Маргарита Кармин - Царица снов

— Как, тетя? — не поняла я.

— Чему же ты удивляешься? Возьми это в свою комнату, там ты все спокойно рассмотришь и примеришь. Здесь твое бальное платье и необходимые аксессуары. Помнишь, ведь мы говорили об этом сегодня, и я напоминала тебе, что знаю, к какой швее нужно обратиться. Сегодня я купила у нее это для тебя.

Я поблагодарила тетку и велела Фанни отнести коробки наверх. Подарок оказался просто великолепен! Я должна была присутствовать на балу в сочно-изумрудном платье из парчи, украшенном великолепным бантом с драгоценными камнями! В небольших коробочках и свертках я нашла восхитительные перчатки белоснежного цвета, легкие туфельки кремовых тонов, изящный маленький веер и небольшую сумочку-косметичку со всеми принадлежностями. Я была в восторге, представляя себя в таком наряде. Тетушка — просто прелесть.

Не думайте, дорогой читатель, что я во всей этой суматохе забыла об Альфреде, — я не переставала думать о нем. Мы встречались два раза в неделю, если мне удавалось сбежать от тетки незаметно; наши встречи происходили все так же на реке. Но я молчала о своей новой жизни. Я переодевалась в старое платье Фанни, снимала с себя все украшения, кроме медальона, который отдала мне моя горничная, и бежала на встречу. Тетка ничего не знала об этом, иначе мое счастье, и без того хрупкое, разрушилось бы окончательно.

Стояли самые жаркие дни августа, когда наступил в свой черед тот понедельник, на который был назначен бал у миссис Кларк.

Было десять часов вечера; тетка велела мне одеваться. Какое-то непонятное волнение охватило меня, когда я вошла в свою комнату, чтобы облачиться в свой сказочный наряд; это волнение не покидало меня и после, во время моего присутствия на балу. О, как старательно я надевала шелковые ажурные чулки и кремовые атласные башмаки с бантиками, как старательно, аккуратно прикалывала все ленты на платье! Фанни торжественно и бережно укладывала мне волосы, вплетая в мои непослушные косы цветы.

— Скоро ли, наконец? — раздраженно спросила тетка, входя в мою комнату. — Вот тебе духи и пудра. Фанни, сделай все как следует!

— Сейчас, тетушка, — отвечала я, приняв у нее духи.

Как приятно и нежно льнет к коже шелк новой нижней рубашки, какие пышные нижние юбки мне предстоит сегодня носить!

Фанни обильно надушила и напудрила меня, надела украшения, застегнула бусы и напоследок расправила складки верхней юбки.

— Хороша, хороша, — одобрительно качая головой, немного небрежно (как она имела привычку говорить) сказала тетка, оглядывая меня со всех сторон. — Прелестно! Фанни, отчего это бант так косо приколот? Не так, не так! Исправь!

Горничная, заметив оплошность, вздохнула и переколола ленту иначе.

— Ну, ну! — покачала головой тетка. — Хорошо. Надевай же перчатки, да пора ехать.

Сама миссис Стонер также принарядилась в атласное черное платье “шанжан”, надела драгоценности и темные перчатки. Я посмотрела в зеркало и очень понравилась себе: цветы в прическе были расположены симметрично, перчатки обтягивали мои пальцы как вторая кожа, на поясе блестел бант, драгоценности играли при свете. Когда я вышла из комнаты и прошла мимо слуг, я услышала их восторженные голоса и заметила, какими восхищенными глазами смотрят они на меня.

Тетка сказала еще раз, что я выгляжу премило, и велела мне идти садиться в карету. Я вышла буквально на пять секунд раньше нее. Когда я миновала ворота и подходила к карете, я заметила, как от ограды отделилась какая-то тень. Я не могла разглядеть этого человека, так как свет фонаря не доходил до него. Но вот он сделал шаг. Я испугалась. Это был Альфред. Неужели он узнал меня? Да, я была хорошо освещена, наверняка он успел рассмотреть нарядную барышню, спешившую скрыться в темноте экипажа. Как же объяснить ему столь резкое изменение в облике его знакомой?

Наконец, карета подъехала к дому Кларков. Огромные деревья сада отчетливо вырисовывались на фоне неба, по которому, открывая усыпанную звездами темноту, скользили последние тучи.

Сердце мое замирало, когда я сняла накидку и пошла рядом с теткой по освещенной лестнице мимо высоких колонн и ваз с цветами. Позади меня и впереди, переговариваясь, шли другие гости. О, какие наряды были там!

Хозяйка стояла у входной двери рядом с каким-то молодым человеком — вероятно, ее сыном, и одинаково мило улыбалась всем, кланяясь в ответ гостям, приветствовавшим ее.

— Надеюсь, ты видишь, что нужно делать, — шепнула мне тетка, указывая на хозяйку. — Не забудь поклониться как следует ей и ее сыну.

— Но ведь… — начала было я.

Но тетка уже не слушала и вела меня прямо к входной двери. Мы приблизились к хозяевам. Тетка почтительно кивнула миссис Кларк, та ответила ей таким же наклоном головы. Я присела в реверансе, а когда поднялась, заметила, что две пары глаз устремлены на меня. Миссис Кларк очень любезно улыбнулась мне и наклонила в ответ голову с пышной прической, тронула пальцами свою юбку и сказала при этом, что рада нас видеть. Молодой человек подле нее, поклонившись, не сводил с меня глаз. Я смутилась.

Я прошла в зал, а тетка ненадолго задержалась у входа, но я все же услышала, о чем она говорила.

— Позвольте вас спросить, миссис Стонер, — начала хозяйка, — кто эта милая девица, что приехала с вами?

— Это моя племянница, — отвечала тетушка.

— Вот как! — воскликнула крайне удивленно миссис Кларк.

— Я даже не догадывалась, что у вас такая прелестная родственница! Очень, очень, очень рада вас видеть!

В зале было уже много гостей. Когда я вошла, я заметила, что на меня устремлено множество любопытных глаз, я даже расслышала, что несколько голосов спросили обо мне и о тетушке. Я не скрою, это было мне приятно и в то же время несколько смутило меня — мне никогда не приходилось ощущать такого внимания. Какое-то время мне даже казалось, что все смотрят на меня презрительно, потому что всем известно мое настоящее происхождение. Но я глубоко ошибалась.

Мы дошли с теткой до камина, и она важно уселась в мягкое кресло, усадив рядом меня. Она была всецело увлечена разговором с одной своей знакомой, которую повстречала здесь же, а я принялась рассматривать присутствующих. Вскоре, однако, мое одиночество было прервано. Подошел тот самый молодой человек, представился мне как Генри Кларк и очень любезно согласился перечислить значительнейших из лиц, присутствовавших на балу. При этом он наговорил мне массу комплиментов. Я уже начинала жалеть, что он присоединился ко мне. Все это было мне настолько непривычно, я опасалась, что на лице у меня вовсе не такое выражение, какое подобает иметь на балу; я опасалась, что веду себя не так, как нужно, что я что-то делаю не так.