Василий Фомин - Легенда о царице. Часть пятая. Царство мертвых

– Да, смотрелись мы великолепно. Но, Имтес, дорогая, ты просто бы меня убила чуть попозже.

– Я тебя не убивала. – Имтес убрала руку. – Я тебя, может не любила, я тебя может, даже ненавидела, но я тебя не убивала. Вот этого не надо! О, мой дорогой, для тебя я не убийца, о чем и предупреждала!

– !

– Я выполнила последнюю волю моей царицы.

– ?

– Она давала тебе выбор – так, либо – эдак. Ты выбрал. А я тебя предупреждала неоднократно и предлагала тебе жизнь. Со мною. Ты выбрал! Сам выбрал!

Имтес взглянула на него с презрительным сожалением, как на ненароком раздавленную жабу и пошла прочь. Вестник открыл рот, но Имтес резко повернулась и крикнула:

– Не вздумай что-либо сейчас ляпнуть! Все! Не о чем нам больше говорить. Мы уже в разных мирах! Прощай – вот и все, что могу тебе сказать.

Затем она взглянула на кузнеца и, ткнув в него пальцем, сказала:

– А ты, ну ты, ты, что с наглой рожей кирпичом, после захороненья тела Джедсегера, ко мне во дворец бегом. И даже и не вздумай скрыться – найду и сразу на кол жопой!

Великолепная стерва удалилась под завыванья плакальщиц.

Вестник с улыбкой сожаления посмотрел ей вслед, развел руками, и сказал:

– В добрый путь друзья мои.

И процессия тронулась. Тут же сквозь вой и стенанья плакальщиц вверх взлетел чей-то высокий надрывный выкрик:

– Смерть стоит передо мной!

Плакальщицы, понизив стенания, ответили глухо:

– Как выход из тяжелой болезни.

И вновь страдающий вскрик взлетел вверх:

– Смерть сегодня передо мной!

И тихий ответ толпы:

– Как благоуханье священного мирра.

И далее стенания одного голоса отражались ответом множества:

– Смерть встала передо мной!

– Словно ветром наполненный парус.

– Смерть сейчас передо мной!

– Будто расцветающий лотос.

– Смерть передо мной!

– Как возвращенье из плена.

– Смерть передо мной!

– Лишь возвращенье домой.

(текст подлинный)

Сзади на востоке нарастало свечение, но это было за спиной вестника, и он постоянно поворачивался, рассчитывая еще раз, уже последний, увидеть розово-оранжевый, как сердолик в браслете Имтес, диск солнца. Но процессия двигалась по дамбе пересекающей озеро Лотосов на запад, туда, где еще властвовала тьма.

Жуткая песня, словно река, быстро несла странника туда во тьму, подавляя последнюю волю к сопротивлению наваливающемуся небытию. Она уносила его сознание, подбрасывая его на бурунах и закручивая в своих водоворотах. Он почувствовал, что эта песня, эти завывания плакальщиц вытянут из него жизнь раньше, чем дойдут они до погребения. Нельзя все же еще живому слушать все это в свой адрес, это можно слушать только мертвым. А он хотел еще раз увидеть солнце в небе Египта. Хотел увидеть, зная, что это в последний раз. Имеет он право увидеть, зная, что в последний раз? Ведь тогда он и смотреть будет совсем иначе, и видеть иначе.

– Эй, друзья мои, спасибо вам за этот вой чудесный! А теперь быстро взяли все и дали остальным: мизмары, саламины, аргули, дарабукки, хоки, рикки и кусаты, ну и конечно арфы и мигом все запели самое веселое, что есть на этом вашем свете, ведь можете же веселиться, я же видел. Такое вот мое последнее желанье. Проводите меня, пожалуйста, весело, в загробный мир Дуата.

Процессия остановилась, плакальщицы в недоумении переглядывались, некоторые молча, а некоторые, продолжая вполголоса причитать и подвывать, то вздевая руки, то закрывая ими лица, видимо трудно было сразу же выйти из погребального транса.

– Друг мой, – обратился странник к кузнецу, – сделай, как я прошу. И вино. Где обещанное угощенье? Где, я вас спрашиваю, расторопные мои, а то гляди – уже почти захоронили, а кубок канхемского в дорогу налить по жидились.

Кузнец внимательно посмотрел на своего друга неожиданно свалившегося из тьмы веков некоторое время назад, мгновенно ставшего ему другом и теперь так же неожиданно уходящего обратно во мрак. Кузнец похлопал его по плечу – не беспокойся, сделаем все как хочешь.

Тут же все быстро организовалось. Впереди пошли, извиваясь плакальщицы тут же переквалифицировавшиеся в танцовщиц, за носилками следовали музыканты, сами носилки подхватили простые египтяне, отказавшись от услуг черных носильщиков, присланных принцессой. Вопреки ее опасениям обслугу во дворце вообще не тронули, ну, так кой-кому заехали сгоряча в личность, частью перебили нубийскую и ливийскую стражу. Вестник со счастливой улыбкой томно развалился на носилках прихлебывая из кубка вино, рядом шел кузнец с кувшином пива, тоже постоянно к нему прикладывающийся, в ногах у странника сидела невесть откуда взявшаяся Хеприрура, державшая его за руку и совершала явно невозможное – радужно улыбаясь, горько плакала.

– А ну-ка, Хеприрура, выпей-ка вина, и станцуй, как тогда, помнишь, ну этот танец крестьянки с тяпкой.

Маленькая египтянка похлопала глазами, но пожелание исполнила – вина чуть-чуть отпила и пошла перед носилками, вначале спотыкаясь и запинаясь, но увидав какими глазами на нее смотрит странник, вскинула руки, бедра ее закрутились, босые ножки резво затопали по земле выбивая струйки пыли и Хеприрура пошла, нет, поплыла перед носилками вращаясь и извиваясь из стороны в сторону.

– Мой милый стоит на том берегу

– Между нами река несет бурные воды

– И я стою на речном берегу,

– Но к сожаленью не на том, а на этом

– Между берегом тем и берегом этим

– По широкой воде плывет крокодил

– О, мой друг крокодил, сын прекрасной богини

– Не смотри на меня своим глазом жестоким

– Передай лучше милому на тот берег привет.

(текст подлинный)

Странник попытался прихлопывать в ладони, но руки уже не очень слушались, хватало только сил подносить к губам кубок. Тут неожиданно и Энеджеб, сделав громадный глоток, крякнул, утерся ладонью и неожиданно взревел вместе с другими мужиками:

– Улягусь я на ложе, как старая собака

– Улягусь я на ложе и притворюсь больным

– Лечить меня врачам, будет большая мука

– Такое вот заболевание, что неизвестно им

– А к вечеру поближе придет моя любимая

– Придет моя любимая и посрамит врачей

– Придет, и меня вылечит, подруга моя милая

– Лекарство и микстура, от моего недуга, известно только ей.

(текст подлинный)

Так весело, с песнями и танцами, обошли по дамбе разлившееся озеро Лотосов, прошли вдоль западного берега и подошли, наконец, к входу в подземелье.

Вся толпа сопровождающих встала по обе стороны.

Странник приподнялся и окинул взглядом всех пришедших проводить его, стараясь хоть на миг поймать взгляд каждого. Люди. Такие же, как и ты, такие же, как и в твое время. В чем же отличие? Они так же радовались своим пустяковым радостям – удачный улов сегодня, удалось подстрелить антилопу, можно с женой пойти к соседям выпить пива и спеть песни, Хапи принес обильные воды – голода в этом году не будет. С той стороны бездны их жизнь выглядела очень мрачной и безрадостной, но они, в своей недолгой жизни, умели радоваться малому и не очень печалиться невзгодам. Их было мало, очень мало. Во всей стране их было много меньше, чем в одном большом городе из будущего времени, но дела их были так удивительны, что и через тысячелетия их потомки с изумлением будут взирать на их творения, сочтя, что такое под силу только богам.