Вадим Андреев - Встреча влюбленных

— Как у тебя хватило наглости прийти ко мне?! Без денег я ни на одной красавице не женюсь! Убирайся со своим ублюдком подальше! — мечась по комнате, кричал негодяй-отец.

Ребенок пронзительно кричал, и этот крик переворачивал душу Аниты. Непрестанно лил дождь, гремела гроза, ломая деревья…

— А если захочешь, — продолжал Авенаш, — отправиться на тот свет, я с удовольствием оплачу твои похороны!

В это время в комнату вошла свекровь, которая с ходу оценила обстановку:

— Нахалка! Вернулась! Ни стыда, ни совести! Вон из нашего дома! И чтоб глаза мои тебя не видели!

Авенаш грубо толкнул Аниту, прижимавшую к груди плачущего младенца, к дверям. Едва удержавшись на ногах, она произнесла:

— Как это жестоко с твоей стороны!

— Уходи, нищенка! Мне никогда не пришло бы в голову жениться на тебе, если бы у тебя тогда не было денег! Все! Прощай! Возьми деньги и катись отсюда! У меня сегодня помолвка.

Анита швырнула деньги ему в лицо, вытерла слезы и распрямилась.

— Я ухожу! Больше ты не услышишь обо мне. Но дочь моя будет жить! И, я уверена, настанет час, суровый час расплаты. Моя дочь отомстит тебе за меня, и жестоко. Знай, что я тебя проклинаю!..

Свекровь, пораженная, смотрела на преобразившуюся сноху.

— Пусть будут прокляты все родившиеся негодяи на свете! — Анита гордо подняла голову и сказала обращаясь к себе: — Уходи же, дочь брахмана! — С этими словами она покинула ненавистный ей дом, нежно обняв дочь, которая все еще плакала.

Ливень не унимался. Анита, стараясь держаться поближе к стенам домов, быстро шла вдоль улицы. Она была в отчаянии. Все, все пропало. Погас последний луч надежды. Но к своей груди она прижимала новый огонек жизни. Что делать, она не знала, не находила ответа.

«Отец! Где ты? Ты видишь меня, свою дочь? Я спешу к тебе! Решение и выход найдены! А что будет с дочерью?» — эти мысли в считанные секунды овладели ее сознанием.

Анита направилась к храму. Она вошла на паперть и положила своего ребенка на каменную плиту. Девочка снова громко заплакала, и на ее крик вышел служитель культа.

— Эй, девушка! Здесь святое место! Убери ребенка! Он осквернит его. Это плод греха. Уходи! — настойчиво повторял он.

Анита схватила свое плачущее дитя и под секущим ливнем побежала куда глаза глядят. Было уже темно. Вдруг мрак озарился лучом прожектора тепловоза. Сверкнула молния, осветив полотно железной дороги. Рельсы, как чешуя кобры, зловеще блеснули…

Она положила ребенка в какой-то контейнер и упала на рельсы…

И создал Господь земную твердь и все сущее на ней. Но самым дорогим его творением стал человек. Поначалу люди жили в любви и дружбе, как браться и сестры, но постепенно завелась между ними вражда, зависть, ненависть, а любовь ушла… Великий дар любви к ближнему сохранили лишь немногие из людей. Одним из них был Берджу — бедный уличный комедиант.

Выгоревшая длинная рубаха в крупную полоску прилипла к телу Берджу. Смоченная дождем и потом, она саднила кожу. По его лицу в три ручья катился пот, смываемый струями дождя. Руки комедианта были заняты, и не было никакой возможности протереть глаза, которые заливали ручейки, стекающие со лба. Из-за спины Берджу выглядывало круглое личико с торчащими ушами и большими круглыми, пугливо бегающими по сторонам глазами. Это был мальчик двух-трех лет. Его маленькие смуглые ручонки, мокрые от дождя, крепко держали Берджу за плечи. Снизу он был надежно подхвачен и прижат к спине отца, словно лягушонок, коричневым платком, концы которого были связаны у Берджу на животе и на шее. Дождевая вода обильно омывала путников и все вокруг. Комедиант шел по жгучей стерне архара, обходя низкорослые корявые кустарники. Босые ступни его ног, хотя и привыкшие к длительному бездорожью, ныли. Потрескавшаяся кожа на пятках кровоточила. В левое плечо Берджу впилась намокшая веревка барабана. На правом плече, съежившись, сидела обезьяна. Рядом с ним бежал рыжий пес, опустив намокший хвост. Он старательно и безропотно нес большой узел с реквизитом фокусника и великого артиста, своего хозяина… Гремел гром. Ливень не прекращался.

Наконец, бродячая труппа достигла дороги, ведущей к городу.

— Вышли, наконец-то, Божанди, — обратился Берджу к обезьянке, — на финишную прямую!

Впереди, в тон ливню, прошумел железнодорожный состав.

Из поколения в поколение в школах и университетах мира люди изучают жизнь цезарей, кровожадных и развратных, Тамерланов, Македонских и Наполеонов. Они восхищаются их умом, изворотливостью, убийствами. Больше крови — больше славы.

Но если бы человеческое око, отбросив весь хлам ложного образования, внимательным и одухотворенным взором чистого сердца взглянуло на Берджу, бредущего под дождем со своими маленькими собратьями, которые были объединены одним и тем же вездесущим огоньком — огоньком теплящейся в них жизни, который при любом случайном порыве ветра реальности может угаснуть навсегда; если бы внимательное и талантливое око увидело их — измученных, упрямых и не ропщущих на судьбу, а скромно и честно делающих свое дело на земле, — то, думается, перед этим зрелищем тотчас бы рассыпались в прах многие авторитеты мира. Одним своим видом эта мокнущая под безжалостным ливнем труппа перевернула бы многие законы религий и общества, изменила бы науку и политику — все то, что создано людьми с тех пор, как человек стал человеком, и от чего он давно успел отвернуться.

Тот же Александр Македонский, повстречавшись с Диогеном, жилищем которого была бочка, все же сумел в некоторой степени понять истинный смысл жизни, когда сказал, что, если бы он не был Александром, он стал бы Диогеном.

Но Диоген — великий философ, а Берджу — обычный, простой человек, сын прекрасной Индии, озабоченный тем, как заработать несколько рупий, чтобы прокормить себя и свою семью.

Бедность, чистая, трудовая бедность — есть жизнь истинная, ибо при этом не используется труд других людей во имя поддержания своей.

Берджу очнулся от своих мыслей, когда услышал лай Бахадура.

— Бахадур, что случилось? — хрипло спросил он. Тот лаял, стоял на задних лапах, а перед ними упершись в край железного контейнера для мусора.

Обезьяна Божанди молниеносно очутилась в контейнере. Уже через минуту она сидела на бортике контейнера, держа в лапах сверток. До слуха Берджу донесся пронзительный крик младенца. Он вздрогнул. Сверкнула молния и выхватила из дождевой мглы сидящую обезьяну, ханумана Божанди, которая прижимала живое человеческое существо к мокрому меху своей груди.

Берджу был чист душой, близок к природе. Отсюда и его глубокое понимание всего живого. Животные это чувствуют необыкновенно остро. Поэтому во многих сказках всех народов с любовью изображены герои, понимающие язык птиц и зверей. Берджу как раз и был таким героем, хотя, нет, не героем, а всего лишь бедным комедиантом.