Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе

— Дурацкая тема. Я хочу ребенка, рожденного в любви.

— Любовь! Вот ключевое слово, Марта.

— Он меня любит. Он меня обожает. Он мной дорожит. Он единственный человек, который предложил мне выйти замуж. Все остальные — хотели попользоваться.

— Но сама-то ты его любишь, Марта?

— Слишком поздно задаваться такими вопросами, Йо-Йо.

— Нет, Марта, если у тебя есть хоть малейшие сомнения, как раз и пробил час задаваться вопросами.

— У тебя никогда не было чувства, что ты идешь по пути, с которого нельзя свернуть? Тебе не приходило в голову, что судьба сама ведет тебя, несмотря на все твои страхи и сомнения?

— Ты говоришь о судьбе или о том, что банкет уже заказан?

— Мне надо отоспаться.

— Марта, ты его любишь?

— Джози, я чувствую, что поступаю правильно. Это удовлетворяет мои потребности.

— Ты его любишь?

Марта долго посмотрела на созвездие Ориона.

— Я его люблю, — сказала она. — А теперь — давай спать.

— Есть! — Дэмиен положил трубку и резко вскинул кулак вверх, словно хотел нанести апперкот кому-то там, наверху. Потом он удовлетворенно потер руки и смачно хлопнул в ладоши. Один билет в бизнес-классе на «Вирджин Атлантик» до Нью-Йорка влетел ему в круглую сумму, но дело того стоило. Ровно в семь утра самолет, следующий рейсом VA100, доставит его в комфорте представительского класса прямо в аэропорт JFK, то бишь имени Джона Ф. Кеннеди, а там он снова падет в объятья единственной и неповторимой Джози Флинн. Он против этого уже не возражал.

— Ты что делаешь?

Дэмиен резко обернулся.

Мелани стояла, облокотившись о косяк двери, ведущей в его кабинет. Ее волосы были взлохмачены после беспокойного сна и очень непривлекательно торчали во все стороны. На ней была короткая шелковая ночнушка; лицо выражало мрачную решимость.

Дэмиен вздохнул.

— Три часа ночи, — объявила она. — Ты собираешься ложиться спать?!

Ночнушка распахнулась, открывая вид на полные груди, которые так и вздымались от негодования. Груди были одновременно упругие и податливые — именно они и внесли главную лепту в победу Мелани на любовном фронте с Дэмиеном.

Дэмиен вздохнул повторно. Было нелегко. Но он решился.

— Нет, — сказал он. — Я не собираюсь ложиться спать.

Мелани покосилась на дорожную сумку, которую он в спешке собирал, пока она, ничего не подозревая и не отрывая глаз, следила за развитием событий на Коронэйшн-стрит. В «Коронейшн-стрит» (любимой всей страной мыльной опере) как раз происходил крутой сюжетный поворот; у Натали, домовладелицы тех хором, где снимало квартирку семейство Ровер, наметился очередной роман с весьма небезынтересным молодым человеком, и вся нация, как один человек, включая Мелани, прилипла к голубому экрану.

— Что это еще такое?

— Я так больше не могу, — сказал Дэмиен.

— Как?

— Вот так! — Дэмиен повел руками, что должно было бы означать то ли саму эту комнату, то ли весь дом, то ли всю страну, то ли все сразу.

На привычно поджаренной в солярии коже Мелани проступила природная бледность.

— Почему?

— А не могу я потому, — он обхватил голову руками, — потому что, мне кажется, я все еще люблю Джози.

— Ах ты мерзавец! — Мелани резко развернулась на каблуках и помчалась в кухню. Оттуда послышался стук дверцы буфета, потом грохот чайника о водопроводный кран, а затем — звон рядом стоящих фарфоровых чашек, которые вынужденно столкнулись боками от резкого внешнего воздействия.

Дэмиен вздрогнул, потом глубоко-глубоко вдохнул.

— Вот черт, — пробормотал он, отрываясь от своего личного, слепленного на скорую руку стола и двигаясь в направлении звуков, производимых столовой утварью.

Мелани плакала, облокотившись на кухонный стол. Ее лицо покраснело и покрылось пятнами — то ли от бессильной ярости, то ли от неутолимой боли, то ли от того и другого.

— Мелани…

— Она тебя любит?

М-м-м… Хороший вопрос…

— Да.

— Ты с ней продолжал видеться?

— Нет.

— Обманщик!

— Я не вру, — сказал Дэмиен и попробовал ее обнять.

— Дэмиен, да тебе соврать, что с горы скатиться.

— Я возмущен таким заявлением!

— А я возмущена тем, что ты переворачиваешь мою жизнь и жизнь моих детей из-за того, что ты до сих пор любишь свою бывшую жену!

— Она все еще моя жена.

— Дэмиен, ты живешь здесь уже шесть месяцев. Но еще до этого ты вовсю трахал меня на своем рабочем столе! Чем-чем, а олицетворением мужской верности тебя не назовешь.

— Я знал, что ты расстроишься.

— Расстроюсь! — лицо Мелани потемнело как грозовая туча. — Да я еще и не начинала расстраиваться!

— Я хочу, чтобы ты знала, что для меня это так же больно, как и для тебя.

— Я так не думаю, Дэмиен. Тебе ни от чего не больно. Ты сам причиняешь боль. Сейчас я тебе покажу, как я расстроилась!

Мелани схватила сахарницу и швырнула ее через всю кухню. Та ударилась о стену немного выше головы Дэмиена, разлетевшись на тысячи кусочков и покрыв его гранулированным сахаром «Тэйт & Лайл».

— Мелани! — Дэмиен закрыл лицо руками.

Она схватила две фарфоровые чашки и отправила их вслед за сахарницей. Одна из них, прежде чем разбиться о дверной косяк, просвистела над его головой, подняв волосы дыбом.

— Не делай того, о чем будешь жалеть, — предупредил ее Дэмиен.

— Я не буду. Ты — будешь, — сказала Мелани, открывая шкаф с посудой. С неумолимой решимостью на лице она вытащила из шкафа стопку тарелок и схватила верхнюю.

— Уж я постараюсь, чтобы ты об этом пожалел, Дэмиен. — Она прицелилась тарелкой ему в голову и метнула ее, как диск. Тарелка просвистела в воздухе и разлетелась о холодильник-морозильник «Хотпоит». — Уж я постараюсь, чтобы ты об этом жалел до конца своих дней!

— Сделай так, чтобы я выглядела вызывающе, — сказала Джози.

— Понатуральней, пожалуйста, Беатрис, — проинструктировала хозяйку салона Марта, тщательно втирая ванильный крем в свои тонкие пальцы.

— Натурально, но вызывающе — в уличном стиле, — поправила Джози.

— Ты же не хочешь быть красивее невесты? — сказала Беатрис, припудривая ей нос и нанося румяна.

— Конечно, хочу, — сказала Джози, — но для этого потребуется серьезная пластическая операция и курс гормонов роста. Просто постарайся хорошо наложить тени, Беатрис.

Восемь утра, за окном еще темно. Мороз покрыл деревья сахарной пудрой, придав им волшебный вид. Если бы температура к тому моменту не достигла отметки минус пять и не продолжала опускаться, это был бы идеальный день для свадьбы. Все подружки невесты сидели на кухне у Марты, попивая кофе, пока Беатрис и ее ассистентка Кристина колдовали над их имиджем на сегодняшний день. Они столь искусно орудовали кисточками, тонами и полутонами, что на их фоне Микеланджело показался бы дилетантом. Что было очень кстати, потому что у Джози были такие красные и опухшие глаза, будто она несколько раз подряд просмотрела и проплакала над фильмом «Мост графства Мэдисон».