Вадим Андреев - Встреча влюбленных

— Милый, дорогой мой, господин мой! Авенаш! Я буду любить тебя еще крепче. Женись на мне! И ты увидишь, какой верной и преданной женой может быть Радха! Я стану истинной Радхой для тебя. Я буду услаждать тебя, как гетера, в постели, а в остальное время буду твоей рабыней… О, Авенаш! Неужели мы будем мужем и женой? — Она отпустила его руку и откинулась на спинку стула. — Ты хочешь этого? — и прижала его ладонь к своей груди. — Слышишь, как бьется мое сердце? Это сердце принадлежит только тебе, любовь моя!

Авенаш почувствовал, как ложбинку его ладони упруго боднул сосок, передав электрический ток страсти, созревшей в захмелевшей молодой самке. Глаза Радхи увеличились и подернулись синеватой пламенеющей пеленой. Она больно сжала его ладонь и вырвала запонку из манжеты. Авенаш привык к экстравагантностям своей любовницы, но вокруг было слишком много любопытных глаз, и он сказал:

— Все, Радха, поедем! Я сыт и пьян! С меня довольно! — Он взял из ее пальцев, унизанных дорогими перстнями, свою запонку и положил ее в нагрудный карман пиджака.

Они вышли из ресторана под проливной дождь. Авенаш подозвал такси. Машина, миновав Колаба-роуд, выехала на Марин-драйв… Авенаш закурил и под мерное урчание мотора предался своим мыслям. Радха положила голову ему на плечо. Водитель, обогнув Хаджиали-парк, спросил, как ехать дальше.

— На Тардео-роуд, пожалуйста, — пробормотала Радха.

— Да, да… — подтвердил Авенаш, — так ближе.

Через пять минут они вышли из такси у подъезда дома Радхи. Позабыв обо всем на свете, Авенаш погрузился в пучину пьянства и разврата на долгие дни.

«Лжи блюдиси и пьянства, ибо в них погибает душа и тело», — эта великая истина была для него пустым звуком.

Спутница юности — наивность и вера в безгрешность мира спасли Аниту от тяжелых последствий пережитых потрясений. Ее глубоко травмированное сердце все же не было сломлено натиском несчастий, выпавших на ее долю. Она, как вешний цветок, лишь закрыла свои лепестки: инстинкт самосохранения сработал верно. Беременность придала Аните сил и уверенности в себе. Втайне она надеялась, что сердца свекрови и Авенаша потеплеют к ней, если она принесет им ребенка. Этими надеждами она и жила.

Родители ее подруги предоставили в ее распоряжение небольшой загородный дом. В нем были: слуга, садовник — добрый и участливый старик, приверженец индуизма и старых национальных традиций. Он носил простую, грубую одежду: дхоти — набедренную повязку. С его стриженой головы свисал седой чоти — специально оставленный пучок волос.

Деньги у Аниты пока еще были, а драгоценностей и украшений становилось все меньше и меньше. Работать она не могла. И даже если бы она захотела устроиться на работу, ее, в таком положении, никто бы не взял.

Шло время. Человеческая жизнь столь ничтожна во времени в сравнении с вечностью, быстро течет к своему концу и своему началу. Ибо конец там, где начало. Только поэтому конечной нам и кажется жизнь…

Анита родила девочку. Родила, как и предназначено, в муках, но легко. Через неделю ее выписали из больницы.

Молодая мать, ощутив чувство материнства, чем-то сходное с ощущением надвременности и вечности, сама как бы родилась вновь. Хотя ребенок, появившийся на свет, похищает молодость матери, все же к ней вернулась уверенность, спокойствие и, главное, надежда, что ее теперь примут в доме мужа. Ведь у дочери есть отец, и он, должно быть, будет рад увидеть свое «произведение», данное Богом.

Спустя несколько дней Анита, запеленав девочку и покормив ее грудью, вышла на улицу и села в автобус. Она ехала на Западное побережье — к тому дому, где она родилась, где познала первые радости любви, разочарование и горе… Шел дождь. Грозовые тучи все теснее громоздились над городом. В автобусе было свободно, и Анита устроилась с ребенком на переднем сиденье, за спиной водителя. Блеснула молния, и через несколько секунд раскат грома, перекрыв грохот проезжающих мимо автомашин и соединившись с ним, заставил задрожать обшивку автобуса. Дождь усилился. «Дворники» на лобовом стекле автобуса едва успевали разгонять потоки дождя.

От остановки до дома Венаша Бабу было пять минут хода.

«Я успею добежать, не промокнув», — подумала Анита и вышла из автобуса. Крепко прижав ребенка к груди и укрыв его концом сари, она быстро добежала до дома и поднялась в холл по мраморным ступеням.

Сердце ее учащенно билось и ныло от сознания своего подвига — ведь она родила человека, она — мать, она выполнила миссию, предназначенную ей Богом на земле, и еще от тяжелого чувства тревоги и неизвестности.

«Он, конечно же, будет рад, ведь дочь так похожа на него», — мысленно говорила она себе.

Слуга узнал ее и поклонился.

— Госпожа Анита! Рам, рам! Молодой хозяин у себя. Позвольте, я вас провожу.

— Спасибо, — слабо улыбнувшись, тихо сказала она.

Анита открыла дверь и, невольно вздрогнув, прижала ребенка к груди. Потом откинула с головы конец сари.

— Ты? — резко спросил Авенаш, от удивления выронив газету.

— Да, милый, и не одна! Ты представляешь, Авенаш, у нас с тобой родилась дочь. Вот она, посмотри на нее! — она подошла к нему и приоткрыла накидку на лице младенца.

— Что за спектакль, моя дорогая! — поднявшись с кресла, надменно произнес отец ребенка. — Ты с ума сошла! Откуда у тебя этот… ребенок?!

Авенаш несколько растерялся, но быстро справился с собой.

— Авенаш! Дорогой! Я по-прежнему буду тебя любить, и мы вырастим прекрасную дочь, нашу надежду и наследницу. Какая радость! Я так счастлива!.. — глаза Аниты увлажнились.

Но лицо Авенаша выражало лишь испуг и злобу. Он холодно остановил ее речь.

— Довольно! Перестань! Как ты смела явиться сюда? Кто тебя здесь ждет? Кому ты нужна со своим ребенком? Чей он? Он кого? Я не знаю тебя! Уходи!.. — он резким движением руки указал ей на дверь. Ребенок открыл глазки и заплакал.

В эту минуту блеснула молния, резко осветив лица супругов и комнату. Несколько минут длилось молчание. Слышался только непрерывный и тяжелый шум дождя.

— Авенаш! Смилуйся! Ведь ты отец, а это наша с тобой дочь! Ты ведь женился на мне, дав слово моему отцу и мне. Прости меня! Может быть, я была недостаточно внимательна к тебе. Но я стала другой. Я буду любить тебя… У нас все будет по-прежнему… У нас дочь!..

Авенаш, не дослушав ее, вышел из комнаты. Анита опустилась на стул и зарыдала. Через минуту вернулся Авенаш.

— Вот деньги! Бери и уходи! — резко сказал он, бросив ей на колени пачку купюр. — Убирайся отсюда по-хорошему, потаскуха! Прижила с кем-то ребенка, а теперь несешь его ко мне? Вон отсюда! — кипел в гневе Авенаш.

Подойдя к Аните, он схватил ее под руку и приподнял со стула. Ребенок закричал.