Анастасия Орехова - Вкус запретного плода

Хлопнула дверь, и мгновение спустя на Марину едва не налетела Алена.

— Мариш, ты? Принеси, пожалуйста, воды.

Алена ощупью вложила стакан в Маринину руку. Стакан был холодный и гладкий. Марина сбегала вниз, набрала в ванной воды из-под крана, мельком глянула в висевшее над раковиной зеркало — «Ой, какая же я страшная!» — и так же бегом возвратилась на второй этаж. Бегать на голодный желудок было легко, чувствовала себя невесомо.

В коридоре Алены не было. Где Женька? В своей комнате или по-прежнему у Валерьяна? Марина в нерешительности постояла, потом хлопнула себя по лбу и пошла на плач.

В Жениной комнате горел маленький ночник, но из-под двери этого было почти незаметно. Женя лежала лицом к стене и плакала, все — Ольга, Илья, Денис и, конечно, Алена с Валерьяном — находились возле нее.

— Заходи-заходи, Марина! — с каким-то неестественным оживлением приветствовала ее Алена. — Женя, посмотри, Марина пришла!

Алена схватила Марину за руку и стремительным движением притянула к кровати. При этом вода в стакане расплескалась, а Марина едва успела переставить ноги, чтобы не упасть.

Женя медленно отвернулась от стены и внимательно посмотрела на Марину совершенно обезумевшим, тупым от отчаяния взглядом. Подбородок у Жени дрожал, лицо опухло от слез.

— Марина… — медленно, с трудом выговорила Женя. — Ты… Ты не сердись на меня. Я… я говорила Валерьяну, что… с порядочными девушками так не поступают, а он… он меня высмеял… сказал, что я ничего не понимаю. Они все говорят, что я ничего не понимаю! — Последнюю фразу Женя выкрикнула сквозь опять набежавшие слезы. — Всю жизнь! — выталкивала она сквозь рыдания. — Всю жизнь мне твердят! Что я ничего не понимаю! Что я зря не верю! Что я дурочка! А потом оказывается, что я была права, получается, во всем я виновата! Неправда! Я все понимаю! А вы ничего не понимаете и к тому же все время врете! — Зубы у Жени стучали, ее скрючивало от рыданий, а когда Алена протянула ей стакан воды, Женя его оттолкнула, и вода выплеснулась Алене в лицо.

— Так, — одними губами самому себе скомандовал Денис. Марина угадала это по его губам. Он сделал шаг вперед и сильно, наотмашь ударил Женю по щеке.

На ее полупрозрачной коже сразу отпечатались его пальцы. Женя немедленно смолкла, сглотнула и, тяжело переведя дыхание, почти спокойно сказала:

— Марина, скажи честно, ты очень на меня сердишься?

— Я на тебя вообще не сержусь! — затараторила Марина. — Что тебе в голову взбрело? За что мне сердиться?

— Ну, за то, что я… За то, что мы с Валькой…

— Да что за бред? Какое мне до этого дело? Я даже не понимаю, о чем ты!

Логики в словах Марины не было никакой, но Женьке это, кажется, было вовсе не важно.

— А я… я подумала… Марина, но ты не уедешь больше?

— Что ты, конечно, нет!

— Хорошо. — Женя закрыла глаза, откинулась на подушку, полежала минутку, а потом снова подняла голову и уже совсем другим голосом спросила: — Марина, ты что-нибудь ела сегодня? Ты, наверное, ужасно голодная.

— Еще бы! — вырвалось у Марины, хотя она тут же об этом пожалела.

— Ребята, ну что же вы? Человек голодный! Алена, там уха от обеда осталась и минтай жареный в миске в холодильнике. Алена, ты покормишь Марину? Найдешь?

— Конечно, не беспокойся.

— Тогда хорошо. А я… я посплю, ладно? Я что-то ужасно устала. Вы идите, ребята, ладно?

Казалось, она уже не помнит сейчас ни своей истерики, ни причины, ее вызвавшей.

Денис махнул рукой, и они один за другим потянулись к двери. Сам Денис выходил последним. Закрывая дверь, он остановился и озабоченно сказал Валерьяну:

— Слушай, сейчас, конечно, можно идти, но через полчаса кто-то должен вернуться. Не годится ей одной до утра оставаться.

— О чем разговор!

Валерьян выглядел усталым и озабоченным, почти как в Москве. На Марину он даже не посмотрел.

— Так я на тебя надеюсь, — настойчиво повторил Денис. — В конце концов, ты заварил всю эту кашу!

— А что я такого сделал?! — совершенно по-мальчишески вскинулся Валерьян.

— Сам знаешь что! — в тон ему ответил Денис. — А будешь много выступать…

— Ну и что? Что будет? — Валерьян, похоже, завелся всерьез. Марина смотрела на них с нескрываемым интересом. Она даже как-то забыла, что ее доля вины тут тоже есть. И немалая притом.

— Мальчики! — колокольчиком прозвенел голос Алены. — Вы с ума сошли?

Оба покосились на нее и как-то сразу сникли.

— Дети спят! — устало сказала Алена. — Пошли, Марина! Ты, наверное, в самом деле жутко есть хочешь!

— Может, я сама как-нибудь? — нерешительно проговорила Марина.

— Аленка, ты на ногах не стоишь!

— В самом деле, Аленький, иди спать, — с глубокой, в самое сердце резанувшей Марину нежностью сказал Денис. — Мы с Мариной сами разберемся.

— Да? — нерешительно протянула Алена. — Ну хорошо. А то я чего-то устала.

Они спустились вниз и свернули было на кухню, но Марине пришло в голову, что, прежде чем есть, не худо вымыться, о чем она не без некоторого смущения сказала Денису.

— Ну что ж. — Он окинул ее с ног до головы придирчивым взглядом. — Нельзя сказать, что ты совсем не права. Слушай, давай я сам тебя вымою.

Видно было, что эта мысль пришла ему в голову неожиданно. Он загорелся этой идеей.

— Ну, пойдем в ванну, хорошо? Не бойся меня, пожалуйста.

Он просил, и это так было на него не похоже, что Марина легко и неожиданно для себя согласилась.

Они пришли в ванную, и Марина залезла под душ, а Денис взял мочалку и мыло и принялся тереть Марине спину и живот. Постепенно остатки Марининого смущения куда-то исчезли, все стало казаться ей естественным.

— А у тебя животик растет, — прошептал Денис ей на ухо.

— С чего бы это?

И оба они захихикали. Никакого животика у Марины, конечно, еще не было — откуда, в три месяца?

— Наклони голову, — скомандовал Денис, выливая ей на макушку шампунь. Марина послушно наклонилась, закрыла глаза и вдруг точно ее что кольнуло.

— Послушай! — завопила Марина, хотя, едва она приоткрыла рот, в него сразу же попало мыло. — Ты меня часом не перекрашиваешь?

Какая идиотская мысль взбрела ей вдруг в голову: именно ради этого Денису так вдруг загорелось ее мыть! Ради с виду невинной, а на самом-то деле очень жестокой шутки, для того, чтобы совсем ее, Марину, переделать, перекрасив ей волосы в другой цвет. Очень даже просто. Раз — и нет человека. Вы не видели тут черненькой девочки? Нет, здесь только беленькая проходила.

— Разумеется, перекрашиваю! — рассмеялся Денис. — Будешь ты у нас теперь рыжая. А ты как думала? Я ведь хитер и коварен.

Идиот, нашел когда шутить. Марина как ошпаренная выскочила из ванны, рванулась к зеркалу… Волосы были, как прежде, черные, впрочем, может, они потом порыжеют? Когда высохнут? Марина никогда не красила волосы. Она провела по голове руками. С волос текла вода. Обыкновенная, прозрачная. Из глубины зеркала на Марину испуганно смотрели голубовато-зеленые глаза с дико расширенными зрачками. Она провела рукой по лицу, точно снимая с него невидимую маску. Бесполезно! Кто смотрит на нее из зеркала? Бог с ними, с волосами, но чье это выражение, чей это взгляд?