Варвара Иславская - Сюжет из подвала

Глаза-незабудки вскинулись на Луку, назойливая прядка упала на глаза, а розовый ротик прошептал:

– Откуда вы все знаете?

– Дворники знают все! – изрек Лука, многозначительно подняв в воздух длинный указательный палец. – И сдается мне, что вам наша Амалька спать не дает!

– Вы и имя ее знаете?!

– Если бы здесь колобродила только одна Амалька! – закатил свои мутные глазенки Лука.

– А их много здесь? – вздрогнула Арина.

– Хоть апартаменты им строй! Только кто будет этим заниматься? И кто поверит?

– Получается, что мертвые живут среди живых? – недоверчиво спросила Арина.

– А это спросите у философов, – уклончиво ответил Лука, явно не желая обсуждать с Ариной столь щекотливую тему. – А что касается вашей квартиры, то в ней вообще долго никто не задерживается.

– Понимаете, – сказала Арина, – нервно теребя пуговицу своей белой блузки, – сначала ночью из холла мне слышались звуки вальса и стук балетной обуви, который ни с чем нельзя спутать. А однажды она сама пришла ко мне.

– Вы беседовали с ней? – просто спросил Лука, наливая себе и Арине еще по чашке чая.

– Да. Вы, конечно, сочтете меня за безумную, но так оно и было. Я не могла поверить своим глазам. Она сидела на диване в холле, одетая по моде начала 20-ого века. Вся такая ухоженная, красивая, в черной шляпке и светлом платье. Женщина как женщина…

Тощая фигура Луки поднялась из-за стола и прошествовала к пожухшему бюро. Костлявая рука выдвинула ящик. Запахло древесиной. Потом из темной норки в эту самую руку будто бы впрыгнул желтый листочек с картинкой и незаметно перекочевал к Арине.

– Это она? – спросил дворник.

– Ой! – И Арина и пролила кипяток прямо на колено. Только вскрикнула она не от боли. Прямо с пожелтевшего от времени листочка на нее, не мигая, смотрели темные, без улыбки глаза Амалии Яхонтовой. Ее волосы были уложены в тугой пучок, а украшенные перстнями, налитые руки, словно лебединые крылья, лежали под округлой линией подбородка. Внизу большими буквами было написано: «Г-ЖА АМАЛИЯ ЯХОНТОВА».

– Она? – повторил вопрос Лука.

– Да, – ответила Арина, не в силах оторвать глаза от темных живых глаз Амалии – Откуда у вас эта афиша?

– Нашел.

– Где?

– Секрет. А вы – храбрая женщина! – с восхищением заметил Лука, и его рука снова метнулась под диван.

– А вот это пока не надо! – остановила его Арина.

Дворник дернулся, словно ужаленный назойливой осой.

– Хорошо, – резко сказал Лука. – Что вам от меня нужно?

– Ключи от подвала.

– Зачем? – проникновенно спросил он.

– Потому что именно там лежат останки Яхонтовой.

– Она вам это сама сказала? – ухмыльнулся Лука.

– Да, – вставая, сказала Арина, ибо пропала ее надежда получить ключ от пропойцы и шустрилы, который обставил ее, расколол и почти ободрал душу. Только зачем? Для себя? Кто знает? «Как много людей с двойным дном!» – вздохнула Арина.

– Вы уверены? – ехидно растянул впалый рот Лука.

– Нет, но надо проверить.

– Вы хотите захоронить эти несуществующие останки?

– Да.

– Чтобы избавиться от посещений назойливой дамочки? – пропел Лука.

И Лука выразительно наклонился к Арине, и навис над ней, и вперил в нее свои мутные щелочки.

– Нет, господин Дворник, – чтобы выполнить свой долг.

– Какой еще долг? – пропел Лука и еще больше навис.

– Долг человека, – сверкнула своими незабудками Арина и схватила с табуретки свою шубку. Тело ее развернулось, бедра по привычке вильнули, но колоритной сцены не вышло, ибо раздался повелительный голос Луки.

– Стойте! – приказал дворник. – Завтра в полдень ждите меня у подъезда, и мы с вами спустимся в подвал!

Арина вздрогнула, потом обмякла, потом повернулась к Луке и прошептала:

– Спасибо, Лука. – Я не сомневалась в вашем благородстве.

Вмиг расслабившись, она поплелась к входной двери, волоча за собой шубку, словно та была не норкой, а телогрейкой. На лестничной площадке до нее снова донеслись звуки аккордеона да заунывная русская песня, которую выводил Лука, безумно фальшивя и не попадая в такт.

Из серого подъезда Арина шагнула в синий закат, который незаметно спустился на Москву. «Подумать только», – улыбалась, Арина, вдыхая разогретый днем воздух. «Я провела у этого Луки целый день и не заметила, как пролетело время».

За беспечными мыслями расстояние от одного торца дома до другого она преодолела почти незаметно, и вот уже она открывает дверь в свой подъезд. Еще один вздох. Еще один поворот головы, и она провожает темнеющее небо и выступающее с назойливой отчетливостью голые ветки деревьев, которые скоро покроет сочная листва.

Зачем нам посылают эти непонятности? Ведь у любого человека, проживающего в престольном граде, много своих забот, иногда приятных, но чаще обыкновенных, то есть скучных и рутинных. И какое нам дело до хитросплетений прошлого, которое навсегда ушло от нас и больше уже никогда не вернется. Нам бы в настоящем разобраться и немного подумать о будущем. А здесь целый клубок загадок, которому уже почти сто лет. Да вот только не хочет этот клубочек кануть в Лету, а желает, чтобы его размотали чьи-то милосердные руки.

«Вот только почему мои руки?» – думала Арина на следующий день, надевая камуфляжные штаны и велюровую кофту с капюшоном. Немного поразмыслив, она убрала волосы назад, перевязала их резинкой и глянула на себя в зеркало. «Жуть! Подросток с хвостами!» – проворчала она. «Хотя какое это имеет значение?» И Арина прошлепала в прихожую, по пути взглянув на часы. Большая стрелка вздрогнула и остановилась. Было без четверти двенадцать.

– Все OK! – сказала Арина и толкнула входную дверь.

Только тщетны оказались старания Арина привести в порядок свои волосы, ибо сильный порыв ветра сдернул резинку с ее «укладки» и растрепал прическу. Холод обдал лицо, залез под рукава, загулял под одеждой. Загулял холодно и нагло. Это был московский март. Пронизывающий и промозглый.

«Не Москва, а какой-то северный полюс!» – буркнула про себя коренная москвичка Арина.

Холод и ветер снова заставили ее свернуть не в ту сторону и прогнали до самого рынка, где одетые в телогрейки торговцы продолжали выкрикивать свой товар. Выкрикивать и впаривать. Впаривать и выкрикивать. И не было дела им до времен года.

Уже знакомая Арине черноглазая торговка, как часовой, стояла на своем посту. Покрывавший ее голову пуховый платок был таким пышным, что казалось, от него исходил невидимый пар. Притоптывая обутыми в войлочные валенки ногами, она тщательно накрывала цветы целлофаном, чтобы беспощадный ветер не разметал ее ценный товар.

Сверкнул черный глаз, прилип к Арине, завис, а сиплый голос спросил: