Торнадо тоже… — Перед Сашкиными глазами, как живой, встал образ коня, пьющего молочко.

— Что «торнадо тоже»? Какое еще «торнадо»? — Своими вопросами Игорь вывел конюха из оцепенения.

— Торнадо — это жеребец, который сегодня помер. Кличка у него такая была — Торнадо. Вот он тоже сладенькое любил. И перед смертью даже молока сладкого, с медом выпил. Выпил, и того… — Сашка готов был уже расплакаться пьяными слезами, но Игорь, почувствовав, что они подходят к самому интересному, быстренько налил еще рюмку и сунул ее Сашке в руку.

— А вы что ж, лошадей молоком с медом поите? Не слишком ли дорого? — осторожно задавал он наводящие вопросы.

— Да не поим мы их молоком. Это Кармелита, хозяина дочка, больного Торнадо молочком с медом напоила. Сердце у нее доброе…

— У кого? У лошади?

— Да нет, у дочки хозяина. Она днем и ночью на конюшне, постоянно. Молодец она! Давай выпьем за ее здоровье!

И Игорь выпил за здоровье Кармелиты, внутренне дивясь и усмехаясь парадоксам жизни, причудливым поворотам судьбы. Тратил силы и рисковал он, как оказалось, зря.