Алекс К. - Нийяджи

– Найти подходящую шею? – рассмеялась сестра. – Астра, а что на счет тебя? Замуж не собираешься?

– Нет, – нахмурилась.

– Вот и я не спешу, – Ксюша снова уставилась в телефон.

– А в какую клинику пойдешь? – сменила тему разговора я, продолжая изучать кузину, элегантно одетую в белоснежную блузку с плиссировкой у ряда пуговиц и укороченные бежевые брючки.

– В Кейко. В отделение к доктору Гравчикову. Отец уже договорился с замом главврача.

– Да, Марин, – перебила дочь тетя Ира. – Андрей узнавал и по поводу отделения хирургии для Астры на будущий год. Но, к сожалению, тут он бессилен. Им заведует сам главврач клиники, а он человек крайне странный, как говорят. Не знаю, возможно ли этот вопрос решить с помощью денег.

– Думаю, Астра и в своей клинике может ординатуру пройти.

– Но это же такая возможность, мам. – тут же возразила я. – Если буду проходить ординатуру в Кейко, то вполне вероятно смогу остаться там в качестве хирурга.

– Тогда учись хорошо. Поступать тебе придется самостоятельно, – мама демонстративно отвернулась, вскинув подбородок, как это обычно делала ее сестра, что я тут же смолкла, потупив взгляд. – Кстати, а где Андрей?

– Ох, он был в городе только два дня, улаживал вопросы по документам, – Ирина покачала головой. – И вновь улетел во Владивосток по делам. Может через пару дней прилетит.

– А Костик уже нашел здесь работу?

– Даже не собирался искать, – хихикнула Оксана.

– Он будет работать в одном из стоматологических отделений своего отца, – ее мать только сверкнула глазами в сторону дочери и поправила золотой браслет на руке.

– Надо было тебе, Астра, тоже идти на стоматолога, – кузина перекинула на меня взгляд своих синевато-серых глаз. – Папа бы и тебя пристроил.

– Да, но Астра у нас решила вдруг стать хирургом.

Саркастические нотки в голосе моей матери больно ударили по самолюбию, словно она не верила даже в саму возможность моего становления как врача без блата и протекции. Конечно, для нее я всегда была сама посредственность. Тихая скромная девочка без амбиций и выдающихся способностей, с заурядным умишком и невзрачной внешностью. Родители однозначно жалели, что из всех детей дома ребенка выбрали именно меня. Их разочарование отпечатывалось на лицах всякий раз, когда Оксана выигрывала очередную олимпиаду, а я едва вытягивала некоторые предметы на четверки. Все детство я стремительно неслась в колесе крысиных бегов, пытаясь хоть на дюйм приблизиться к их кумиру, идеалу, умнице и красавице Ксюше. Я так старалась, из кожи вон лезла, что в конце концов угодила в больницу с нервным срывом. Тогда-то я и осознала, что, сколько бы ни бежала, чтобы ни делала, кузина всегда будет на шаг впереди.

– А вы уже купили здесь дом? – снова подала голос, сделав глоток крепкого чая.

– Да, на пару улиц выше, – отозвалась Оксана.

– Очень красивый, – тут же вклинилась в разговор мама. – Огромный особняк прям. А какие там арки, террасы, даже бассейн есть.

– Здорово.

– Ага, – выдохнула кузина. – Вот только в нем сейчас разруха. Ремонт полным ходом.

– Ну ничего, – снова заулыбалась мама. – Зато потом будет просто чудесно. А пока поживете у нас.

Поживут у нас? Эта новость повергла меня в шок, мгновенно непроизвольно сдвинув брови к переносице.

– И долго будет идти ремонт?

– Еще недели две, – пренебрежительно произнесла тетя, заметив недовольство на моем лице.

В ответ я только нервно побарабанила пальцами по фарфоровому боку чашки и вернула ее на стол.

– Ясно. Ладно, пойду, пожалуй, в комнату. Нужно готовиться к тесту, – поднялась с кресла. – Мам, ты помнишь, что в эти выходные я еду с друзьями в горы с ночевкой?

– Ох, совсем забыла. И когда едите?

– В субботу, сразу после клиники. Вернусь в воскресенье вечером.

– Хорошо, – она перевела взгляд на Оксану. – Не хочешь поехать с Астрой?

– Вряд ли она захочет жить в палатке без каких-либо удобств, – тут же скуксилась я.

Кузина отложила телефон в сторону и наигранно улыбнулась.

– Палатки это не мое, спасибо. Предпочитаю обустроенные домики.

– Ну ладно, – мама взглянула на меня с некоторым негодованием, хотя прекрасно понимала, что я не особо рада любым гостям, даже если это ее любимая родная сестра Ира.

– Астра, – окликнула она меня, когда я уже была у лестницы, ведущей на второй этаж. – Оксана пока поживет с тобой в комнате. Папа уже поставил там вторую кровать. Надеюсь, ты не будешь возражать?

Я только раскрыла рот, но ничего не ответила, а лишь взбежала по ступенькам и хлопнула дверью. Возражать было бессмысленно.

Первое, что я ощутила, прибыв в поселение, была жуткая отталкивающая вонь. Деревушка пустовала уже не один год, но этот омерзительный запах гниющих останков преследовал ее по сей день. Я стояла у крохотного оконца небольшого прогнившего от сырости и почерневшего от плесени домика, уставившись на понурые полуразвалившиеся палисады бывшей часовни и ее заросшие кустами малины и ежевики дворики. Из щелей в оконной раме сквозило. Иной раз порывы ветра били так сильно, что казалось ее вот-вот сдует вместе с оставшимся лишь с одной стороны остеклением и куцым обшарпанным подоконником. Босые ступни попеременно отрывались от ледяных досок пола, а руки, обхватив плечи, с силой растирали бледную кожу. На улице стояла глубокая ночь, но небо было чистым, что все убогие строения, подсвеченные желтушным диском полной луны, четко выделялись на фоне блеклого снега. Тоска. Это место буквально пропиталось безысходностью и отчаянием. Неудивительно, что люди покинули его.

Отодвинувшись от окна, я обернулась на утопающую в абсолютной темноте комнатушку. Вряд ли конечно тут сохранилась хоть какая-то консервация, но все же стоит проверить. Некоторое время я еще всматривалась во мрак, ожидая, пока зрачки расширятся и станут улавливать больше деталей, а затем осторожно двинулась по помещению. Что это? Шкаф? Пошарила по лощённым граням высокого шифоньера в поисках ручек. Зубы стучали так сильно, что их удары отдавались в висках. Окоченелые пальцы едва слушались. Так и не нащупав ничего, я потянула одну из створок, ухватив за верхний край, и долго смотрела в открывшуюся черную бездну, пока глаза не различили во тьме аккуратно сложенный шерстяной плед. И это было единственное, что оставили прежние хозяева. Мгновенно схватила его и встряхнула, расправляя. Пыль забилась в глаза и нос, но ощущение холода было сильнее брезгливости. Быстро накинула на плечи и уселась на промерзший пол, подоткнув под себя края и пытаясь отогреть ноги. Хорошо бы было еще найти спички и растопить печь, однако, это слишком опасно. Даже слабый огонь неминуемо привлечет к себе внимание. Не светом, так поднимающимся из трубы дымом.