Джиллиан Карр - Из жизни звезд

Она договорилась о личной встрече в пятницу с шефом полиции и обеспечения безопасности курорта Халеакала на Мауи. Об этом знал лишь Ричард. Нет нужды беспокоить других проблемой, которая может и не возникнуть, решила она.

— Что там на десерт? — Ричард приподнял несколько крышек стоящих на тележке блюд. — Похоже, можно выбрать запеченную тыкву или пирог с орехами и взбитыми сливками.

Взбитые сливки… Моника смотрела на белоснежные холмики крема на пироге, но ее мысли были далеко от тропического побережья. Ей вспомнились сугробы вокруг уютной застекленной террасы и пляшущие языки пламени в камине из плитняка. Она представила себе, как на новом диване лежит укрытая одеялом шатал, а рядом с ней Дороти вяжет и прихлебывает ароматный дымящийся чай.

И еще она увидела Пита Ламберта, помешивающего угли в камине и потягивающего легкое вино, который смотрелся так же естественно, как ковер, которым Моника утеплила выложенный плиткой пол.

Моника очнулась от своих радужных видений, смутившись оттого, что Ричард, как выяснилось, уже трижды задавал ей один и тот же вопрос.

— Не надо благодарностей, не надо мне пирога. Мне не хочется взбитых сливок на ночь.

Ричард положил руку ей на плечо и, нагнувшись, шепнул на ухо:

— Как только отделаемся от этой толпы, давай прогуляемся при луне по пляжу.

Моника прореагировала на это сдержанно, не выказав ни радости, ни недовольства. Пусть помучается, подумала она. Пусть поуговаривает меня.

Вдали от Нью-Йорка, похоже, рабочий пыл Ричарда поуменьшился. Хотя они планировали заниматься делами и во время уик-энда, красоты острова и гипнотизирующий шум океанских волн подействовали на него расслабляюще.

Ричард старался изо всех сил ублажить Монику. Он даже отважился на прошлой неделе навестить Мирей и остаться на обед. Моника решила, что должна простить его. И она, конечно, простит его в ближайшее время, но пусть он сперва немного полебезит перед ней.

Был двенадцатый час ночи, когда Моника и Ричард отправились босиком по влажному прохладному песку. Ричард закатал вверх штанины белых твидовых брюк и завязал свитер вокруг талии. Он протянул руку Монике, и они двинулись за пределы курорта по пустынному пляжу, освещаемому редкими торшерами и лунным светом.

— Завтра испытаем яхту, — сказал Ричард, когда они обогнули отмель, на которой шелестели на ветру молоденькие пальмы. — Если ты перезакажешь билет и останешься еще на несколько дней, мы можем поплавать вокруг острова и славно отдохнуть.

— Но, Ричард, ты же знаешь, что мне нужно возвращаться.

— Не обязательно. Работа контролируется. Рентген показал, что состояние твоей матери улучшилось по крайней мере на пятьдесят процентов. Дороти отлично ухаживает за ней, так что нет причин для беспокойства.

— Она еще очень слаба. Мне так не хотелось оставлять ее в День Благодарения. Ты же знаешь, что я для нее — все.

— Ну хорошо… Сменим тему… Как обстоят дела с цветами для собора святого Патрика? Пусть будет как можно больше экзотики — орхидеи, райские птицы. Ничего ординарного, Мо, помни это.

Она кивнула. Больше всего Ричард ненавидел банальное.

— Все уже заказано, в том числе и для банкета, — успокоила его Моника. — Даже ты не будешь разочарован, Ричард.

«Много ли найдется мужчин, которые проявляют такое внимание ко всем деталям свадьбы?» — подумала Моника. А вот Ричарду это было свойственно. У него была потребность контролировать все и вся. Он огорчался, если даже мельчайшая деталь или вещь были ординарными, полагая, что люди подумают, будто он вступил в полосу трудностей. Для него имидж был превыше всего.

Моника знала, как играть в такую игру. Она даже могла научить его одной-двум хитростям, подумала она, нагибаясь за ракушкой, сверкающей под водой.

— Я не собираюсь распространяться об оркестре, но позволь мне назвать: Гарри-Конник-Джуниор.

— Ты заказала?

— Это только начало. Между прочим, люди в Плаце интересные. И нам действительно нужно продумать меню. Линда показала мне списки деликатесов на нескольких страницах. Как тебе нравятся такие закуски, как струдель из ветчины с фигами, мясо крабов в кокосовом молоке, подаваемое в скорлупе ореха, греческий сыр под острым маринадом и пирог с дикими грибами?

— Великолепно!

— Я знаю, что ты любишь суп с эскариолем, поджаренным чесноком и красным перцем. Я уже остановилась на салате из шпината и грецкого ореха, а вот в качестве главного блюда ты что предпочтешь: омаров в шафрановом масле с розеткой артишоков или баранью ногу с печеными баклажанами?

— И то, и другое. Что дальше?

— Мое любимое, — засмеялась она. — Это десерт. Я не могу решить, что выбрать: персиковый мусс в бисквитной корзиночке, шербет с жемчужной глазурью или фруктовый компот с виски и мятой. Что бы ты хотел?

Ричард остановился, обнял ее за талию и притянул к себе.

— Сейчас я хочу только тебя. — Темные глаза его сверкнули и плотоядно заскользили по ее телу. — За эти недели, Моника, я изголодался… Зверски! Давай не будем ни на минуту откладывать.

Это было похоже на правду. В его глазах читалось горячее желание и одновременно нежность, чего Моника давно в нем не замечала. Она дерзко вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— А кто тебе чинит препятствия, моряк? — сказала она.

Мысль о возможности отдаться ему на пляже, при луне, под убаюкивающий аккомпанемент волн, аромат моря, деревьев и цветов острова, показалась настолько привлекательной, что она улыбнулась. Она отбросила ракушку и демонстративно стала медленно расстегивать платье, не сводя глаз с Ричарда.

Платье соскользнуло с ее тела, словно капля росы со стебля цветка. Ричард расстегнул ажурный лифчик и сдвинул отделанные кружевами трусики к щиколоткам, покрывая поцелуями ноги. Смеясь, Моника переступила через трусики и с озорным смехом бросилась бежать в сторону океана.

Она на ходу запела, затем раздался шумный всплеск, когда соленые волны приняли ее в свое лоно.

— Ах ты, обманщица! — завопил Ричард, сбрасывая на песок свитер и срывая одежды с такой поспешностью, что у него заело молнию на брюках, и он вынужден был прыгать на одной ноге, пытаясь освободиться от них и белья одновременно. Он бросился за Моникой, легко догнал ее, покрыл поцелуями, и они оба погрузились в теплую, мерцающую огоньками индиговую воду.

Лишь луна была свидетелем того, как они исследовали и ласкали тела друг друга под плеск волн, которые покачивались в такт их энергичным движениям. Он поднял ее и вынес на песок. Она задрожала, когда ее обвеял прохладный ветерок, но через мгновение Ричард накрыл ее своим телом и вдавил в песок. Он снова и снова входил в нее, а звезды плыли над ними в дымке бархатного неба.