Делани Нова - Игра с тенью

Профессор « складывал» ногу поэтапно. Чтобы закрепить, поставил штифт в канал кости. Тогда подобные операции делали крайне редко – они под силу только хирургам с большим опытом. В перерывах между сложными операциями – малые: пересадка кожи. Асфальт «содрал» с лица кожу, бровей почти не осталось. Срезали ткань со здоровой ноги. Сестра почти донесла кусочек кожи до намеченного места и…лоскутик сорвался с пинцета. Отец успокоил побледневшую женщину с задрожавшими руками: «Ничего, режьте дальше». На бедре так и остался « клин» с точечками от наложенных швов.

Костыли. Пробные шаги. Выписка. Домой – до следующей, последней операции. Больничный мир со своим режимом, правилами, сном – забытьём или бессонницей, уколами, процедурами и постоянной болью – позади. Отец выиграл второй раунд.

Дома отношения стали тягостными. В глазах родственников и друзей сквозила жалость: Такой молодой и калека, инвалид – это ранило самолюбие. Как ни зажимайся, факт бесспорный. Терпел. Знал, что будет ходить, сможет работать. Врач обещал. А такие как он слов на ветер не бросают. Надежда давала силы. Ещё один рывок…

В окошке регистратуры сестра на его запрос ответила: « А профессор умер». Потрясённый, он сел на ближайшую лавочку. Мелькнуло перед глазами всегда сосредоточенное, в глубоких морщинах лицо врача. В какие – то моменты он видел и улыбку, и усмешку: « Если мужик, не жалуйся – терпи.» Прошёл всю войну. Рассказывать не любил. Иногда что – то припомнит, больше для сравнения, мол, случалось и похлеще.

Растерялся – что дальше делать? Подошла та же сестра.

– Вы.. – назвала фамилию. Он кивнул. – Вот записка от профессора, – протянула листочек. Он развернул: « Володя, если со мной что – то случиться, обратись к моему ученику, профессору Воробьёву.» Он и закончил дело своего учителя.

Теперь исцеляло время и собственные силы. Тяготила зависимость. Пробуждалась ярость и неподдающаяся контролю сила. Когда соревнуешься со смертью и борешься с болью, отношение к жизни меняется. Ты никогда не будешь прежним. Изуродованная нога – всего лишь поломанное тело. Но душевные мучения… Они лишали покоя, справиться с ними сложнее. Привести мысли в порядок, смириться, взять наконец себя в руки – не сумел. Потихоньку пристрастился к выпивке. Хоть и ненадолго, становилось легче.

Жизнь продолжалась. Прихрамывая, для начала опираясь на палочку, начал ходить. Устроился на работу по – специальности – баянистом. В семье отношения прохладные, но ровные. Его всё устраивало. Гастроли с ансамблем по Советскому Союзу, поездка за границу. Наконец – то он чувствовал себя свободным и независимым. После очередного выступления, как водиться, «отмечали»: выпивка стала традицией.

Когда дочке исполнилось четыре года, отношения в семье трещали по швам. В тот памятный вечер вернулся домой поздно, изрядно подвыпивший, но в прекрасном настроении. Жена молчать не стала и лёгкими упрёками не обошлось. Он никогда не принимал близко к сердцу её «лекции» на тему, как надо жить. Пропускал мимо, легко уходил от разговоров, от ответственности. Стал задумываться: семья ему не очень – то и нужна. Жизнь шла по инерции, по какой – то заданной схеме и заметно обременяла. На очередное «выступление» жены отреагировал резко. Хорошее настроение пропало, наступило полное отрезвление. В нём снова проснулась неподдающаяся контролю ярость. Перед глазами стояла красная пелена, искажая всё до неузнаваемости.

– Володя, сколько можно? Ну что это за жизнь? – причитала жена. – Тебя постоянно нет дома, возвращаешься пьяный… Сколько так будет продолжаться? Скажи?

Он не сказал ни слова. Какая –то дикая сила отчётливо диктовала:

– Убей! Уничтожь! Она слабая! Она тебе не нужна!

Действительность превратилась в кошмарный сон. Может открыть глаза и очнуться? Не очнулся. Он молча толкнул её с такой силой, что, пролетев полкомнаты, она упала и ударилась головой об угол дивана. Деревянная спинка рассекла затылок, хлынула кровь. Он подошёл, схватил её за грудки, приподнял и бросил на диван. Даже не успела привстать… Что есть мочи ударил по лицу. Жена упала на пол и, рыдая, стала звать на помощь. Когда прибежали соседи, он избил её до полусмерти. Хладнокровно. Жестоко. Ни капельки не раскаивался и не сожалел. Больше не мог её видеть. Семья разобралась в непростой ситуации довольно быстро. Родители жены поставили условие: или он уезжает из города, или сядёт в тюрьму. Так с Украины уехал на Дальний Восток.

Ненависть… Разъедающее душу чувство, искажённый мир, где не находишь себе места… Как же нужно ненавидеть человека, чтобы желать его смерти? В чём смысл? Неспроста этот случай всплыл в моей памяти. Жестокость. Насилие: физическое и духовное. Моральное уродство и деградация. Сейчас, сложив два жутких случая вместе, я поняла, что едва ли алкоголь был причиной такой агрессии. Нет, выпивка просто срывала тормоза.

Меня снова перекинуло в прошлое. Канун нового года. Отец почти перестал есть. Никакие уговоры не помогали, организм постепенно отказывался принимать еду. Постоянно хотел пить.

– Па, если ты не будешь есть, что будет? – отчаяние скрыть невозможно.

– Ничего, – спокойно ответил он.

Человек таял на глазах, смотреть на него просто невыносимо. На Новый год вся семья в сборе. Мы любили этот праздник, понимали, что вот так все вместе – последний раз. Продержались ещё неделю. Он тихо угасал. В моей душе поселился смертельный ужас. Закрывая за собой двери его комнаты, я прижималась к ним спиной, и, пока никто не видит, вытирала слёзы. Меня будто пронизывали насквозь острой спицей, и кто-то внутри меня умирал. Медленно: каждый час, каждый день. Всё труднее держать себя в руках. Открывая двери и переступая порог, я старалась вести себя как обычно. Теперь это становилось мукой.

Когда больному что – то понадобилось, он стучал по трубе отопления, проходившей рядом с постелью, и один из нас тут же шёл в его комнату. За полгода реакция на звуки обострилась до предела. Малейший шорох выводил из равновесия. Казалось, у этого наваждения нет конца. Давали о себе знать бессонные ночи. Не хотелось есть. Не хотелось ничего, кроме тишины и покоя. Шорох, стук, снова стук. В доме постоянно горел свет, спали по очереди, урывками. Как такое выдержать? И где набраться сил, которые убывают с каждым днём.

Иногда напряжение спадало. Я парила в невесомости где – то очень далеко, и мне не до чего не было дела. Сон давно перестал быть сном. Стоило закрыть глаза, я тут же погружалась в темноту. Она постепенно окутывала и растворяла в себе, забирая тревоги, страхи, переживания. Она дарила покой. Но принять её дар я не могла. Становилось страшно, что если в один прекрасный миг она растворит меня полностью, и я не смогу вернуться назад. Вернуться откуда? Сон? Нет, это какая – то другая, незнакомая реальность. И от одной мысли о чем – то потустороннем, сковывал страх. Я старалась отстраниться.