Барбара Картленд - Нищий лорд

Она повернулась к лорду Корбери.

- Adieu, mon cher, - произнесла она дрожащим голосом. - Я никогда тебя не забуду.

Она обвила его руками за шею, притянула к себе и страстно прильнула губами к его губам. У Фенеллы, наблюдавшей за ними, снова мучительную сжалось сердце, как в тот раз, когда Периквин целовал прелестную незнакомку, ехавшую в карете.

Однако, на этот раз поцелуй был не столь долгим. Мадам д'Арблей внезапно оттолкнула его и стала спускаться по ступенькам.

Он помог ей сесть в карету; она протянула ему руку, которую он поднес к губам.

- Мне жаль, Эмелин, - услышала Фенелла его голос.

- Жаль! - резким тоном ответила мадам д'Арблей. - Матерь Божья! Я никогда не прощу тебя! Никогда!

Лорд Корбери шагнул назад, кучер хлестнул лошадей, и карета тронулась. Постояв на ступенях, пока карета не скрылась из виду, лорд Корбери вошел в дом. Вынув из кармана платок, он принялся вытирать лоб.

- Бог мой! - вырвалось у него. - Я надеюсь, мне никогда в жизни больше не придется пережить такое! Он обращался к Фенелле, но, оглянувшись, увидел, что комната пуста, и Фенеллы рядом с ним нет.

***

Званый обед, несомненно, удался. Хетти выглядела просто восхитительно, и лишь женщина могла заметить, что ее туалет был слишком шикарным для скромного загородного приема. На шее у нее сверкало бриллиантовое колье, банты, украшавшие прическу, также были усыпаны бриллиантами.

Очевидно, она стремилась ослепить как лорда Корбери, так и сэра Николаса, и наблюдавшая за ней Фенелла пришла к выводу, что никогда еще Хетти не прикладывала для этого столько усилий.

Фенелла не испытывала ревности. Что было толку ревновать? Разве мог кто-либо соперничать с таким прелестным созданием, к тому же прекрасно одетым и сверкающим бриллиантами?

Фенелле нечего было надеть, кроме простенького белого муслинового платья, которое она сшила несколько месяцев назад, чтобы носить дома по вечерам. Плечи ее прикрывала кружевная косынка, талию обвивал шарф, который она носила еще ребенком.

Тем не менее Огастес Болдуин снизошел до того, что принялся усиленно ухаживать за ней, осыпая ее такими чудовищными комплиментами, что Фенелла с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться ему в лицо.

Несколько раз она перехватывала взгляд сэра Николаса и, вспоминая свой недавний разговор с ним, читала в его глазах лукавую усмешку.

Стол был очень изысканным. Сэр Николас, без сомнения, говорил правду, утверждая, что его камердинер - непревзойденный повар. Даже лорд Корбери, казалось, был удивлен, когда одно экзотическое блюдо сменялось другим.

- Я не подозревала, что миссис Бакл так великолепно готовит, - заметила Хетти, беря кусочек заливного перепела с огромного блюда, украшенного с таким мастерством и изяществом, которые сделали бы честь самому Кареме непревзойденному шеф-повару принца-регента.

- На этот раз она особо постаралась, зная, что вы будете здесь, - ответил Периквин, а Фенелла, поймав взгляд сэра Николаса, с трудом подавила смех.

- Фенелла, почему я так редко вижу вас в последнее время? - любезно спросил Огастес Болдуин.

Фенелла подумала, является ли причиной его благодушного настроения тот прекрасный кларет, который подавали за столом.

- Надо полагать, потому что вы не особенно ищете встреч со мной, ответила она. - Я всегда либо здесь, либо дома, в то время как вы, Огастес, занимаете далеко не последнее место среди самых модных щеголей Сент-Джеймса.

- Вы правы, моя дорогая Фенелла, - самодовольно произнес он. - Я занимаю достаточно видной положение в обществе, но тем не менее мне все же хотелось бы чаще встречаться с вами. Как-нибудь я повезу вас кататься в своем фаэтоне.

Фенелла знала, что со стороны Огастеса Болдуина, преисполненного сознания собственной важности, это был неслыханно великодушный жест.

- Вы очень добры, - ответила она. - Но прежде я должна спросить у мамы, позволит ли она мне поехать кататься с джентльменом без сопровождающих.

- Силы небесные, зачем нам сопровождающие? - воскликнул Огастес Болдуин. Мы знаем друг друга с колыбели! Наверняка ваша мама позволяет вам кататься вдвоем с Периквином.

- Периквин мой кузен, - скромно заметила Фенелла.

- Очень дальний, - возразил Огастес.

- Наши бабушки были двоюродными сестрами, - сказала Фенелла, бросив взгляд на сэра Николаса.

- Так вот как Фаркуары связаны с Корбери! - пробормотал тог.

- Корбери или не Корбери, но я все равно повезу вас кататься, - вызывающе заявил Огастес, раздраженный тем, что сэр Николас присоединился к их беседе. Вам понравится, Фенелла.

Фенелле оставалось только поблагодарить его, но про себя она решила, что ничто на свете не заставит ее ехать кататься с Огастесом, если этого можно будет избежать.

Два года назад, когда ей было всего шестнадцать, Огастес как-то неожиданно заехал к ним домой с рассадой, которую леди Болдуин прислала ее матери. Фенелла была одна, когда он вошел без доклада. Она сидела у камина и сушила волосы, которые только что вымыла. Пышной огненной волной они падали ей на плечи, обрамляя ее крохотное личико.

- Огастес! - воскликнула она, поднимаясь с места. - Слуги не должны были пускать вас сюда!

- Почему? - спросил он. - Вы такая хорошенькая с распущенными волосами.

Он смотрел на нее сверху вниз - богатый щеголь, снизошедший до провинциальной барышни. Но что-то в его взгляде заставило ее насторожиться.

- Я пойду поищу маму.

- Не так быстро, - ответил Огастес, и она заметила, как в его выпученных глазах загорелся огонь.

Фенелла направилась к двери, но он поймал ее за руку.

- Отпустите меня! - неожиданно испугавшись, закричала она.

- После того, как вы меня поцелуете! - ответил он хрипла - Я не сделаю ничего подобного! - воскликнула Фенелла, пытаясь вырвать руку из его толстых пальцев.

Но он намного превосходил ее в силе. Неумолимо, явно забавляясь ее сопротивлением, он тащил ее к себе.

- Отпустите меня! Как вы смеете!

Фенелла была уже по-настоящему напугана. Ни один мужчина никогда не обращался с ней так, ни один мужчина никогда не целовал ее.

- Нет! Нет! Я ненавижу вас! - закричала она, извиваясь и пытаясь вырваться из его рук, с отчаянием осознавая в то же время тщетность своих усилий.

Когда же она с ужасом увидела его губы совсем рядом со своим лицом, голос изменил ей, но в это время дверь отворилась и в комнату вошла ее мать.

Огастес резко отпустил ее, и она осела на пол, пряча лицо и чувствуя себя оскверненной его прикосновением.

"Ненавижу его! Ненавижу его!" - повторяла она про себя, испытывая унижение при мысли о собственной беспомощности.

С течением времени ее чувства к нему не изменились. Она ненавидела Огастеса, ее возмущали его манеры. Под столом он пытался притронуться коленом к ее ноге, при встрече многозначительно пожал ей руку. Она уже пожалела о том, что распорядилась накрыть для обеда маленький круглый столик, но сидеть в углу огромного банкетного зала, стены которого были обшиты дубовыми панелями, было намного уютнее, чем в трапезной, где за столом умещалось более двадцати человек.