Миранда Дикинсон - Посылка для Анны

Но отправителю все равно стоило бояться его. Тед Бласкевич не привык отступать.

Анна не верила собственным глазам. Как, похоже, и начальник охраны «Дейли мессенджер», хотя он реагировал совсем не так, как она.

– Еще одна? – Анна ничуть не ожидала подобного, когда ехала утром на работу. Она четыре недели получала удовольствие от первой посылки, но искренне считала, что продолжения не будет. – Это чудесно!

– Разве? – Тед не улыбался, его темные глаза-бусины сузились.

– А ты так не думаешь?

– Зависит от того, что в коробке, девочка. – Он поправил форменную куртку и внезапно показался выше ростом. – Я думаю, что в интересах безопасности тебе стоит открыть ее прямо сейчас. Пока я здесь и смогу тебя защитить.

Для Анны Тед Бласкевич был постоянным источником веселья. В отличие от многих других сотрудников, она любила его сумасшедшие теории и его искреннюю веру в них. И сейчас, когда она вся трепетала, радуясь неожиданной посылке, суровость Теда лишь разжигала ее интерес.

– Защитить меня? От чего? В прошлой посылке оказался красивый шарф. Или ты думаешь, что кто-то хочет очаровать меня до смерти чудесными подарками?

Тед хмыкнул, настаивая на своем:

– А что, если в ней не милый подарок? Что, если там отрезанная часть тела или… что-то мертвое ?

– Как-то не очень похоже на шелковый шарф, Тед.

– Шарф мог быть намеком на то, как они хотят тебя убить.

Анна засмеялась:

– У тебя такое очаровательное воображение. Но, думаю, я все же рискну открыть ее дома.

Она взяла посылку со стола и спрятала ее в ящик, заперев на ключ, чтобы Теду не вздумалось ее исследовать.

– Я мог бы снять с нее отпечатки пальцев, – предложил он, явно цепляясь за соломинку.

– Чем, Тед? – покачала головой Шенис, снимая пальто.

– Я думал о сахарной глазури. Я видел, как это делали в «Чисто английском убийстве».

– Идиот!

Щеки Теда приобрели свекольный оттенок.

– Эй, поменьше гонору, Шенис Уилсон! Оскорбление главного представителя охраны при исполнении – это, знаешь ли, преступление.

– Возможно. Но я-то оскорбляла тебя .

Тед, окончательно разозлившись, вскинул руки:

– Вы невыносимы, все вы! Я всего лишь пытаюсь искренне вас уберечь, но нет, вам лучше знать, что делать. Так вот, Анна, я тебе скажу совершенно искренне: тому, кто отправляет тебе эти посылки, лучше быть начеку, потому что Тед Бласкевич всегда вычисляет преступника.

Анна и Шенис обменялись понимающими улыбками, когда глава охраны торопливо зашагал обратно в свой офис.

– Кажется, мы его расстроили.

Шенис отмахнулась от слов Анны:

– Переживет. Он просто злится, что не может посмотреть, как ты открываешь посылку. Но теперь он ушел, так может, мы с тобой заглянем внутрь?

Анна угадала намерения коллеги еще до того, как Шенис закончила говорить.

– Я открою ее дома, – твердо повторила она. И не важно было, что подумают коллеги: волнение от того, что ей прислали второй подарок, стало достаточным стимулом, чтобы уверенно настоять на своем.

В середине дня, когда Шенис и новый младший секретарь ресепшена Ашраф умчались обедать, Анна позволила себе рассмотреть новую посылку. Вытащив ее из ящика под столом, она поднесла коробочку к уху и легонько встряхнула, осмотрела идеальную обертку. Услышав приближающийся голос Теда, грохочущий в атриуме, она забежала на кухню и быстро спрятала посылку в сумочку.

То, что уже вторая пятница была отмечена обещанием чего-то нового, дарило ей массу острых ощущений.

Осознание того, что еще один подарок ждет, когда она его откроет, помогло Анне расточать улыбки и делиться хорошим настроением весь остаток дня. В то время как Тед, Шенис и Ашраф пугали ее таинственными и страшными теориями, Анна могла думать только о приятном сюрпризе, который ждал ее на дне сумки, далеко от излишне любопытных глаз. Подарок доставили очень вовремя. Почти неделю проработав на прежнем месте, Анна начала чувствовать, что ей чего-то не хватает. Постоянное нервное возбуждение ворк-шедоуинга изматывало, но Анна вдруг поняла, что скучает по нему. Усугублялось это и тем, что Бен ее избегал: он предпочитал записывать посетителей, когда на ресепшене сидели Шенис или Ашраф, и торопливо уходил прочь, когда Анна его замечала. Она говорила себе, что это, возможно, просто ей кажется, но тем не менее беспокоилась всю неделю.

Она думала о посылке и о том, что может скрываться внутри. «Кто-то думает обо мне», – эта мысль ее грела.

Самым важным для Анны стало то, что посылка предназначалась только ей. В ее жизни было слишком много разделенных с кем-то радостей и печалей, и она недавно поняла, что у нее нет почти ничего, принадлежащего ей лично. В детстве большая часть ее вещей принадлежала также и Рори, мать объясняла эту необходимость финансовыми трудностями. Чаще всего она носила ту одежду, из которой выросли дети дяди Джейбза или старшие девочки из деревни. Сенара Браун презирала благотворительность и видела в ней очередной намек на то, что она плохая мать, поэтому Анна с раннего детства научилась быстро прятать пакеты с одеждой, которые оставляли на пороге добрые соседи, чтобы мать их не видела. Сенара была слишком занята собственной жизнью и не замечала новую одежду на Анне или Рори, и они могли радоваться чужой доброте, не вызывая приступов ярости матери.

После переезда в Лондон и обретения финансовой независимости Анна наслаждалась возможностью покупать себе вещи, но посылки предлагали ей новый опыт: получение подарков от кого-то другого. Это в сочетании с анонимностью отправителя наделяло их почти волшебными свойствами. Вне зависимости от содержимого, новая посылка значила для Анны больше, чем она была способна выразить словами.

И по мере того, как часы ожидания сокращались до минут, ее возбуждение росло. От момента, когда она сможет открыть посылку, ее отделяли только поездка на автобусе и обычные для конца недели посиделки с кофе в компании одной ворчливой американки…

Тиш Горник была не из тех, кто подозрительно относится к друзьям. Даже несмотря на свой глубоко циничный, закаленный жизнью в Нью-Йорке характер, ей нравилось думать, что она хорошая подруга, и нравилось доверять своим друзьям. Но в последнее время одна знакомая личность вела себя очень странно. И Тиш это настораживало.

Она знала Анну уже четыре года, с тех самых пор, как случайно познакомилась с ней в очереди за кофе там же, в «Рассыпь бобы», и знакомство за годы встреч после работы и прогулок по городу в выходные переросло в настоящую дружбу. Стало тем, что мать Тиш, живущая в Бронксе, называла «это ощущение». «Возникло оно у тебя с ней? Это оно ? Если почувствуешь, сразу поймешь, что это дружба на всю жизнь».