Катерина Коновалова - Изъян в сказке: ведьма

– Скажите, Эрин, – Мэгг попыталась сесть, но сумела сделать это только с помощью служанки и только после того, как та подложила ей подушек под спину, – кому принадлежит Августио Анто?

– Вот те на, – удивилась Эрин, – так его святейшеству!

– Отцу Леону?

– Разумеется. Он беспокоился о вас. Ох… – Эрин подскочила на ноги, – надо же сказать, чтобы ему письмо послали. Он наказывал сразу сообщить, как вы придёте в себя.

И Эрин вышла, а Мэгг подумала, что ничего не понимает.

Отец Леон схватил её как преступницу и повёз в столицу, на королевский суд. Но внезапно изменил свое решение. Почему?

Мэгг постаралась вспомнить, когда именно он отдал приказ кучеру поменять направление. Ну, конечно: в тот день, когда спали маскировочные чары!

К сожалению, это ничего не дало: Мэгг всё равно не понимала, почему с ней обращаются как с гостьей, а не как с преступницей. И почему отец Леон беспокоится о её здоровье.

Эрин вернулась, а следом за ней вошла ещё одна служанка – юная, наверное, ровесница Мэгг. Чуть поклонившись, она принялась прибирать комнату, а Эрин спросила:

– Вы, госпожа, не желаете ли чего-нибудь? Завтрак будет через полчаса, но может, водички выпить?

От воды Мэгг не отказалась.

После лёгкого завтрака, состоявшего из каши и гренок, к ней снова наведался доктор Киран – в бреду Мэгг не показалось, он действительно был очень молодым для своего звания и носил щегольские завитые усы.

– О, больная идёт на поправку, – обрадовался доктор, присаживаясь на стул возле кровати Мэгг. – Ну, как себя чувствуете?

По большей части, Мэгг чувствовала себя смущённой. В доме лорда Кэнта ей доводилось проходить осмотр у доктора, но это был пожилой седой господин в выцветшем зелёном камзоле. Однако ответить было нужно, поэтому она, незаметно проверяя, что одеяло укрывает её целиком до подбородка, сказала:

– Мне гораздо лучше, доктор…

– Киран, – белозубо улыбнулся доктор. – Позвольте-ка вашу ручку, госпожа?

Мэгг осторожно достала из-под одеяла одну руку, и доктор деловито прижал пальцы к голубой жилке на её запястье. Прикрыл глаза, покивал сам себе и скомандовал:

– Откройте рот.

Всё так же удерживая её запястье, он взглянул на её горло, велел высунуть язык, снова покивал и наконец объявил:

– Совершенно очевидно, что дурная кровь вас покинула. Теперь выздоровление – дело времени и воля Всевышнего.

– Доктор… – начала было Мэгг, но так и не задала никакого вопроса. Откровенно говоря, она не знала, о чём спрашивать.

Её окружала полная неизвестность.

Чувствуя, что исчерпала свои силы разговорами, Мэгг прикрыла глаза и вознесла молитву.

Уже через два дня Мэгг сумела подняться на ноги. Через три – осторожно ходила по комнате. На пятый день своего выздоровления она осторожно спросила Эрин:

– Дозволено ли мне покидать эту комнату? Выйти в сад?

И к огромному удивлению услышала:

– Его святейшество не позволял вам, ради вашей безопасности, оставлять этот дом, но в сад выходить, конечно, можно. Кто стал бы держать вас взаперти? Только… – Эрин нахмурила высокий округлый лоб, – стоит ли вам? Вы ещё такая бледненькая!

В душу Мэгг закралось странное подозрение: добрая Эрин вовсе не знает о её статусе пленницы и государственной преступницы. Она считает её кем-то вроде гостьи или дальней родственницы хозяина, поэтому обращается с ней так вежливо и предупредительно.

– Свежий воздух меня вылечит, – отозвалась Мэгг. – Я прошлась бы по саду хотя бы немного.

– Погодите-ка, достану вам платье.

Эрин извлекла из сундука тёмное платье, скромное по фасону, но отнюдь не дешёвое, из тяжёлого зианского льна в несколько слоёв, с газовыми длинными рукавами. Мэгг проглотила вопрос о том, что это за платье и откуда оно в доме святейшего отца, и молча дала себя одеть. Эрин набросила ей на голову лёгкий кружевной платок, запахнула его поплотнее, набросила сверху шаль, чтобы не замёрзли руки, улыбнулась и сказала:

– Вы прелестно выглядите, госпожа.

– Едва ли до этого кому-нибудь будет дело в пустом саду, – ответила на улыбку Мэгг.

Когда Эрин открыла перед ней дверь спальни, Мэгг ощутила трепет. Она стала ужасной трусихой! Но неизвестность давила сильнее всего. Она пугала и выматывала страшнее пыток.

Несколько раз за прошедшие дни Мэгг пыталась завести разговор об отце Леоне. Но и Эрин, и другие служанки мало чем смогли ей помочь. Они не прерывали её, не говорили, что это не её дело, но их ответы не выходили за пределы общих фраз: «Он внимательный и добрый господин». «Он верен королю и Всевышнему». Вот и всё. При этом о других вещах они говорили открыто и охотно: Мэгг узнала, что Августио Анто – очень старый дом, что в нём огромная библиотека, почти вся – из книг на иноземных или древних языках, что в доктора Кирана невозможно не влюбиться и что он до неприличия верен своей жене (которая на три года старше него, вообразите только, какой скандал!).

Выйдя из спальни, Мэгг быстрым взглядом охватила коридор. Он был широкий и тёмный: через узкие окошки-бойницы, забранные решётками, почти не проникал свет. Следуя за Эрин, Мэгг прошла до конца коридора и по широкой крепкой лестнице начала спускаться вниз. Слабость всё ещё чувствовалась – идти было сложно, – но Мэгг не собиралась отказываться от прогулки.

Странное дело, но она не думала о побеге. Казалось бы, почти свободная, с развязанными руками, она даже не помышляла о свободе. Ей и в голову не приходило использовать магию сейчас, когда ничто этому не препятствовало.

Её утомила болезнь? Или эта удобная красивая жизнь в поместье, полном слуг, так вскружила ей голову? Выйдя на крыльцо чёрного хода, Мэгг вдохнула прохладный воздух, чувствуя, как спадает оцепенение. Неужели она будет просто ждать своей участи? Неужели отдастся на милость монаха?

Мысль о нём пробудила в груди привычный страх, и он помог избавиться от какого-то оцепенения. Мэгг подумала о Зои и Лине, о том, что нужна им, – и дала себе слово сбежать. Ещё не сегодня, может, и не завтра – но при первой же возможности. Да, страшный святейший отец был добр к ней. Но должна ли она платить за его непрошенную доброту своей свободой и жизнью?

Нет, ни за что!

Приняв это решение, Мэгг вышла в сад совсем в ином настроении. Она уже не стремилась наслаждаться воздухом, не хотела рассмотреть аккуратные цветистые клумбы. Она глядела на высокую стену, в которой не было видно ни единой щели. На деревья, ни одна ветвь которых не опускалась достаточно низко, чтобы можно было забраться на неё. На домик садовника. На калитку, которая отделяла сад от скотного двора.

Возможно, если выйти за неё – что-нибудь найдётся? Но под присмотром Эрин, которая принялась расспрашивать Мэгг о её любимых цветах, было глупо даже и пытаться. Она отвечала бездумно, а потом послушно присела к клумбе, тем более что болезнь ещё давала о себе знать.