Вадим Андреев - Встреча влюбленных

Бету был первым подкидышем, которого он подобрал, отогрел на своей груди, вырастил, выкормил, сделал из него неплохого артиста!..

«Но ведь его ждет прекрасное будущее! Он достоин его! Сейчас все пройдет. Он уедет, и все уладится… Прощай, Бету, сын мой!» — эти горестные размышления Берджу прервал сын, который, омыв его ноги, обхватил их руками и поцеловал.

Мальчик встал с колен, поставил таз под лавку и вытер рукавом слезы. Бахадур положил передние лапы ему на плечи и так сильно прижал к стене, что он не мог сдвинуться с места. Пес скулил, не пускал Бету к ненавистной машине. Божанди, издавая пронзительные крики, обвилась вокруг правой ноги мальчика. Берджу, закрыв лицо руками, плакал, как ребенок. Ему вторила маленькая дочурка.

— Скажи, отец, ты меня прогоняешь, да? — снова спросил Бету. На его лице отразилось глубокое страдание.

В ответ ему Берджу громко зарыдал, крепко прижавшись к деревянной подпорке…

Бету вышел на улицу. За ним последовал Бахадур. Но уже взревел мотор, и «форд» медленно выкатил со двора. Бахадур бежал за машиной, пока та не набрала большую скорость и не скрылась из виду. Поток транспорта поглотил ее, забивая тонкий собачий нюх сокрушительной волной выхлопных газов. След был потерян… Пес сел на обочину дороги и, понурив голову, долго и тупо смотрел грустными глазами на железные, поблескивающие на палящем солнце «ящики на колесах».

Носильщики, поджидая клиентов, сидели на земле, играли в карты и время от времени смеялись. Их нехитрое оборудование — клеенчатые кресла да глубокие цилиндрические корзины для переноски грузов, лежали рядом. Недалеко от них небольшая группа полуобнаженных крестьян — продавцов фруктов, собравшись в кружок, шумно и с аппетитом ела кашу, захватывая ее пальцами, и круглые пресные лепешки — чапати.

— Тростник! Сахарный тростник! Свежий сок! — кричали мальчишки.

Трещали трехколесные мотоциклы с колясками — своеобразные двухместные такси. Проносились машины всевозможных марок, сверкая яркими красками. Велосипедисты, ловко лавируя в потоках машин, текли бесконечными ручьями, нагруженные чемоданами, тюками, детьми…

Авенаш наконец-то остановил такси. Водитель, включая счетчик, едва не обжег пальцы, поскольку тот был установлен снаружи, на радиаторе. Он одарил пассажира ослепительной улыбкой и спросил, куда ехать.

— Кафи-хауз, пожалуйста, на Майо-роуд, — стараясь быть вежливым, ответил ему Авенаш. Он явно нервничал. — Я спешу. Побыстрее, прошу вас! — сказал он на пенджабском наречии.

Водитель снова улыбнулся. Ему было приятно услышать родной пенджаби. И он, рванув с места, помчался на юг. Временами он выезжал на правую сторону, хотя движение было левосторонним. Он лихо обогнал три автомашины и выскочил перед мчащимся автобусом.

Авенаш в страхе схватился за ручку, укрепленную под потолком салона. Водитель такси зарабатывал на хлеб рискованно и со знанием дела, умело управляя машиной. Он был уверен, что этот господин, который очень торопится, по достоинству оценит его профессионализм.

Такси резко затормозило и у небольшого стеклянного здания с террасой, окаймленного стройными арековыми пальмами.

— Пожалуйста, господин! Вот Кафи-хауз.

— Благодарю! — сказал Авенаш и расплатился с водителем в тройном размере.

«Оценил», — подумал водитель, и на его лице ослепительно вспыхнула белая полоска зубов.

Авенаш быстро вошел в Кафи-хауз и занял свободный столик в углу зала. Он сел спиной к стене, увитой плющом, с тем чтобы хорошо видеть входную дверь. Ждать пришлось недолго. Стеклянная дверь легко повернулась на шарнирах, и в зал вошел Гафур. Он был в пестрой рубашке навыпуск. Вокруг его мясистого лица скобой чернела бородка. Кивком головы на толстой шее он дал Авенашу знать, что увидел его. Затем шумно сел рядом и почесал волосатую грудь.

— Приветствую вас, уважаемый Гафур-муян, — негромко сказал Авенаш.

— Привет, Авенаш Бабу! Рад тебя видеть.

— Ну что?

— Мои люди прочесали весь этот поселок. Никаких утопленниц в колодцах за последнее время никто не обнаруживал.

— Значит, она жива? — с тревогой спросил Авенаш.

— Как знать! Может быть. С минуту на минуту должен появиться мой агент. Он уже три дня ведет наблюдение за той улицей в этом вонючем поселке. Говорят, какая-то красивая женщина, жена бедняка, стала часто появляться по утрам на реке: стирает белье. Люди утверждают, что она из благородных, но моему агенту не удалось увидеть ее ни разу.

— Фотография моей жены у него есть?

— Еще бы! За кого ты меня принимаешь! Ты бы лучше платил побольше и в срок. Кстати, сегодня ты должен уплатить мне пару тысяч.

Авенаш отсчитал деньги и, не говоря ни слова, вручил их Гафуру, каштановые глаза которого потемнели.

— Эй, официант! Два кофе и сок! — рявкнул он.

— Ну и жара! — произнес Авенаш банальную фразу. — А что с адвокатишкой делать? Он очень всполошился по поводу исчезновения Аниты. Вот-вот все может рухнуть.

— Ничего не рухнет, если мы ее уберем. Ты — единственный наследник ее богатства, а я стану твоим компаньоном, запомни это!

— Да… — тихо согласился Авенаш.

Официант принес две чашки горячего кофе и два тонких высоких стакана с соком. В это время в зал вошел тощий смуглый человечек в дхоти и клетчатой ангочхе. Он стремительно и бесшумно направился к столику, за которым сидели Авенаш и Гафур.

— Все в порядке, — сказал он, усевшись на свободный стул.

— Что «в порядке»? Говори яснее! — буркнул Гафур.

— Ваша прелестная супруга, — обратился он к Авенашу, — нашла благословенный приют под кровлей некоего уличного комедианта по имени Берджу.

Тощий человечек заказал себе кофе и принялся молча и медленно поглощать небольшими глотками душистый напиток. Его темные, как ночь, глаза ничего не отражали.

— Хорошо… я сам пойду к ней и поговорю с этим… как его?..

— Берджу, — подсказал человечек, сощурившись.

— Да, да, Берджу. И приведу Аниту домой. Я знаю, что ей сказать! Все будет так, как я хочу! — Авенаш расплатился с официантом и встал. — Итак, завтра утром я буду там.

— Тебя проводить? — спросил Гафур.

— Нет, нет! Потом, если… если будет нужно, я зайду к тебе после визита к этому артисту, — он распрощался со своими помощниками и удалился.

Прошло два дня с тех пор, как Бету покинул родной дом… В некогда дружной семье Берджу все изменилось, словно из простой, но устойчивой постройки был удален главный узел крепежа.

Анита изо всех сил старалась наладить разбитую жизнь семьи. Она готовила завтраки и обеды, но никто почти ничего не ел.

Бахадур так тосковал, что целыми днями сидел у порога и скулил. Пес занемог. Рис плесневел в его миске, кость лежала нетронутой. Потеряв след Бету, он стал неусыпно следить за башмаками своего великого господина, ибо только он мог знать, куда увезли Бету. Бахадур терпеливо ждал, когда же Берджу пойдет к мальчику.