Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

В красавицах ты ищешь зло, на них посмотришь и найдешь,
К чему добра от злого ждать? Прождешь напрасно допоздна.

Стареет все, что рождено, и станет уксусом вино,
Зато из уксуса никто уже не сделает вина.

О сердце! В злую не влюбись, изменницы остерегись!
Утешит ли тебя душа, что кровожадна и темна?

Нет, человеку человек таких обид не причинит,
Похожа все-таки не зря на пери злобную она.

О сердце! В горестные дни будь верным другом Хакани,
Твои любимые тебя забыли в эти времена.

Что проку плакать и стенать? Ведь счастью не открыть глаза,
Не добудиться, хоть греми здесь Исрафилова [45] Исрафил — согласно Корану, архангел, труба которого в Судный день разбудит всех умерших. зурна!

И друга верного искать среди дружков поберегись,
Тебе, я думаю, давно их суть змеиная видна.

Уста Исы даны любимой, но для меня вздохнуть ей жаль.
Пред ней — больной неисцелимый, но для меня шагнуть ей жаль.

Что думать мне о солнцеликой, как мне прославить прелесть злую?
Ей для меня благоуханья, цветенья легкой сути жаль.

Я преданности ожерелье ношу на шее, как голубка,
Но пусть любимая — Кааба, открыть к святыне путь ей жаль.

Надев рубашку из бумаги, жду осуждения проступка,
Но ей бумаги жаль, тростинку в чернила окунуть ей жаль.

Пишу кровавыми слезами страницы длинного посланья.
Жаль для меня чернил на строчку, бумажных ей лоскутьев жаль!

Как! Сердце Хакани забыто! Не вспомнит без напоминанья.
Неужто милости ей жалко, помочь в сердечной смуте жаль?

Такой красой твой лик сияет, которой и у пери нет.
Нет равных царств у Сулеймана, подобных ей империй нет.

Ступай, твори благодеянья и ведай: праведнее гостя
И в хижине у Джибраила [46] Джибраил — библейский архангел Гавриил, посланец и вестник бога. средь преданнейших вере нет.

Нигде таких пиров халифских, нигде таких султанских ратей
По всей земле необозримой, да и в небесной сфере нет.

За поцелуй единый надо отдать в уплату оба мира,
И даже небу дозволенья коснуться этой двери нет.

Ты гневаешься, что в подарок могу отдать я только душу,
Но одари меня улыбкой, в том для тебя потери нет!

Ведь в мире этом человека, который, милую увидев,
Терзаний, Хакани сгубивших, не знал бы в той же мере, нет.

Любимая, подарок нам с печалью пополам пошли.
Еще невиданную боль привыкшему к скорбям пошли.

В прах наши души обрати, дома испепели дотла,
Боль подари, дай платье нам — одежду скорби нам пошли.

Как только ты припомнишь нас, хоть чем-то с нами поделись.
Заплачешь — слезы присылай. Мы рады и слезам… Пошли!
Твой облик — сладостный бальзам для сердца, что больнó тобой.
Разлукой ранившая нас, болящему бальзам пошли.
В плену — пропавший наш Юсуф, он — в путах локонов твоих,
Ты весть о том, как хорошо ему живется там, пошли.
Пусть Сулейманово кольцо сумел похитить локон твой,
Владельцу перстень возврати и лишь рубин устам пошли.
Я вижу: в мире места нет пожиткам бедным Хакани,
Брось взгляд ему и в мир иной, к неведомым садам пошли.

Долгих молений, горестных слез ты отчего не приняла?
Сто заклинаний я произнес — и одного не приняла.
Я умолять о пощаде хотел, щелкая пальцами, я полетел —
Сердца, пронзенного тысячей стрел, ты моего не приняла.
Сердце горело в пламени бед, но у любимой жалости нет.
Душу свою ей принес, но она, скрыв торжество, не приняла.
Я у чертога свидания с ней плакал, стонал много ночей.
В дверь до утра я стучал, но стена стыла мертво — не приняла.
Тут я прибегнуть к обману решил, двери разлуки гвоздями пришил.
Хитрости я применял, но она и плутовства не приняла.
Ворогам злобным потоками ты сыпала злато своей красоты.
С жемчугом я к тебе приходил. Что ж ты его не приняла?
Дикая прихоть: сначала принять, после отвергнуть и гневно прогнать,
Сердце, пойми, что любимая зла и ничего не приняла!

Если какой-нибудь ночью глухой можно свиданье с тобой обрести,
Значит, удачу в юдоли земной может несчастный любой обрести.
Сердце не знает покоя, когда зашевелится чуть слышно любовь.
Боль — ожиданье! На жарком огне разве возможно покой обрести?
Помнит душа о любимых устах. Лучше бы ей позабыть их совсем,
Ибо уста — не охотничья дичь, чтобы, словив их, покой обрести.
Ах, я сгорел оттого, что живьем в страсти варился! Но только пойми:
Страсти котел без огня золотых можно лишь с пищей сырой обрести.
Знай, что, покуда в любви не сгоришь, ты не прославишься! Только когда
Кожу прижгут, сможешь ты от клейма славу, обласкан молвой, обрести.

Что натворил твой верный раб, каких наделал бед?
Ты отступилась от него, одобрила навет!

Ты говорила «Не уйду!» — и через миг ушла.
Ты обещала не казнить — нарушила обет.

Ты пишешь в книге бытия лишь письмена разлук.
Страницу в ней переверни, верни мне солнца свет!

Вот — сердце, пьяное тобой, не сокруши его!
В том, чтобы пьяных сокрушать, большой отваги нет.

Смогу ли милой дать отпор? Ведь ты, моя душа,
Рустама в битве разгромишь. Потерян счет побед!

Что толку попусту бежать мне за твоим конем?
Я нагоню, а ты уйдешь вперед на сотню лет.

В том ослепительном дворце, где твой стоит портрет,
Окрасил сердце Хакани лазури скорбный цвет.

Ты другу верность не хранишь, он снова нехорош.
Чтоб сокрушенного поднять, рукой не шевельнешь.

Там, где ты рану нанесешь, откажешься лечить,
Того, кому подаришь боль, бальзамом не спасешь.

Как небеса, одаришь ты и отберешь дары,
Кому подаришь дикий лук, ты хлеба не даешь.