Дмитрий Самойлов - Художник. Сборник произведений

– Откройте, пожалуйста, окно, что-то душно стало, – попросила она и продолжила, вздохнув полной грудью, – они спешат примазаться, называют себя «друзьями», но я то знаю им цену, чего они стоят. Вместе с деньгами появились новые возможности. Они вскружили мне голову поначалу, но я быстро пришла в себя. – Катя отвернулась и, прищурив глаза, спросила тихо. – Что молчите? Разве я не права?

– Правы!

Она зевнула, прикрыв рот ладонью, и продолжила:

– Знаете, как бывает, когда у тебя нет денег и ты никому не нужна? Никто тебе не звонит: «Что ты? Как ты?», но когда появляются деньги, все меняется с точностью до «наоборот». Изменяется твоя жизнь, мир изменяется: больше денег – больше возможностей.

Она закрыла глаза и замолчала.

– Спокойной ночи! – сказал я и вышел, чувствуя, что ее необходимо оставить в одиночестве.

– Уже уходите? – Катя подняла голову.

– Да, уже поздно, – ответил я.

– Давайте прогуляемся перед сном, – предложила она.

– Давайте!

Мы вышли во двор и медленно пошли рука об руку.

– Сюда залетают чайки, – сказала Катя спокойным голосом. – Мне нравится слышать их крики. Они не беспокоят меня даже утром.

Внезапно она повернулась и, вопросительно взглянув мне в глаза, спросила:

– Поедемте с нами в Финляндию?

Я молчал, не зная, что ответить. Тогда она оживилась:

– Покупать все, что тебе захочется! Я до сих пор радуюсь, как девочка и не могу к этому привыкнуть. Такое ощущение…

– Наверное, это очень увлекает, – заметил я. – Не думать о деньгах.

Катя кивнула головой и улыбнулась:

– Эти, красивые пакетики со сладостями… Радуешься словно ребенок! – глаза ее широко раскрылись и восторженно засверкали.

– Ты же любишь сладкое? – спросила она, приблизив лицо.

– Да, очень. Но я не могу… Как-то, так сразу.

– Почему? – Она всплеснула руками в недоумении. – Там столько конфет в разноцветных обертках! Шоколадные, такие вкусные. А мороженое? Оно просто тает во рту! Фруктовое, сливочное, всякое разное…

Катя посмотрела на небо и покачала головой.

– Да, трудно себе представить такое изобилие, – согласился я.

– Ты не представляешь! – она рассмеялась.

Я тоже улыбнулся и спросил:

– А пряники? Там есть пряники?

– Сколько захочешь! Есть даже с шоколадом внутри. Ты ел когда-нибудь такие?

– Нет. Никогда. – Я грустно опустил голову.

– Вот видишь! Где ты еще сможешь все это попробовать? – она хлопнула ладошкой меня по плечу.

– Здорово! Как в раю. – Я сел на траву и задумался.

Катя присела рядом и продолжала:

– Лучше! Там спокойно – она обняла меня одной рукой и стала легонько раскачивать, баюкая и приговаривая монотонно:

– Никто не отвлекает тебя глупой болтовней, не шумит и не мотает нервы. – Затем наклонилась и прошептала мне в самое ухо: – А изюм в шоколаде? Маленькие шарики… От них невозможно оторваться! Разве это не объедение? А ты еще сомневаешься: ехать или нет?

– Глупенький, – она ласково погладила меня по голове, – тут и думать нечего. Я не оставлю тебя в покое, пока не согласишься. А? – она внезапно пихнула меня локтем так сильно, что я потерял равновесие и чуть не упал на бок.

– Поедем и точка! – воскликнула она и решительно встала.

Мы расстались довольные друг другом.

Катя пошла к себе в комнату, но через некоторое время вышла во двор. Звеня ключами она спустилась по лестнице и открыла большую железную дверь.

– Милочка, ты еще жива? Ты не все сказала!

– Да, мадам, я подумала…

– Нет, ты плохо подумала, – перебила она ее, спускаясь по ступенькам.

– Но здесь крысы, я боюсь!

– Если не скажешь, кому ты звонила, то останешься здесь навсегда!

Катя подошла ближе и ткнула связкой ключей в лицо девушки. Та отскочила в угол комнаты и заплакала.

– Дура набитая! Зачем ты приехала сюда из своей глубинки? Жила бы в маленьком домике, нарожала бы детей, возилась бы на кухне целый день и пеленки бы стирала. Ей, видите ли, приключений захотелось. Да таких как ты смазливеньких здесь полным-полно. Идиотка! Сучка ты бестолковая! Только и умеешь, что трахаться с кем попало. Так хотя бы выбирала с кем в постель ложиться. Сифилиса мне только здесь и не хватало. – Катя окинула девушку презрительным взглядом и повернулась к лестнице.

– Все равно я больше ничего не знаю! – девушка вышла из угла. – Вы ничего не добьетесь, держа меня здесь!

Поднимаясь по ступенькам, Катя вдруг остановилась и сказала тихо:

– Я не верю тебе. Должен быть кто-то еще. Тот, кто тебе помогал. Ты не могла одна сделать такое, это тебе не под силу.

– Но, мадам, я сказала вам все, все, что знала. Это правда, поверьте, – девушка опустила голову.

– На правду похоже, но не совсем. – Катя повернула к девушке лицо и посмотрела пристальным взглядом. – У тебя остался один день, – добавила она спокойным голосом.

– И что потом? – девушка распрямила плечи. – Что вы сделаете? Вы ничего не можете!

– Я не могу? – Катя рассмеялась. – Твой отец садовник? Верно? – спросила она сквозь смех.

Лицо ее стало серьезным, улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Она сбежала по ступенькам и подошла к девушке.

Некоторое время она молча разглядывала ее, затем сказала зловещим тоном:

– Я скажу тебе, что будет потом… крысы. Полчища черных крыс станут ползать по тебе. Ты будешь сбрасывать их руками, пока сможешь, но недолго…

Девушка испуганно сникла и воздела руки:

– Мой отец! Что вы с ним сделали?

Катя закивала головой, приговаривая:

– Ах! Эти пушистые черные комочки. Они такие прожорливые. Им все мало.

Она повернулась к выходу.

– Я не прощаюсь, – бросила на ходу. – Хочу посмотреть на это. Вернусь через некоторое время. Мне не терпится увидеть твой труп, обглоданный крысами, иссохший с пустыми глазницами. Скоро ты увидишь своего папочку. Вы встретитесь после долгой разлуки.

Она хлопнула дверью и, не обращая внимание на крики, вышла во двор со словами:

– Кричи, кричи. Тебя здесь никто не услышит.

***

Нет нужды напоминать о том, что поведение женщин кажется нам порой весьма странным. Поведение Кати и ее поступки были вполне обычны, ну разве, что в некоторые минуты она была излишне горяча. Подумаешь, какие пустяки. Даже если бы она разбила мне голову вазой, я бы простил ее. И она бы меня пожалела. Стала бы за мной ухаживать, приносила бы всякие вкусности прямо в постель. А я бы охал и притворялся, что зол на нее. Потом, мы, ощутив прилив симпатии друг к другу, помирились бы.

Ах, эти пряники с вареньем внутри! Они не давали мне покоя. Я часто о них думал: «Откусишь, а внутри варенье… Главное, не знаешь какое. Всегда сюрприз. А что вкуснее: джем или варенье?» И вот вчера вечером Катя постучалась в мою дверь. Я открыл и увидел Катю в ночной рубашке. Она сказала тихо: