Варвара Иславская - Сюжет из подвала

Как-то ночью, созерцая поблескивающую в темноте люстру, Арина думала: «Что же ты с нами делаешь, Терпсихора? Зачем ломаешь нас? Нижинский сошел с ума, Павлова так и умерла в танце, Ольга Спесивцева до того вжилась в образ Жизели, что потеряла чувство грани между жизнью и творчеством и поэтому долго и серьезно болела. И я тоже стала какая-то невнятная. Сама не знаю, чего хочу».

Арина встала с постели, накинула халат и подошла к зеркалу, из которого на нее вперились две незабудки какого-то тревожного оттенка голубого цвета, да падающие на один бок темные прядки волос. Вид был взъерошенный, но вполне боевой.

«Наверное, я неправильно поступила, что ушла в прошлое. Если меня уже начали посещать призраки, значит, мне осталось только перешагнуть тонкую грань и вступить в страшный мир безумия, тем более что звуки вальса и явление Амалии Яхонтовой любой доктор примет за слуховые галлюцинации. Мне и самой уже кажется, что это был сон».

При слове «сон» из холла опять послышались звуки вальса: тихие, нежные обволакивающие. Словно кошка, Арина бросилась к двери, ведущую в гостиную, открыла ее, но никого там не обнаружила, кроме хлопающего туда-сюда окна, сквозь которое врывались потоки завывающего февральского ветра, и лился желтоватый свет ночной Москвы. Арина подбежала к окну и, навалившись своим хрупким телом на раму, закрыла этот колодец, из которого в комнату шумно выплескивался город.

«Ух!» – сказала она, вытирая пот со лба. «Мало того, что окно чуть не разбилось, еще и пол старинный испортили», – и взгляд ее упал на темную лужицу, в которую превратились растаявшие снежинки. Падающий из окна свет слабо освещал ее, превращая в маленькое колдовское озеро.

Ай! – вскрикнула Арина и в ужасе закрыла лицо руками. На ее глазах лужа стала деформироваться, пока не обрела знакомые контуры Амалии в шляпке и платье до колен.

Арина бросилась к выключателю, зажгла свет и посмотрела на лужу. На полу была бесформенная жижа из грязи и снега.

– Я точно схожу с ума! – решила Арина. – Так, как говорят в сериалах, прежде всего надо успокоиться. – И Арина сделал три глубоких вдоха и выдоха. Потом она мысленно сосчитала до десяти и отправилась в ванную за шваброй. Через пять минут лужица исчезла, и пол снова сиял.

Арина вернулась на кухню, сделала себе успокоительный отвар, молча, выпила его и сказала вслух, чтобы все кто видим и невидим, слышали ее:

– Завтра я иду за ключами к этому Луке, обязательно добуду их и схожу в подвал!

Тяжесть как рукой сняло. Кто-то послал ей облегчение.

Скудные лучи ленивого весеннего солнца приветливо встретили выходящую из подъезда Арину, которая, наконец, решилась выполнить свое обещание. Оделась она так, как обещала, то есть как раз для свидания с человеком «из народа»: короткие сапожки на шпильках, любимые джинсы в дырках, да меховой жакет.

«Да сегодня же первое марта, начало весны», – вдруг вспомнила Арина и посмотрела на серое небо, сквозь которое, скромно сияя лучами, пробивалось солнце. «Скоро, очень скоро зазеленеют деревья, запоют птицы, и я снова нырну в свой уютный мир», – размечталась Арина и не заметила, как свернула в другую сторону и забрела на охваченный утренней суетой и наполненный грохотом рынок.

– Дорогу!!! – зарычал кто-то сбоку.

Арина подняла голову и увидела, что на нее надвигается тележка, нагруженная доверху коробками с расплывчатыми синими надписями. Ее толкал насупившийся бородатый мужик в синем комбинезоне. Не обращая ни на кого внимания, он вез свою ношу по назначению. Слава Богу, что Арина успела отскочить в сторону, потому что еще секунда, и она бы лежала раздавленной под грудой тяжелых коробок, а мужик так бы и прошел мимо, не заметив своей жертвы.

– Надо же! Спаслась! – раздался чей-то прокуренный женский голос.

Арина повернула голову и увидела, что на нее, не мигая, сморят два черных глаза. Неприятных. Бездонных. И каких-то не московских. Взгляд елозил по Арине, словно пытался вычитать ее суть. Арине стало не по себе. Вдруг кто-то догадался о ее благих намерениях и уже выстлал ей дорогу в ад? Мысль промелькнула и исчезла, так и не оформившись, Арина подняла глаза и увидела, что перед ней стоит обыкновенная торговка в ватнике и пуховом платке. Только взгляд у нее был какой-то тяжелый и неприятный.

– А вы думали, что я не увернусь? – спросила Арина.

– Как знать? – загадочно ответила баба. – Ведь ландыши уже расцвели.

– Что?

Бах! Арина вернулась на землю и увидела, что, задумавшись, ушла в сторону от дома, забрела на рынок, чуть не попала под железную телегу с товаром, но во время отскочила, а разговаривает с обыкновенной цыганкой в цветастом платке и теплом ватнике.

– Не понимаю, причем тут ландыши? – вскинула глазки Арина.

– Да тебя все здесь знают, – невпопад ответила баба. – Ты недавно поселилась в этом доме, а сейчас идешь к дворнику, потому что с тобой что-то не так.

– Откуда вы это знаете? – поежившись, спросила Арина.

– Я двадцать лет торгую на этом рынке, и все про всех знаю, – уверенным голосом ответила торговка и, сверкнув глазами, вновь посмотрела на Арину.

«Похоже, они все повязаны друг с другом и хотят затащить меня в ловушку, чтобы обчистить квартиру. Поэтому мне лучше промолчать», – решила Арина, а вслух надменно сказала:

– Вы правы, мадам, я ищу дворника Луку.

– Ты далеко отошла от своего дома. Он живет в противоположном крыле.

– Спасибо, но только, причем тут ландыши? – не выдержала Арина.

– Ландыши еще никому не мешали, – равнодушно, не глядя на Арину, ответила торговка и тут же начала расхваливать свой товар какому-то подошедшему покупателю.

Арина поняла, что разговор окончен и направилась обратно к своему дому, который стоял неровной буквой «П».

«Все-таки у нас не умеют строить», – раздраженно подумала она, входя во внутренний дворик и разглядывая покрашенные разной краской двери, нелепые вывески и лестницы, ведущими куда-то вниз. «Они что, все ведут в подвал?» – подумала Арина и вдруг заметила, что стоит прямо перед подъездом, над которым крупными буквами светилась цифра «2». «А по нумерации это должен быть первый подъезд» – вслух сказала Арина и толкнула тяжелую деревянную дверь.

Войдя в холл, она зажмурилась от непонятного сияния, исходящего от желто-красных напольных плиток советского разлива и заключенных в двойные рамы, оконных стекол. Холл сиял чистотой и блеском. Кто-то сознательный не пожалел даже темно-коричневой краски для лестничных перил, которые, словно шоколадные змеи, плавно ползли наверх.

– Да здесь, оказывается, моют! – присвистнула Арина.

На нее вдруг снизошло странно шутовское настроение, и она со смехом спросила: