Вадим Андреев - Встреча влюбленных

Кишори убрала со стола посуду, взглянула на себя в зеркало и осталась довольна своим видом.

«Я еще не так стара. И я полновластная хозяйка. Мне подчиняются все. Все здесь мое и будет по-моему!» — сказала она себе, и улыбка удовлетворения закатным лучом вспыхнула в ее черных глазах.

Фешенебельный ресторан отеля «Амбассадор» у самой песчаной косы Малабара гудел, как улей. Время было пиковое. Посетители, раскрасневшиеся от выпитого и обильной пищи, довольные, расслабленные и потные, требовали зрелищ. Танцовщица, бренчащая всей традиционной «амуницией» и украшениями, красиво изнемогала в апогее катхака. Танец, как змей, обвивал завороженных гостей. Авенаш промокнул испарину, появившуюся на лбу, носовым платком, сложенным в аккуратный квадрат, автоматически опрокинул в рот очередную рюмку виски, забыв разбавить его водой.

Рядом с ним, подперев подбородок наманикюренным указательным пальцем с дорогим перстнем и склонив луноликую голову, хлопала накрашенными ресницами его любовница — яркая красавица Радха.

Ее внешний вид, нравственные устои и устремления были бесконечно далеки от своей легендарной сестры Радхи — идиллической пастушки и верной супруги бога Кришны. Жуя бетель и призывно улыбаясь, она смотрела по сторонам мутными глазами. Серьги в ее ушах то и дело покачивались, тщетно соревнуясь с пестротой зала и украшениями богатых дам в вечерних туалетах.

Авенаш вонзил серебряную вилку в европейское блюдо — телятину с почкой — и, резким движением ножа отрезав солидную порцию, отправил ее в рот. Сочная прожаренная плоть заполнила полость рта. Глоток красного вина, закипев, легко сопроводил «добычу» по пищеводу в желудок.

Еда, как самая интимная связь с материальным миром, переходя в сытое чревоугодие, овладела посетителями ресторана.

Мощные лопасти вентиляторов, подвешенных к потолку, трудолюбиво вгоняли в приподнятые жалюзи террасы запахи дыма от хукк, сигар и сигарет, кофе и пряностей. Официанты сновали между столами со скоростью гималайских ласточек. Метрдотель, верный сын Ислама, похожий на обгоревший пень во фраке, важно укоренившись у входа в зал, медленно и изнурительно потел. Его голова без шеи, крепко впрессованная в плечи, важно поворачивалась из стороны в сторону вместе с туловищем. Круглые каштановые глаза ассамского гиббона пылали из-под нависших бровей, как мангалы в сезон осенних дождей в хижине бедняка.

Авенаш поглядывал на танцовщицу. Его сердце без руля и ветрил плавало в море энергетической зыби, рожденной алкоголем и обильной мясной пищей, приправленной экзотическими пряностями его Родины. Гибкие бедра танцовщицы мягко, словно хобот слона, покачивались в страстном и бурном ритме музыки.

Радха раздраженно сплюнула бетель в медную плевательницу, отпила из бокала глоток вина и долгим немигающим взглядом уставилась на Авенаша. Она была девица не промах. В свои двадцать с небольшим лет она уже побывала замужем, но муж выгнал ее за измену, застав в своем загородном доме с каким-то коммивояжером из Калькутты. Этот эпизод своей биографии Радха тщательно скрывала. Она владела небольшим ателье мод на Майо-роуд, недалеко от музея Принца Уэльского. Место было бойким, и ей почти не приходилось тратиться на рекламу. Жила она безбедно, ни в чем не нуждаясь. У нее была прекрасная квартира на восьмом этаже дома, расположенного рядом с ее ателье, машина и неплохой гардероб. Казалось бы, чего еще не хватает? Но у нее не было главного — мужа, если не считать такой безделицы, как счастье.

«Пусть нет у женщины украшений, муж — лучшее ее украшение. Пусть прекрасна, лишенная мужа — нет у нее красоты».

— Ну, что, дорогой, выгнал жену? — лукаво прищурившись, с сарказмом спросила Радха, явно потешаясь над захмелевшим Авенашем.

«Этого молодого осла неплохо было бы прибрать к рукам! И я это сделаю! Ну и дура же его жена! Небось малолетка», — размышляла она.

— Молчишь? Уплыли денежки, богатство, роскошь — и ты выгнал жену… И тебе не стыдно, мой мальчик?..

— Замолчи, Радха! Я ее не выгонял. Выгнала ее мать. Она полновластная хозяйка в доме.

— Ну и ну!.. Хорош муженек! — не отставал Радха, продолжая «сверлить ему бока шпорами». — Юная красавица бродит где-то по панели, а муж развлекается в ресторане.

У нее чуть не сорвалось с языка: «на чужие деньги», но она вовремя спохватилась, зная характер Авенаша.

— У каждого своя судьба, — промямлил он, прикуривая сигарету.

— Если кое-кто в нее вмешивается, — едко вставила Радха, но он ее не понял. Тогда она подошла с другого бока. — А если она беременна, Авенаш?

— Кто?

— Кто? Твоя жена, разумеется…

— Об этом я не подумал.

— А надо было бы все сначала взвесить как следует, а уж потом совершать преступление.

— Какое преступление? — уставился на нее Авенаш, мгновенно протрезвев.

— А как же еще это называется? Ты выгнал жену на улицу в сезон дождей, без гроша в кармане, в то самое время, когда она только что схоронила отца и потеряла все свое состояние! — ее лицо вспыхнуло вызывающей улыбкой.

Авенаш был потрясен.

— Тебе ее жалко? — вдруг спросил он.

— А тебе нет? — строго и резко выпалила Радха.

— Мне… мне, — любовник опустил глаза, — нет! Мне ее не жалко! Она дочь брахмана, не пропадет. Пусть о ней родственнички позаботятся… А впрочем, хватит об этом! — Авенаш стукнул кулаком по столу. На них стали оглядываться.

Радха бросила любопытствующим свою очаровательную улыбку со словами извинения: перебрал, мол, парень, дело обычное.

— Я не буду сегодня больше говорить об этом, Авенаш. Обещаю. Но так, как ты, за счет жены, настоящий мужчина не живет! Запомни это. Все… А теперь поцелуй меня! — она обняла Авенаша левой рукой за шею, притянула к себе, и его губы встретили теплую и трепетную погибель ее уст… Этот поцелуй оказался лучшим лекарством для них обоих. Авенаш наполнил бокалы и торжественным шепотом произнес:

— Давай выпьем за нас, Радха, за нашу любовь!

— Давай, дорогой!

Любовники выпили.

Катхак закончился, и заиграла легкая музыка. Несколько пар медленно двигались, плотно прижавшись друг к другу и млея от страсти, подогреваемой и направляемой ритмом музыки. Хрипло, тягуче и пронзительно обволакивали сознание звуки саксофона-тенора. За окном лил дождь, и казалось, что ему не будет конца.

Авенаш глубоко вздохнул и посмотрел на Радху. Она явно захмелела. Последний бокал был, видимо, лишним, как всегда бывает все последнее. Ею овладевала страсть, и она ничего не могла поделать с собой… Придвинувшись вплотную к Авенашу, она левой рукой взяла его за руку, а правой играла золотой запонкой белоснежной манжеты. Горячо обдавая его лицо своим дыханием, она принялась расточать в его адрес цветистые любезности. Взгляд ее глаз как бы занавешивал розовой пеленой все мысли Авенаша. Он был целиком в ее власти.