Маргарита Кармин - Царица снов

Все, кто жил в округе замка и даже немного дальше этих окрестностей, прекрасно знали его. Слава о нем гремела, не утихая, его имя произносили с почтением, если не сказать больше — со страхом. В разговорах он носил имя — Король Джоуд.

Джона, совершенно подавленного смертью сестры, ввели в комнату, усадили на пол и закрыли дверь. Около часа он неподвижно сидел в том положении, в каком его оставили. Затем, словно опомнившись, поднялся, сел в кресло и вновь дал волю слезам.

Он почти ничего не слышал, а слезы, лившиеся из его глаз, мешали ему смотреть.

Вдруг ему показалось, что за дверью раздались чьи-то крадущиеся шаги. Через секунду дверь отворилась, и в комнату вошел какой-то человек. Юноша поднял глаза, вытирая слезы, и застыл от ужаса. Вошедший тоже не сводил с него глаз и пристально смотрел ему в лицо. Постепенно губы его расплывались в хитрой улыбке.

— Гарви Бартли?! — изумленно воскликнул юноша, позабыв об опасности быть узнанным.

Это и в самом деле был наш знакомый — капитан полиции из Лондона.

— Ага, я вижу, вы узнали меня, — улыбаясь, ответил вошедший. — Что ж, тем лучше; значит, я действительно не ошибся в своем предположении.

Удивленный, растерянный и испуганный Джон молча смотрел на него.

— Ну, что же вы молчите? — спросил, снисходительно поглядывая на него и скрестив на груди руки, вошедший. — Как вы думаете: что делают, когда встречают старых друзей? Вы не помните? Позвольте же напомнить вам. Во-первых, здравствуйте. — Он отвесил театральный поклон.

— Что вам нужно? — Изумление, страх, ужас, ненависть сменялись своим чередом на лице Фэрграуна.

— Если не ошибаюсь, вы — Джон Фэрграун? — продолжал Гарви насмешливо.

— Да, — таким же тоном ответил Джон. — И, если слух и зрение не изменяют мне, я говорю с любителем соблазнять чужих жен, полицейским… бывшим полицейским Гарви Бартли?

— Таково было мое имя, покуда новая судьба и новая работа не отняли его у меня.

Несколько секунд длилось молчание. Желая как можно скорее избавиться от охватившего его замешательства, Фэрграун снова уселся в кресло и повернулся к полицейскому.

— Что вам здесь нужно? — повторил он свой вопрос.

— Просто, увидев старого друга, мне захотелось поговорить наедине, вспомнить прошлое, помечтать о будущем, поплакать вместе… — усевшись рядом, ответил Гарви.

— Как вы смеете? — глухо проговорил Джон, и глаза его вновь наполнились слезами. — Как вы смеете? Это жестоко…

— Ну, отчего же? Поверьте: я, в отличие от вас, проявляю огромное сочувствие к вам и, по-прежнему, симпатию…

— Мне не нужна симпатия, прошу вас, покиньте эту комнату, мне нужно побыть одному, — отвечал юноша.

— Ну, полно! Перестаньте же ломать комедию! Вы прекрасно играете свою роль там, перед хозяином, но поверьте, зачем же нужен грим за кулисами? Мы здесь одни, больше вас никто не увидит, поэтому вы можете спокойно снять ваши ложные одежды — они, мне кажется, вас немного стесняют… — Он протянул было руку к светлым волосам юноши, но тот отшатнулся от него.

— Не смейте! — воскликнул он. — Уходите!

— Что такое? — удивился тот. — Ну, знаете ли! Так-то вы гостеприимны! Впрочем, я уже имел возможность убедиться в вашей жестокости…

— Вот именно, господин полицейский. Наверняка вы не забыли самое прелестное место для таких любителей наслаждений, где вы провели несколько дней?

Полицейский нахмурился.

— Но заметьте, милочка, ведь и вам тоже есть что вспомнить, — ответил он. — Как жаль, что вас обманул этот… Крашнер, кажется? У вас ведь из-за него были, насколько я помню, большие неприятности?

— Откуда вам известно? — воскликнул юноша.

— Откуда? — захохотал полицейский. — Ну, мне ли не знать! Мы ведь вместе с ним писали то письмо!..

Юноша побледнел: эти слова кое-что разъяснили ему.

— Значит, это вы? Значит, это вы? — задыхаясь от гнева и слез, воскликнул он и, едва успел полицейский опомниться, со всего размаху влепил Гарви звучную пощечину.

Бартли встал.

— Ну что же, дорогая, за эту шутку мы еще успеем расплатиться, — гневно прорычал он. — Как раз это и привело меня сюда. Как видишь, мы снова встретились. Я знал, что ты не уйдешь от меня, я знал, что фортуна на моей стороне. Я был прав, красавица. И сейчас я хочу напомнить тебе о кое-каких твоих проделках и потребовать платы за них. О, лучшего места не сыскать, — насмешливо продолжил он, — вряд ли Король придет сюда — ведь ты в таком горе…

Он подошел к юноше. Тот оттолкнул его и отступил.

— Если вы прикоснетесь ко мне, я позову на помощь, — проговорил он, стараясь подавить страх.

— Это тебе не поможет, — засмеялся бывший полицейский. — Не устраивайте скандала, моя дорогая, иначе вас могут разоблачить. Я хочу тебя, и я тебя получу. Я давненько намекал тебе на это, и ты вызвалась было мне помочь, да, видно, струсила, испугалась. Но зато теперь тебе нечего бояться. Ты будешь моей; хоть на час, но будешь! Я уже давно решил это, и судьба, как видно, пошла мне навстречу. Всего лишь часик, милашка, а потом можешь дальше продолжать выдавать себя за мальчишку.

Он снял с себя широкий пояс (который Джон успел заметить у многих людей, живущих в этом замке) и вместе с пистолетом, что находился в кобуре, положил его на столик. Затем почти вплотную подошел к Джону. Тому некуда было отступать — он стоял у стены.

— Послушай, недотрога! Я не требую от тебя слишком многого, я лишь прошу немного ласки в оплату за то, что ты мне сделала. Иначе я кое-что расскажу хозяину замка.

И не успел Фэрграун сделать какое-либо движение, чтобы защититься, как он грубо рванул его к себе. Однако ловкому юноше удалось ускользнуть от полицейского; в ту же секунду он был у стола и держал в руке пистолет, направляя дуло на Гарви. Тот отступил, очевидно, испугавшись, но затем его лицо приняло прежнее насмешливое выражение.

— Ну, перестань же дурачиться! — засмеялся он. — Ведь ты не умеешь стрелять…

— Ах, у вас еще не было возможности убедиться в этом? — отвечал юноша, взводя курок.

— Ну-ну! Ведь он не заряжен. Неужели ты думаешь, что я допустил такую оплошность, учитывая твою ловкость?

Он снова подошел к Джону. Руки у юноши задрожали. Он по-прежнему держал пистолет перед полицейским — было видно, что оружие для него служило лишь средством отпугивания, — а другой рукой отбивался, дрожа от отвращения и беспомощности в подобной ситуации. Внезапно поняв, что угрозы Джона — только для видимости, из-за страха, Бартли осмелел и, обнимая, потащил юношу к кровати, но в эту минуту произошло то, чего не ожидал ни Джон, ни Гарви.

Грянул выстрел, раздался дикий вопль полицейского. Юноша в страхе отступил, зная: выстрел произошел случайно, когда полицейский прижал его к себе. Но перед его глазами на черной куртке полицейского расплывалось яркое кровавое пятно, и по пальцам, прижатым к ране, текла кровь. Джон едва не закричал от ужаса. За дверью послышались торопливые шаги, и вскоре комната наполнилась людьми. В одну минуту из рук юноши, судорожно сжимавшего оружие, был вырван пистолет. Джон оказался связанным. Еще через некоторое время в комнату вошел хозяин замка. Ему немедленно доложили, как обстояло дело.