Линн Остин - Тайники души

– Сможете поесть? – спросила я, вновь обретя дар речи.

– Запах кофе просто волшебный.

– Сейчас принесу.

– Миссис Уайатт, подождите.

Я остановилась в дверях.

– Я знаю, что вчера был не в себе. Я что-то говорил?

– Не переживайте, ничего членораздельного. – Я вздохнула с облегчением, понимая, что он ничего не помнит, в том числе и моих слов.

Затем по выражению лица Гейба я поняла: мне не удалось его убедить.

– Единственное, что я разобрала, – вы звали своего отца. Вы меня до смерти перепугали! Я решила, что вы собрались умереть и призываете Отца Небесного отпустить ваши грехи.

Он улыбнулся, закрыл глаза и отвернулся.

– Я с удовольствием выпью кофе, мэм, если вам нетрудно его принести.

Я закрыла дверь и пошла в кухню. Тетя Батти во весь голос напевала и мыла посуду.

– Как там поживает ангел? – поинтересовалась она, закончив.

– Да он не ангел! – начала я объяснять, но потом сдалась. – Ему уже лучше. Он хочет кофе, если еще есть.

– А он не голоден? – спросила тетя. – Я могу испечь еще блинов.

Не знаю почему, но мне вдруг стало неловко ухаживать за Гейбом теперь, когда он пришел в сознание, не спал и раздумывал. Я протянула тете чашку и молочник.

– Может быть, вы отнесете это ему и сами спросите?

– Хорошо. – Тетушка понизила голос до шепота и сообщила: – Дети рассказали о нем вчера. Мы упомянули его в наших молитвах.

Мне сразу стало тревожно.

– Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали!

– Почему? В Библии говорится…

Я схватила тетю Батти за руку и потянула в гостиную, чтобы дети не слышали нашего разговора.

– Послушайте, наш опыт с молитвами был неудачным. Мы с детьми все молились и молились, чтобы их отец выздоровел, но он умер! – зло прошипела я.

– Мы молились не о том, чтобы ангел выздоровел, а чтобы свершилось то, что должно! И чтобы у нас были силы принять это.

– А в чем разница? – горько спросила я.

– Разница есть и…

Я начала подталкивать тетушку к кухне, не желая слушать ее объяснения.

– Бекки Джин, иди вытирать посуду! Мальчики, собирайтесь в школу!

– Сегодня суббота, мама, – ответил Джимми, переглянувшись с Люком.

Я схожу с ума!

Тетя Батти вышла следом за мной из гостиной и понесла Гейбу кофе. Войдя, она замерла на пороге.

– Ой, как же вы меня напугали! Вы похожи на медведя! А почему вы так заросли?

Я поспешила следом за ней, боясь, что она обидит гостя.

– Тетя Батти, мистер Арфи сильно болел и не мог за собой ухаживать.

– Ну что ж, я могу его побрить, если он хочет. Много лет назад я заботилась об Уолтере, когда он был прикован к постели. А затем ухаживала за бедным папой. Оба всегда выглядели отлично!

Даже если бы я лежала на смертном одре, я не подпустила бы к себе сумасшедшую старушку с опасной бритвой! Но я не знала, как предупредить мистера Арфи.

Он в недоумении переводил взгляд с меня на тетю, будто не успевал следить за нашим разговором.

– Давайте подождем, пока он поправится, – быстро предложила я.

– Как хочешь, – ответила тетушка, пожав плечами. Затем протянула мужчине кофе. – Вот, пожалуйста. Кстати, я тетя Батти. А вы кто?

– Меня зовут Гейб. Габриель Арфи.

Тетя Батти задумалась.

– Гавриил, да? Я когда-то знала архангела Гавриила. Вы не знакомы? Ваше лицо мне кого-то напоминает…

Мужчина нервно рассмеялся.

– Мне жаль, что я вынужден всех разочаровать, но я далеко не ангел. – Он отпил кофе. – Ух ты! Вкус столь же великолепен, как и аромат! Спасибо, мэм.

– Хотите блинов? – предложила тетя Батти. – Должна отметить, они очень вкусные! Я добавляю секретный ингредиент, настолько секретный, что уже и сама его не помню…

Гейб слабо улыбнулся, когда тетушка захохотала от собственной шутки.

– Конечно. Спасибо большое, мэм.

Тут его внимание привлекло что-то за моей спиной. Я обернулась. Дети, все втроем, пытались проскользнуть в комнату.

– Всем выйти! – приказала я. – Здесь вам не шоу! Мистеру Арфи нужно побыть одному.

Я не хотела, чтобы дети подружились с ним и потом, в случае его смерти или когда он покинет нас, переживали потерю. Я попыталась вытолкать их, но Гейб мне помешал.

– Да все в порядке! Я не против компании, – раздался его глубокий мягкий голос.

Я сдалась и пошла в кухню. Дети оставили на тарелке три блина. Я переложила их на чистую тарелку, полила яблочным повидлом и понесла Гейбу. Меня не было всего пару минут, но за это время Жмурка успел присоединиться к посетителям, а серая кошка улеглась в ногах у мужчины.

Не успела я прикрикнуть на животных, как на кровать прыгнула рыжая кошка с перчаткой Бекки в зубах. Она держала ее «за загривок», как держат котят.

– Ой, смотрите! Арабелла принесла вам своего котенка! – радостно воскликнула Бекки.

Прищурив глаза, Гейб уставился на кошку, явно не уверенный в том, хорошо ли он видит.

Арабелла устроила перчатку на коленях у мужчины и легла рядом, мурлыча и ластясь.

– Это самый жалкий котенок из всех, кого я видел, – прокомментировал Гейб.

– На самом деле это моя перчаточка! – громко прошептала Бекки. – Обещайте, что вы не скажете Арабелле!

Гейб засмеялся, и этот звук снова напомнил мне басы церковного орга́на. Те, что берут за душу и трогают сердце.

Дети все смеялись вместе с гостем, и я поняла, что безнадежно проиграла: мне не удастся удержать детей от его общества. Отдав Гейбу тарелку с завтраком, я выскользнула из комнаты и пошла наверх – заправить кровати.

День выдался замечательным! Светило солнце, и снег начал таять. Тетя Батти протянула мне руку помощи, в которой я так нуждалась. Габриель Арфи, судя по всему, будет жить.

Я знала, что должна испытывать облегчение, но, как ни старалась, не могла отогнать предчувствие надвигающейся беды. Может быть, потому что меня всегда преследовали невзгоды. Они ходили за мной по пятам, как собака тети Батти, и я даже перестала их замечать и забыла, как жить без них.

Я застелила свою кровать покрывалом и стала смотреть в окно, слушая, как капает с крыши тающий на солнце снег. Снег тает! Значит, в кухне тети Батти он тоже тает! Нужно срочно придумать, как спасти ее имущество!

Раздумывая, как поступить, я заметила грузовик Алвина Грира. Он медленно ехал по дороге, ведущей к Дир Спрингсу. Если по дорогам уже можно ездить, значит, я могу отвезти Гейба в город к врачу. Но не может же он отправиться туда в нижнем белье, а его одежду я еще не постирала.

Поколебавшись, я открыла комод Сэма. Одежда мужа была аккуратно сложена, будто он только вчера ее там оставил. Впервые после смерти Сэма я коснулась его вещей.

Я выбрала фланелевую рубашку, с удивлением обнаружив, что мое горе прошло. Исчезло, как бурое пятно на выстиранной ткани; увяло, как цветок, вырванный с корнем.