Светлана Черемухина - Галка на высоте

Не надо было этим самолюбием размахивать у меня перед носом, нечего бы было ущемлять.

– Короче, Сорокина, ставлю тебе выговор, лишаю премии, сокращаю зарплату на пятьдесят процентов и наблюдаю за тобой. Еще раз такое повторится – вылетишь из моей фирмы без копейки, поняла? Много на себя берешь!

– А вы? Не слишком ли жестоко вы меня наказываете за один пропуск, даже не зная его причины? – сердце тоскливо сжалось. Ну все, кажется, шеф дождался своего звездного часа, и главное – я сама подставилась.

– А чтобы другим неповадно было, поняла? – вскричал мой начальник. – Думаешь, я позволю тебе вести себя, как вздумается? Думаешь, ты на особом положении? Слишком много о себе нафантазировала, девочка, – прошипел он.

Ага, нафантазировала. Про его грубые руки, мокрые губы и неадекват в глазах. Ну да ладно, бог с тобой. Хотя, нет, подождите, рано тушить свет и выносить тело!

– Михаил Юрьевич, извините, конечно, но я свои права знаю, – проговорила я отважно, приготовившись влить в мое многострадальное ухо новую порцию гневного крика. – И я с этим делом ну никак не могу согласиться. Согласно трудовому кодексу…

– А согласно моему кодексу, ты держишься на одном волоске от того, чтобы кубарем скатиться со ступенек моего офиса, поняла, Сорокина? Кто ты? Что ты из себя представляешь? Думаешь, ты профессионал высшего класса? Ошибаешься, таких как ты, на улице целая очередь ко мне стоит, – я повела головой, оглядывая улицу, но видимо, девчонки и дамы из этой очереди как раз в этот час разбежались на обед. – Так что не думай, что без тебя все рухнет и развалится. Никто тебя просто так держать не будет. Не работаешь – значит, и денег не заслуживаешь.

– Но я же работала…

– А попробуешь сунуться в трудовую инспекцию, так они такие акты на тебя прочитают, такие характеристики, что поставят на тебе крест, и никуда ты уже не сунешься больше в этом городе. Пойдешь дворником работать или на панель.

– Почему это на панель? – тихая злость закипала внутри, но ругаться с ним не стоит: он же самодур! А без денег мне оставаться ну никак нельзя. Чем я буду платить за квартиру? Если и не на панели окажусь, то на улице в прямом смысле точно могу очутиться.

– Туда тебе и дорога. Юбки короткие, декольте до пупа, колготки в сеточку. Кто ты, если не оттуда? – горячился Михаил Юрьевич.

Мои губы против воли изогнулись в злой улыбке. Короткие юбки, говоришь? Три пальца выше колена – это только шалавы так носят, ага. До пупа вырез? Запутался уже, где явь, а где твои больные фантазии? И сеточку, наверное, твоя жена носит.

Вот гад! И главное спорить с ним нет никакого смысла! На его стороне грубая сила и мои деньги. Не справедливо, но это так, и мои кукареканья только раззадорят его еще больше. Давно, видимо, он ждал момента так оторваться на мне.

И ведь все из-за Ладогина… На работу сегодня собиралась, как на казнь. Тяжело сознавать, что этот хрящ будет расхаживать по офису, уверенный в себе и всем довольный, уверенный, что я просто набиваю себе цену перед тем, как свалиться в его объятия. Член на ножках… слишком больно и обидно от того, как он со мной обошелся. Словно грязью облил. Еще и Фил этот…

Если бы не он, не подкараулили бы меня у подъезда, и руки бы не заламывали, и мордой в стену бы не тыкали, шепча на ухо угрозы вперемешку с наглым лапаньем. Тоже мне, следователь прокуратуры, блин… Все они гады! Все сволочи!

«Я бы на вашем месте, – говорит, – задумался о своей жизни. Перспективы у вас, ласково говоря, не очень, – а сам дышит мне в ухо, а я и шелохнуться не могу. – Сдайте мне Фила, и я помогу вам выйти сухой из воды».

А я и так сухая, это вы меня пытаетесь выпачкать и чем-то облить, а у меня все в порядке. Я с Филом общих дел не имею и в его тайны не лезу. Да, разумеется, я знаю, что не все там чисто, но я ему подружка, а не подельница!

И так через силу, пинками себя на улицу вытолкала, а тут такое. В общем, не смогла я этим утром найти в себе моральные силы, чтобы пойти на остановку. Вместо этого отправилась бродить по улицам.

А тут шеф со своими угрозами и подлостью. Такой не станет вступаться за честь своей подчиненной – сам только что обругал и на панель благословил. Ну-ну, какой начальник, такой и зам, два огурца – овощи. В смысле, одного поля ягоды.

Надо же так взять, и перечеркнуть целый год моей работы, честной, на износ, с преданностью делу и подчинением субординации.

Я почувствовала, что мне стало не хватать воздуха. Нервы, будь они не ладны. Не девочка все же, тридцать скоро будет. И почему в моей жизни все так хреново: куда ни плюнь, везде проблемы. Устала, надоело, неужели я все это заслужила?

– Послушайте меня, Михаил Юрьевич, – проговорила я тихо, вынуждая его прислушаться ко мне. – Если вы не выплатите мне всю зарплату в полном объеме согласно отработанным часам, я пойду не в трудовую инспекцию, а в прокуратуру!

А что, пусть этот гаденыш-следователь, который лапал мою грудь, предупреждая, как опасен Фил и что за его укрывательство меня ждет наказание для плохих девочек, побегает, защищая мои интересы, ведь правда будет на моей стороне. Или нет?

– Ах ты… – шефу понадобилось время, чтобы удержаться от ругательств, проглотить их и не подавиться. – Значит так. Завтра ты приходишь, и слезно умоляешь меня не увольнять тебя по статье, чтобы не портить твою трудовую книжку, а я буду думать, простить тебя и дать тебе еще один шанс, или затаить обиду и наказать по полной, ясно? И возможно, ты догадаешься, как меня уговорить простить тебя, а, Сорокина? Ты умная женщина или как?

Он ждал ответа – так и представила его гадкую ухмылку – а я пыталась вздохнуть, борясь с неведомой силой, вдруг сжавшей мою грудную клетку. Наконец мне удалось эту силу обмануть: я втянула воздух через ноздри, хищно их раздувая. Ну, Михаил Юрьевич, ваше счастье, что я сейчас не в вашем кабинете и нас разделяют километры!

– Да пошел ты! – в эти три слова я постаралась вложить максимум презрения и ненависти, и тут же выключила телефон, пока ошарашенный мужчина не услышал мои всхлипывания.

Нет, я не истеричка, не ботаничка и не наивная дурочка, и давно знаю, что есть мужчины, от чьих назойливых рук приходится отбиваться и уворачиваться физически, но то, что случилось сегодня – это уже перебор. Ну почему все проблемы наваливаются скопом, а не по одной?

Разумеется, я не напишу никакого заявления в прокуратуру, и не пожалуюсь на их работника, наглого следователя, превысившего свои полномочия и оскорбившего меня угрозами и действиями, и совершенно очевидно, что я только что потеряла работу и деньги, а значит, и квартира продержится за мной максимум неделю. И если Фил узнает о чем-то из всего этого, беды не миновать. Да и сам он, мягко говоря, в последнее время не совсем в себе. Блин, что за жизнь такая, а?