Маргарита Кармин - Царица снов

Но, как известно читателю, лошади были не пригодны к езде. Он метался по гостинице; перепуганные и рассерженные происшедшим, постояльцы вышли из своих номеров и вслух обсуждали все, что случилось.

Ярость душила Короля. Он проклинал себя за то, что согласился поехать с Лолианой; за то, что не выпытал у нее причину ее беспокойства еще вечером, когда покупал ей цветы; за то, что так неосторожно поступил, оставив ее одну в комнате.

Он сказал, что заплатит двойную сумму хозяину, если тот немедля достанет ему лошадь; но — увы! — тот не мог этого сделать.

Тогда Джоуд, разузнав, далеко ли находится ближайшая деревня, пешком направился туда, чтобы добыть лошадь и отправиться вслед за Лолианой.

Одураченный хозяин выслушивал упреки жильцов за ненадлежащее отношение к их имуществу и их ночному покою. Когда же они, вдобавок, узнали, что их лошади искалечены и они не смогут уехать отсюда, то гневу их не было предела. И бедному хозяину ничего не оставалось, кроме как разориться окончательно, искупая вину других своих постояльцев.

Лолиану втолкнули в какое-то помещение, развязали ей руки, сняли платок с глаз. И когда ее оставили, наконец, одну, у нее совсем не было сил, чтобы держаться на ногах. Она упала ничком на кровать и долго рыдала. Незаметно для себя она уснула — Ли устала в дороге, хотя ужасный путь был не особенно длинным. Она не знала, куда ее привезли, — не смогла разглядеть ничего сквозь зашторенные окна кареты; но, когда проснулась и оглядела комнату, мгновенный холодок пробежал по ее телу. О, эту комнату она успела запомнить за время своего не столь давнего предыдущего плена! Вновь она здесь, в замке Ричарда.

Лолиана поднялась и взглянула в зеркало. Оттуда на нее смотрело незнакомое опухшее лицо. Она чувствовала себя совершенно разбитой и сломленной — как физически, так и нравственно. Все произошло так неожиданно, так стихийно и так непредсказуемо, и она чувствовала острую душевную боль. Еще совсем недавно она была как будто счастлива, весела, и вдруг — этот кошмар! Снова испытать весь ужас плена, ужасающие ее признания Ричарда Брума, который действительно страшен в своей любви, снова мучиться и терпеть все это — нет, она больше не желает подобной участи! Лучше умереть, покончить разом со всем, забыться и уснуть навечно!

Но тут она подумала о Джоуде, об их будущем ребенке, о том, как счастлива она была рядом с ним, и ей стало страшно — она испугалась собственной мысли. Нет, она должна жить, она будет жить.

Только что же теперь делать?

Ее мучили воспоминания. Она достаточно хорошо помнила: в гостинице Король не отозвался на ее крик, а ведь это удивительно. Что же такое — или очень важное, или ужасное — могло заставить его не прийти к ней на помощь? Что?.. Лолиана гнала от себя мысль о том, что с Джоудом случилась беда. Нет, он просто слишком поздно узнал, что с нею произошло, и не успел на подмогу. Но он узнал. Он уже спешит последам Брума…

В эту минуту отворилась дверь, и Ричард Брум вошел в комнату.

Лолиана как будто не обратила на него внимания. Она больше не скажет этому человеку ни единого слова. Он не посмеет прикоснуться к ней. Пусть беснуется, пусть грозится!

Но Ричард — против ее желания — вместо того, чтобы сурово обратиться к ней, молча встал перед нею на колени.

Она хотела закричать. Но не смогла.

— Лолиана, — тихо, взволнованно проговорил, наконец, он. — Прости меня за то, что мне пришлось снова прибегнуть к этому способу. Я говорил вам: я не могу жить без вас, потому что только вы можете заменить мне мир, отвергнутый мною. Только ваши глаза могут исцелить меня, ибо я болен, — я болен любовью к вам. Когда вы покинули меня, обманом ускользнув из моего замка, я решил вначале: да, так и должно быть. Затем я бросился в погоню. И вновь, после неудачной попытки найти вас в лесу, — хотя вы были совсем рядом, — решил: я должен покаяться перед богом, молить о прощении за причиненное вам зло… и постараться забыть вас. Я решил: сам бог помог вам бежать, чтобы я убедился, насколько я неправ, насколько я грешен. Я попробовал забыть вас. Я жил в своем замке, как отшельник, я заперся в нем и три месяца не выходил никуда. Я старался забыть вас, забыть свою безумную любовь к вам, но не мог! Не думайте, я не настолько слаб, чтобы не справиться с собственными привязанностями. Но я понял: вы мой ангел, моя любовь к вам зависит не от меня — эта любовь послана мне или богом, или дьяволом. За то время, когда я старался забыть вас, я окончательно потерял рассудок. Видите, я теперь безумен, и поэтому не пытайтесь утешить и остановить меня обычными словами — меня может исцелить только ваша любовь.

Она повернулась к нему и слабым, но уверенным голосом сказала:

— Если вы не хотите дорого поплатиться за ваши злодейства, немедленно отпустите меня. Иначе вам отомстят за ваш поступок.

— Отомстят? О, вы уже мстите мне, и мстите жестоко! Лолиана, никто не сможет заставить меня изменить мои решения. Лучше я умру, но умру в твоих объятиях! Твой муж, Лолиана, больше не увидит тебя! Я клянусь в этом!

— За меня отомстит Король Джоуд! — грозно сказала Лолиана, поднимаясь. Она надеялась, что эти слова подействуют на Ричарда, но он лишь несколько секунд был удивлен и как будто ошеломлен этой вестью.

— А… — пробормотал он. — Это… он? Тот мерзавец, который, кажется, убил моего отца?.. Правда, я его никогда не видел, иначе узнал и прикончил бы на месте. Значит, вот как? Значит, этот мерзавец уже дважды встал на моем пути! Отлично! Пускай мстит, он мне не страшен! Слышишь? Я не боюсь его!

— Это невозможно…

— Невозможно? О, для меня теперь все возможно! Ведь я объяснил тебе, что теперь для меня не существует ничего и никого, кроме тебя! Ли, понимаешь, мне теперь никто не страшен! Моя страсть сожрала мою душу полностью, во мне больше нет никаких чувств, кроме любви!

— Это не любовь! Это не любовь! — повторяла она в ответ. — Отпустите меня, забудьте меня, ваши слова безумны! Вы и вправду сошли с ума! Отпустите меня! Любое ваше движение, и вам отомстят за него!

— Отомстят! Вы напрасно повторяете эти слова! Я теперь ничего не боюсь. Жизнь для меня кончена, если вы по-прежнему непреклонны. Я хочу лишь скрасить свои последние дни тем, что буду видеть вас каждый день, и тем, что смогу говорить с вами!

Лолиана вздрогнула. Он сам, как говорится, бросался на нож; он уже знал, что его убьют за его поступки, и теперь искал утешения в ее присутствии. Она почувствовала что-то похожее на жалость.

— Лолиана, я прошу вас об одном — не будьте так жестоки со мной, удостойте меня хотя бы вашего разговора. Это мое утешение. Я знаю, что скоро наступит моя смерть. Я знаю, что за вас отомстят, и я бессилен против армии Короля. Что ж, пускай он убьет меня, но…