Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Любимой сердце — все из камня. Так почему же непрестанно
В моих глазах любовь рождает слезы кровавый сердолик?

С тех пор как сердце убежало и в этих косах поселилось.
Утратив на него надежду, не успокоюсь ни на миг.

Себя оплакивает сердце, себя клянет, к себе взывает!
Оно само себя сгубило, и нет злосчастней горемык.

И сердце бедное похоже на гибнущего шелкопряда,
Себе он свил роскошный саван и в шелке горестно поник.

Чего же хочет это сердце от Хакани, от страстотерпца?
Иль мало было испытаний и от страданий он отвык?

Нам ветер мускусных волос, цветенья аромат пошли,
Нам хоть единый волосок по ветру наугад пошли.

О помощи к твоим устам душа взывает без конца,
Подобный амбре поцелуй, чтобы осилить яд, пошли,

Сама ты видишь: я влюблен, я обезумел, я убит.
Хоть день ты поживи для нас и благосклонный взгляд пошли.

Ты узел с локонов сними и сделай узами для нас,
Нам сахар благодатный уст, что слаще всех услад, пошли.

Ты нашим покажи глазам сиянье своего лица,
Явись — и солнцу через них свет, что взаймы им взят, пошли.

Даруй же нам рукою сна посланье с обликом твоим,
Устами ветра весть о том, что верность нам хранят, пошли.

Пойми, что сердце Хакани покрыто тысячами ран,
Бальзам хотя бы для одной, когда они горят, пошли.

А если безучастна ты, хоть милосердие яви
И сердце, взятое тобой, молю тебя, назад пошли!

Горя меньше, чем разлука, не придумала она.
За жемчужину такую жизнь — ничтожная цена.

Ты известна чудесами и зовешься Сулейманом,
Кольцам локонов земная красота подчинена.

О твоем жестокосердье полетела весть по странам,
И в своих кровопролитьях мир покаялся сполна.

В том краю, куда повеет дуновение разлуки,
Если во дворец ты входишь, разрушается стена.

Не твое ли это счастье обрекло меня на муки?
Веришь ли, что знал я прежде золотые времена?

Нет в ночи надежд на утро, дни разбиты, жизнь убога.
Что хватать полу рукою? Выше головы — волна!

Не тверди опять о встрече. Разговоров слишком много.
Лишь разлуку и свиданье вижу я, не зная сна,

Я растоптан тоской, но, скажи, за какие дела?
И насилия длань ты зачем надо мной занесла?

Шип насилья в меня ты вонзила, а я не обижен,
Но мольбы лепесток стал обидой тебе — ты ушла.

Твой лукавящий взгляд, остриями ресниц завлекавший,
Обескровив, прогнал… И вдогонку несется хула.

Дерзким взглядом прельщен, очарован я взглядом лукавым.
Где ж терпенье мое? Да ведь я — человек, не скала!

Я встречаю тебя и приветствую красноречиво,
Ну а ты поглядела и холодно взор отвела.

Ты и влагу и сушу холодным ответом спалила.
Где вы холод видали, сжигающий душу дотла?

Так не скажешь ли мне, как еще Хакани покараешь?
Что еще сотворишь? ты ведь сделала все, что могла!

Сбросивший оковы страсти к той, что всех цариц милей,
Помыслы свои избавил от невидимых цепей.

Потрясенному разрывом, трудно быть мне терпеливым,
Утешителей не стало в сей обители скорбей.

Жизнь — и сушь ее, и влага — все погибло в миг единый,
Ибо разума лужайку выжег страсти суховей.

Если цену поцелуя назовут ее рубины,
Ты за поцелуй заплатишь тысячею кошелей.

Но сокровищницу жизни заселившая разлука,
Отнимая силу воли, изнуряет все сильней.

Жаждет Хакани свиданья, но от милой нет ни звука,
И вручил он ожиданью тайники души своей.

Откуда мог я знать, что столько в страсти пыла,
Что жизнь мою она испепелить решила?

Казалось, что любовь цветами машет мне…
Приблизилась — гляжу: в ладонях пламя было.

Довольства пыль смела, как блестки серебра,
Рассудок мне она что камнем прищемила.

Из сердца прогнала терпение она,
И в голову вошла терпенья злая сила.

В тенета я попал, и в тот же миг меня
Стыдиться стала та, что прелестью пленила.

От верности она — в ста поприщах пути,
Насилью — два шага до моего светила.

Нет, сердцу не догнать свиданья караван,
Дорога далека, копыта лошадь сбила.

Стенанья Хакани прошли сквозь небеса,
Ведь органон любви всегда играл уныло.

Что для любимой наше сердце? Милее мира суета!
Дичь сбитую не поднимая, прошла, надменна и крута.

Мы от восторга чувств лишились, когда ее красу узрели,
Но, ничего не замечая, она другими занята.

Она лишь повела глазами, и стали мы гонимой дичью,
А после даже не взглянула, ей незнакома доброта.

Сказала: «Пары не ищу я!» — и верность слову сохранила.
Сказала: «Буду одинокой!» — и правду молвили уста.

Когда удача изменила, из рук свидание уплыло,
Мне сердце милая пронзила, затем что не было щита.

Прошла молва, что процветают дворцы желанного свиданья,
Пошел я умолять о встрече, но отыскать не мог врата.

В отчаянье решил взлететь я на крышу этого чертога,
Но толку не было — бессильна моя бескрылая мечта.

Боролся Хакани с тоскою, с ней в нарды верности играя,
Но видит: кости нет прохода, ловушка прочно заперта.

Красавицам лишь власть мила, коварным верность не дана,
Из них любая жаждет зла и лишь насилию верна.

От мира и от всех, кого для этой жизни он взрастил,
По чистой правде говоря, исходит пагуба одна.

Каких не вспомнишь дивных лиц, каких не встретишь чаровниц,
Тебе презреньем воздадут и всякой мерзостью сполна.