Лариса Матрос - …Называется жизнь

Когда она оказалась на кровати в затемненной комнате, ее брючный костюм показался ночной пижамой, надетой на голое тело. Лина сжалась в клубок, застонала и вдруг разразилась громкой истерикой. Было очевидно, что рассказанное и недосказанное о случившейся с ней трагедии вытащило откуда-то из подкорки и воспроизвело в сознании все ее страдания, вновь поставив вопросы, на которые она так и не знала ответов, и вычертив во всей остроте ее потери и одиночество. Она рыдала, восклицая: «За что, за что?»

Данила Иванович присел на постель, слегка похлопав ее по плечу, чтобы она опомнилась. Но она ни на что не обращала внимания и, укрытая темнотой комнаты, разрыдалась еще сильнее.

Тогда он прилег рядом и, начав с нежного поглаживания ее головы, незаметно для себя перешел к поцелуям шеи, плеч, лица. Она вначале покорно принимала его ласки, а затем сама все сильнее стала прижиматься к нему и отвечать на его ласки. Уже лежа на спине, она ощутила головокружение, и ей показалось, что она куда-то летит, а с ее телом происходит что-то уже забытое, похожее на то, что она знала, будучи 30 лет замужем, но совсем иное, от чего она непроизвольно издавала стоны и даже выкрики…

Данила Иванович вышел из комнаты, когда убедился, что она крепко спит.

НОННА во всей немеркнущей своей красоте и изяществе, облаченная в белоснежную короткую, в складочку юбочку и облегающую белую футболку, вместе с подругой — напарницей по теннису, покидала тенистый корт, расположенный во дворе ее дома. Она энергично вытерла махровой салфеткой пот с лица и, договорившись о следующей встрече, проводила подругу к машине, на которой та тут же умчалась. Перед тем как принять душ, Нонна набрала номер дочери.

— Ну что, Асюня, я тебя жду? — сказала она весело и возбужденно.

— Да-да, мамочка, уже выезжаю, — таким же тоном ответила дочь.

— Ты бы хотела, чтобы мы поехали куда-нибудь на ланч?

— Нет-нет, мамуля, не надо, — сказала Ася, — я хочу, чтобы мы просто посидели одни дома…

Нонне было приятно слышать от дочери эти слова, свидетельствующие о том, что у нее есть потребность просто быть рядом и общаться с матерью без особой на то причины. Как долог и драматичен был путь к этой близости. Она поздно обнаружила, что многое упустила в ее воспитании. Нонна прежде всего упрекала в этом себя, без снисхождения к себе признавая, что это было результатом ее прежних замужеств, любовных похождений, которые заставляли ее часто подбрасывать дочку родственникам, друзьям, сиделкам.

Пройдя все испытания эмигрантской жизни, Нонна волей счастливого случая встретила надежного мужчину-американца, который ее увез в этот южный штат в свое имение, а Ася осталась в Нью-Йорке, где вела бесшабашную жизнь без каких-либо серьезных устремлений и ограничений. Это отравляло жизнь Нонне, которая могла бы быть вполне счастливой. Она постоянно смотрела на телефон, ожидая звонка от дочери с хоть какой-нибудь положительной новостью о ее жизни.

И однажды этот звонок раздался. Ася, радостная, сообщила матери, что на ней хочет жениться русский профессор, который пребывает в Америке в длительной командировке. Из рассказа следовало, что профессор к концу командировки вернется в Россию, она приедет к нему, он к тому времени оформит развод со своей женой, которую давно не любит, они поженятся и решат, где им лучше и интересней жить дальше.

С одной стороны, мать была рада тому, что дочь наконец остепенится, с другой — ее беспокоило, что профессор ей в отцы годится по возрасту.

Чтобы хоть как-то разобраться в ситуации, Нонна перед самым отъездом профессора в Россию прилетела в Нью-Йорк. Она остановилась у родственников мужа и первую встречу назначила сама в красивом ресторане дорогого района Манхэттена. Она пришла чуть пораньше и уже сидела за столом, когда Ася с «женихом» вошли в зал. Когда она увидела дочь с Олегом — мужем своей подруги Лины, с которой их развел тот трагический вечер на ее новоселье, она чуть не упала со стула. Однако, приложив все силы для самообладания, которому научилась у мужа-американца, она поприветствовала своих гостей.

Олег тоже ранее не подозревал, что судьба свела его с дочкой той женщины, от которой он когда-то потерял голову во время того злосчастного новоселья у них дома… Он сразу узнал Нонну, но ни одним мускулом лица не выдал этого. Он молчал, как бы призывая Нонну быть снисходительной к нему ради дочери, которая светилась счастьем. Нонна, чувствуя, что самообладание может в любой момент иссякнуть, сказала, что приехала заранее, чтобы предупредить, что Боб заболел и ей нужно срочно возвращаться домой. Олегу все было предельно ясно, а ничего не подозревающая Ася приняла за чистую монету объяснения матери и искренне пожалела о случившемся.

Вернувшись домой, Нонна продолжала сочинять легенду о болезни мужа, избегала общаться с дочкой по телефону и под любым предлогом уклонялась от бесед, как только Ася пыталась завести разговор об Олеге. Когда же он улетел в Россию, Нонна снова прилетела в Нью-Йорк, чтобы все объяснить дочери. Она хотела рассказать Асе ту трагическую историю их далекой молодости, но Ася запретила матери говорить что-либо негативное об Олеге, назвав мать своим врагом, который не желает ей счастья. Ася ничего не хотела слушать и только оскорбляла мать недоверием и неуважением.

Нонна не спала ночами, когда дочь улетела к возлюбленному, даже не попрощавшись с матерью и не позвонив, чтобы сообщить о прилете в Россию. Она не могла представить, что Асю там ждет, где она там будет жить и какое горе это принесет Лине…

И вот, через несколько дней после вылета дочери, Нонна смотрит CNN, где показывают баррикады и движущиеся танки на улицах Москвы. Она не отходила от радио и телевизора. В какой-то радиопрограмме она услышала голос комментатора, который прямо сказал, что прогнозировать трудно, никто пока не может сказать, что с Горбачевым и чем все кончится. Нонна звонила всюду: американским друзьям мужа, его старому другу профессору Флемингу, звонила русским знакомым в Нью-Йорк, чтобы услышать их мнения, узнать новую информацию.

На третий день путча, когда уже можно было судить о его провале и Нонна начала чуть успокаиваться, из Нью-Йорка позвонила Ася и сообщила, что вернулась в Америку. Нонна пыталась выяснить у Аси, что с ней произошло, как все было в России в эти дни, как Лина, ее дети…

— Я ничего не знаю! Мне плевать на них всех. Главное, что я уже дома, — твердила Ася, судя по всему, очень довольная собой.

О смерти Олега Ася узнала сразу и тут же позвонила матери. Нонна была охвачена подлинным горем и угрызениями совести перед Линой. Олег, судя по всему, стал жертвой романа с Асей. Значит, это и их вина — Нонны и ее дочки.