Ханна Грейс Льюис - Выбор

Тяжелый вздох:

– Да куда я денусь.

***

– Давно ты в городе?

Мы прогуливаемся по ночному городу. Ровные строи домов вдоль дороги с тусклыми фонарями, чистое небо с миллиардами звезд и полной луной – она и освещает нам путь. Мы находимся в самом тихом спальном районе города, свет в домах давно уже погас, а сами жители крепко спят. Дорога медленно идет вниз, и на её вершине открывается прекрасный вид. Атмосфера уюта и спокойствия поглощает, и я на секунду задумываюсь: каково это, иметь нормальную жизнь? Вопрос Хейли выбивает меня из задумчивости.

– Я не живу здесь.

Девушка слегка притормаживает, изумленно смотря на меня:

– В смысле? Если не здесь, то где?

Мысленно прикидываю расстояние:

– На окраине. Миль пятнадцать-двадцать отсюда, не больше.

– У тебя есть машина?

– Предпочитаю ходить пешком.

Молчание немного затягивается, принося дискомфорт, но я всё равно молчу, не мешая новообретенной знакомой обдумать сказанное. Через несколько минут я всё-таки сдаюсь:

– Как ты попала к нам?

– В смысле в наёмники?

Я киваю. Хейли улыбается, и я немею от накрывшей её боли. Тряхнув шоколадными волосами, она отодвигает пару локонов, открывая ухо. Даже в темноте я замечаю маленькую татуировку: два треугольника разных размеров, смотрящие в противоположные стороны, и основания их расположены параллельно и слегка сдвинуты в бок. Вопросительно смотрю на девушку, и она, не замедляясь, продолжает идти, всё так же невидяще глядя вдаль:

– Я принадлежу к роду наемников. Уже при известии о маминой беременности моя судьба была предрешена. Это – родовой знак. Его бьют чуть ли не сразу, как только ребенка умоют от крови. Если в вкратце, мать умерла при моих родах, и отец, виня меня в её смерти, не видел во мне дочь. Я стала самым большим разочарованием в его жизни. Меня тренировали лучшие, я была лучшей, но папа не замечал ничего, кроме недостатков. Пару лет назад, когда мне было восемнадцать, я не выдержала – ночью собрала вещи и ушла из особняка. Сейчас живу одна в гостиницах, сама зарабатываю, на жизнь не жалуюсь. Вот так как то.

– Прости.

– Ничего, – улыбается.

– Слушай, может, пойдем… – я резко останавливаюсь и замолкаю.

– Что такое? Что случилось? Тебе плохо?

Поднеся палец к губам, приказываю Хейли замолчать. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю: какой знакомый запах! Их несколько. Они близко. Беру девушку за руку и подтягиваю к себе вплотную, приобняв за тонкую талию. Ласково отодвинув волосы с уха, шепчу:

– Мы не одни.

Хейли смеется и слегка упирается ладонями мне в плечи, продолжая спектакль; в золотистых глазах горит убийственное ожидание. Так ждет паук, раскинувший сети и поджидающий незадачливую жертву. Легонько веду носом, принюхиваясь. Запах пороха. Мысленно выругавшись, продолжаю:

– Если я права, их пушки заряжены экспансивом. Будь осторожна.

Она кивает. Чувствую, как ее тело напряглось, словно струна.

– Сколько их?

– Четверо, кажется.

– Ножи, – наемница взглядом указывает подол платья, – я не брала пушки

Удары сердца становятся громче и медлительнее. Он выжидает момент, а я всё так же стою к нему спиной, закрывая собой Хейли.

– За мной, приготовься, по моей команде… – осторожно приподнимаю её платье и снимаю оба ножа с креплений, невесомо проведя пальцем по чувствительной кожей над чулком.

– Сейчас!

Мы бросаемся врассыпную, окружая припаркованное такси в десятке метров от нас. Звучит выстрел, я чудом уворачиваюсь от пули, летящей в живот.

Действую на инстинктах, метая нож куда-то вправо. Слышу хлюпанье и довольно улыбаюсь. Мужчина, сам темнокожий, короткостриженный, весь в черном, выглядывает из-за машины и успевает мне подмигнуть, прежде чем отправить еще одну пулю в полет. Падаю на землю, Хейли выскакивает сзади парня, бьет по руке, выбивая пистолет. Подсечка, девушка летит на асфальт, с ужасом слышу хруст кости и тихий всхлип – мощный удар пяткой по лодыжке не остался бесследным. Нападавший смеется, выворачивает ее руку за спину и повторно бьет стопой, в этот раз по сгибу локтя. Хруст! Хейли орет, а я замечаю кости, торчащие из окровавленной руки.

Ярость накрывает меня, привычно окутывая. Вырубаю целившегося в меня мужчину и на всех парах мчусь к Хейл. Схватив нападавшего за горло, слегка приподнимаю и пригвождаю к земле. Затылок с легким хрустом встречает асфальт.

– Как ты выжил? Думала, что пикап избавил тебя от мучений.

– Еще один уголек в твоем сердце? – Улыбается, харкая кровью.

Лицо каменеет, и я усиливаю хватку. Стрелок всё пытается отодрать каменную хватку со своей шеи, пинается ногами, и всё так же нерушимо со скукой я смотрю на его мучения. Легко сжимаю руку, переламывая гортань, вонзаю ногти в кожу.

Вытираю ладонь, склонив голову на бок, и пристально рассматриваю его: темнокожий, кареглазый, никаких татуировок и других опознавательных моментов, в возрасте от тридцати семи до сорока двух. Мамин ровесник. Вытаскиваю ярлычок из утепленной куртки. Zara. Жаль, где-то глубоко внутри я надеялась, что засранец вышивает свое имя на одежде. Ощупываю карманы: пачка мятной жвачки и фантики от конфет. Раздраженно фыркаю и бросаю последний взгляд на труп. Кто вы, черт возьми, такие?

– Эва?.. – Шепчет Хейли, а мой взгляд вдруг цепляется за блеск под воротником незадачливого убийцы. Как я этого раньше не заметила? Аккуратно тянусь к нему: пальцы касаются холодного металла. Хмурюсь и тяну за звенья серебряной цепочки, вытаскивая тяжелый медальон с черным камнем. Что это? Амулет?

– Эви… – уже стонет Хейли и кашляет. Украдкой оборачиваюсь, срываю цепочку с шеи и бегу к девушке, попутно засовывая серебро в задний карман джинс.

Падаю на колени возле шоколадки и до боли стискиваю зубы: нога её опухла, поменяв цвет на сине-фиолетовый, с потеками крови из-за ободранной до мяса кожи.

– Иди сюда, – аккуратно подняв наемницу на руки, начинаю бежать: – где ближайшая клиника?

– Вызови такси. Ты не сможешь нести меня долго.

Закрываю глаза, считаю до трех, пытаясь унять раздражение.

– Еще раз, милая. Где. Ближайшая. Клиника?

– Около двадцати минут бегом.

– Хорошо.

***

– Нам нужна помощь!

Я влетаю в помещение с Хейли на руках. Она выглядит ужасно: белая, как снег, с потрескавшимися губами, отдающими синевой. Панический ужас сжимает внутренности: я опоздала?

– Каталку! – как в тумане слышу голос невысокой темнокожей женщины, – операционную! Живо, живо!

– Я сама, – шепчу, сжимая девушку в стальных объятьях, когда медработники пытаются ее отобрать, – куда идти?

– Позовите Тима!

– Я уже здесь, – уверенный мужской голос звучит за моей спиной, – не тратьте время. Она потеряла много крови.