Маша Королева - Мечта мужчины, или 129 килограммов нежности

Она боялась, что Колосков пошлет ее куда подальше, — беспокоить знаменитого культуриста во время тренировок было опасно. Но Егор живо отреагировал на ее маленькую просьбу, ей даже показалось, что его голос дрожит от нежного сочувствия (а может быть, он просто переутомился на тренировке или и вовсе разговаривал с ней в позе «жим штанги лежа», зажав мобильник между плечом и щекой).

Он прибыл через двадцать минут, на нем были спортивные шорты, футболка и белоснежные кроссовки — несмотря на десятиградусный мороз. Танцовщицы уставились на него с любопытством и едва уловимой завистью. Еще бы — такой мужик! Как же повезло «этой выскочке» Оле Бормотухиной.

Тем вечером Оля впервые полностью расслабилась в обществе культуриста Колоскова. Она лежала с пакетом льда на щиколотке, а он варил компот из шиповника и каждые пять минут спрашивал: «Как самочувствие?» Он наотрез отказался спать с ней в одной кровати, чтобы во сне не задеть нечаянно ее ноющую ногу. Скрючившись на неудобном кресле, он вслух читал газету, пока она не уснула.

Катастрофа случилась утром.

Первое, что увидела проснувшаяся с улыбкой Оля, была недовольная физиономия культуриста Колоскова. У него затекла шея, не поворачивалась голова и саднило горло — обо всем этом он объявил ей обвиняющим тоном. Кое-как она сползла с кровати и, стараясь не наступать на больную ногу, отправилась на поиски градусника. Когда Колосков взглянул на ртутную линию — тридцать семь и семь — он закричал, что во всем виновата Ольга.

— Но при чем здесь я? — опешила она. — Ты же сам…

— А кто позвонил мне на ночь глядя? Как будто бы ты не могла вызвать такси!

— Но у меня были тяжелые вещи…

— Заставила меня прервать тренировку. Изобразила смертельно больную, а сама как огурчик. А я даже не успел переодеться.

— Но никто не заставлял тебя так спешить! — разозлилась она. — Я бы и подождать могла.

Колосков ее не слушал.

— Уложила на неудобное кресло!

— Но я предлагала…

— Между прочим, я не какой-то стриптизер, как некоторые. У меня через две недели европейские соревнования.

— Я не стриптизерка.

— Давай, рассказывай.

— Что-то я не понимаю. Вчера ты был таким услужливым, а сегодня как будто бы другой человек. И все из-за какой-то температуры… Это не так уж и много — тридцать семь и семь.

— Ты должна была войти в мое положение! Перед тренировкой мне делают витаминные уколы. Жизненный тонус повышается, ты видишь мир в розовом цвете.

— Господи, он еще и колется.

— В таком состоянии меня нельзя было трогать! А ты… ты все испортила… Где мои брюки?

— Ты же в шортах пришел.

— Вот именно! — вскричал он. — Могла бы хоть предложить мне свитер. А может быть, ты сделала это специально? Может быть, тебе не хочется, чтобы я выиграл соревнования?

— Слушай, свитер можешь взять в шкафу. — Она обессиленно опустилась на диван.

— Ты просто толстуха, которая вообразила о себе неизвестно что, — сказал он, перед тем как уйти в ее просторном свитере от «Дольче и Габбана».

Когда он ушел, Оля заплакала. Не от обиды — от боли. Ногу словно ножом резали. Если дело так пойдет, она и через две недели не сможет выйти на сцену.

Вечером Колосков позвонил как ни в чем не бывало. Спросил, как она себя чувствует, и немногословно извинился за утренний инцидент.

— Понимаешь, так бывает всегда. Депрессивный отходняк от витаминного укола.

— Ты хотя бы понимаешь, что это наркотик? — вяло поинтересовалась она.

— Ты что, спятила? Это просто витаминная добавка! Все так делают. У меня слишком большие нагрузки.

Оле было грустно. Она подумала: «Только такая дура, как я, может спутать нежность и наркотический кайф». На следующий день она сменила номер мобильного телефона и обзавелась автоответчиком. Ей больше не хотелось разговаривать с Колосковым.

Через две недели из спортивных теленовостей она узнала, что культурист Егор Колосков выиграл европейские соревнования.

Вторая история, которую Оля век не забудет, имела еще более впечатляющее начало.

Ольга смывала грим после какого-то клубного концерта, когда в гримерную втиснулась женщина арт-директор.

— Милочка, Оля Бормотухина — это ведь вы?

— Я. А что?

— Там вас какой-то тип добивается. Мы прямо не знаем, что делать.

Оля удивленно на нее взглянула. Разве охранять ее безопасность — это не забота клуба? Каждый вечер в гримерную пытались проникнуть мужчины, которых впечатлила красота какой-нибудь из «балерин». Больше всех поклонников было у Оли, она и сама не могла понять почему.

— Скажите, что я уже уехала.

— Но он говорит, что он ваш старый друг.

— Вы что, сегодня на свет появились? — раздраженно воскликнула Оля. — Все они так говорят. Вам ли не знать.

— Но он так убедителен, он упоминал вашу семью. Говорил о вашей сестре Владе.

— Моя сестра — телеведущая. Многие ее знают.

— …и о каком-то конкурсе красоты. Он велел передать, что он давно расстался с Дашей. И что он никогда не забудет вашу встречу в ГУМе. Наверное, вы правы, мне не стоило в голову брать, но я подумала… Впрочем, скажу охранникам, чтобы вышвырнули его из клуба.

— Постойте! — Она уронила на пол баночку тоника для лица. — Как он представился?

— Эдуард, кажется, — пожала плечами женщина. — Так что ему сказать?

— Передайте, пусть пройдет сюда… Нет, лучше пусть ждет меня у служебного входа.

— Хорошо.

— Нет! Слушайте, пусть все-таки идет сюда, но не прямо сейчас, а через десять минут.

— Ладно, я передам.

— Подождите!.. Лучше не через десять, а через пятнадцать!

И Оля принялась снова накладывать грим.

Эдик совсем не изменился, если, конечно, не считать за изменение дорогой костюм-тройку от «Хуго Босс». Раньше он предпочитал спортивный стиль — джинсы, скромные черные кроссовки. А теперь поглядите-ка, обулся в остроносые лаковые туфли из кожи питона, как какой-нибудь пижон! Такую обувь носят прорвавшиеся на самый верх музыкальные продюсеры, бандиты и кокаинисты из клуба «Априори».

Оля медленно отвернулась от зеркала и улыбнулась:

— Привет. Вот уж кого не ожидала увидеть.

Он топтался в дверях. Его трогательная нерешительность никак не сочеталась с кричаще дорогими ботинками.

— Оля… Неужели это ты?

Она небрежным жестом поправила волосы.

— А кого ты ожидал здесь увидеть?

— Признаться честно, я сначала не поверил… Я давно слежу за твоей… карьерой, — он нервно сглотнул. — Я звонил тебе домой, но никто не брал трубку. Ты переехала, да?

— Просто сменила номер.

— Поклонники достают? — понимающе улыбнулся он.

— Бывает.

— А ты совсем другая стала. Появилось в тебе что-то… — Эдик прищурился, подбирая верное определение, — какой-то шик.