Натали Бизанс - Новая Жизнь. Сага «Исповедь» Книга вторая

В печи потрескивал огонь, тепло и хорошо в семейном кругу, но нужно было отправляться в путь. Собрав детские вещи, поблагодарили гостеприимных хозяев. Присели на дорожку. Мама немного всплакнула, прощаясь с любимой внучкой и в порыве чувств даже приобняла меня, чего за ней ранее не наблюдалось. Пообещав, что скоро встретимся, мы отправились в путь. Наташа в этот раз села с детьми, а Марик разместился рядом со мной, так было удобнее общаться.

Ещё издалека я увидел свет мигалок полицейских машин, стояли спасатели и несколько «карет» скорой помощи. Припарковавшись у обочины, я подошёл к месту аварии. Картина была страшной, из искорёженной кабины вытаскивали очередное окровавленное тело, несколько уже лежало неподалёку, накрытых с головой.

– Сюда нельзя! – заорал на меня полицейский.

– Я – священник, могу чем-то помочь?

– Разве что помолитесь за упокой этих несчастных!.. Все четверо, как один, – трупы. Возвращались с веселья, видимо, перебрали, вот и не вписались в поворот. Стойкий запах алкоголя… Молодые совсем ребята. Страшно смотреть! – он снял фуражку и вытер пот со лба. – Идите, отец, тут уже ничем не поможешь.

Это было то самое место, где когда-то ночью я «дежурил» в ожидании машины Стэфана и грузовика… То самое кривое дерево стало последним, что увидели эти молодое люди. «Я так и не поставил здесь креста, не провёл молебен!.. Завтра же позвоню отцу Филиппу!..» – подумал я, испытывая чувство скорби и вины за то, что не смог предотвратить трагедию, может быть, если бы я был лучше сосредоточен, то почувствовал бы приближение беды… Бывают проклятые места, исправить это можно только силой молитвы. Непоправимость произошедшего легла тяжёлым грузом на мои плечи. «Почему я ничего не узнал?! Ведь был совсем рядом, мог остановить их, предостеречь, как в прошлый раз, если бы только не был так занят своей семьёй, бытовыми делами, общением…»

– Пойдём, ойтец, тут уже ничем не поможешь! – Марик потянул меня к машине.

– Этот ещё живой! – внезапно заорал медик, обследуя только что вытащенного из металлической ловушки человека.

Я подбежал туда. Разбитыми губами пострадавший еле слышно произнёс:

– Господи, прости меня!

– Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатью и щедротами Своего человеколюбия да простит тебя, и я, недостойный слуга Его властью, данной мне, прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Последний стон вырвался из груди его вместе с душой. Все стоявшие рядом замолчали и перестали суетиться. Ещё какое-то время я стоял на коленях над остывающим телом. Меня растормошили и попросили подняться, подъехала машина за телами. Марик помог встать на ноги.

– Эрик, я сяду за руль, не беспокойся, – он видел моё состояние.

Наташа отправила Мишу сесть спереди, а меня позвала к себе. Её трепетные руки пытались согреть мои ладони.

– Кто-то погиб?

– Выживших нет, – коротко ответил я.

– Ойтец, ты не можешь исправить в этом мире всё, что происходит! Ты всего лишь человек… Не убивайся, значит судьба у них была такая.

Я ничего ему не ответил, моё сердце кровоточило. Этот холодный ноябрьский вечер, ещё долго будет являться мне по ночам.

Домой ехали молча. Эрика спала у мамы на коленях, Миша задумчиво смотрел в темноту за окном, Марик сосредоточился на дороге. Тихо урчал мотор, было тепло. Но только не в моем сердце: оно словно погрузилось в ледяной мрак. Перед глазами стояло и никак не хотело исчезать окровавленное лицо умершего парня.

Полночи я не вставал с колен, молясь за души разбившихся ребят. Лишь под утро ненадолго удалось забыться тяжёлым печальным сном.

Марик прав, я не могу исправить этот мир. Те крохи способностей, что дарованы мне, нужно принимать смиренно и с благодарностью. Не может человек восстать против воли Бога. Кто я есть без Него? Но всё равно хочется кричать от боли за то, что я был совсем рядом и ничего не сделал, оказался глух в своём счастье и семейном благополучии. Но особенно страшно – что я могу скоро совсем «оглохнуть», растерять свой дар в беспечном покое. Из-за этого появляется желание истязать свою душу и тело, лишь бы они не черствели.

Бедная Наташа! Переживала за меня, не знала, с какой стороны подступиться, чем помочь… Она тоже почти не спала в эту ночь.

На следующий день все пытались общаться между собой как могли, стараясь не беспокоить меня лишний раз. Я метался из угла в угол, не находя себе места, и, в конце концов, решил что необходимо побыть одному, дабы обрести равновесие. Предупредил Наташу, что пройдусь, вышел из дома и отправился куда глаза глядят. Шёл долго, машинально перебирая чётки Розария в кармане и читая молитвы. Боль, поселившаяся во мне, не поддавалась лечению. Я не различал лиц прохожих, не замечал природы, бесцельно шёл куда-то, лишь бы не стоять на месте, словно можно уйти от себя самого.

Постепенно мысли улеглись, картина жизни перестала казаться такой уж совсем беспросветной. Ведь и раньше я не раз встречался со смертью, но никогда так не реагировал, душа моя не бунтовала против данности, а принимала её.

Медленно прояснялся взгляд, обострялся слух… Внезапно понял, что слышу откуда-то крик о помощи, женский голос доносился со стороны озера, к которому я приблизился. Проезжающие мимо машины заглушали его, но я слышал внутри себя и шёл на зов, как собака идёт по следу.

Машина была припаркована так, что её скрывали кусты и деревья, возвышавшиеся вдоль дороги, ведущей к воде. Понял, что там происходит насилие. Первое, что бросилось в глаза, когда спустился, – голый мужской зад, белеющий над спущенными штанами, раздвинутые ноги жертвы с порванными тёмными колготками, безуспешная попытка борьбы… Женщина рыдала, умоляя отпустить её, садист зажимал ей рот и с демонической страстью продолжал терзать плоть, всё это происходило на заднем сиденье чёрного внедорожника, дверцы были открыты.

У меня в глазах потемнело, не помню как схватил под руку увесистую палку и, подойдя сзади к насильнику, несколько раз ударил по спине, а последний удар пришёлся в область затылка с такой силой, что палка сломалась, бездыханное тело обмякло, навалившись всем весом на женщину, та завопила с ещё большим ужасом, пытаясь освободиться. Я помог, туша изверга сползла на мокрую землю во всей неприглядности своей возбуждённой наготы. Плохо соображая, что происходит, я протянул несчастной руку, помог ей выбраться из машины.

– Не бойтесь, я не причиню вам зла.

Дрожащими руками она пыталась поправить на себе разодранную одежду. Лицо её с размазанной помадой и поплывшей от слёз косметикой показалось мне похожим на кукольное: огромные серые глаза, маленький, аккуратный носик и пухлые губы. Девушке было не больше двадцати, а может и меньше. Матёрый насильник вполне годился ей по возрасту в отцы.