Андрей Балабуха - Эпициклы [сборник стихов]

Стоишь который год подряд
Перед воротами Эдема —
Железо холодно и немо,
Нигде не видно ключаря.

Зришь над стеною кроны кущей —
Там вертоград, там благодать,
Там лето царствует всегда,
Благоуханно и цветуще…

Но створки плотно сведены,
Засовов сталь неумолима:
Блаженства? Нет, брат, топай мимо,
Нам здесь живые не нужны…

Тебе полнейшая свобода:
Хоть поворачивай назад,
Хоть выплачь до крови глаза,
Хоть глотку рви, зовя кустода.

И подступает пустота,
Надежды тают, грезы меркнут —
Ведь отверзаются посмертно
От веку райские врата…

Не знаю, добрый, злой ли гений
Еще подростку, мне внушил:
Ума, и тела, и души
Язык — язык прикосновений.

Касанья немы — для иных,
Но сколь бы ни был я вербален,
Всё ж отыскать смогу едва ли
Слова подобной глубины.

Касаний трепетное диво
Умней речей, стихов правдивей —
Хоть распиши страниц на сто.

Не могут обернуться ложью
Ни ощущение всей кожей,
Ни ласка сквозь рукав пальто.

Любовь — не благо и не зло,
Она — как Бог; она превыше;
И несказанно повезло
Тому, кто зов ее услышал.

И лишь поверить и идти,
Куда б ни вывела дорога, —
Пусть даже сдохнешь на пути
За шаг до дома; до порога.

Сквозь летний ужас впереди,
Сквозь боль разлук — иди, иди,
И верь любви, как верят Богу.

Не шли проклятий небесам —
Ведь ты же сам, ты только сам
Избрал священную дорогу.

Рука ложится в руку — как дитя,
Доверчиво, и ласково, и чисто;
Рука в руке — казалось бы, пустяк,
Но глубже нет, нет выше в мире истин.

Рука в руке, и пальцы сплетены,
Как судьбы и тела, дела и души;
И кажется — ничем уж не разрушить
Слиянье, что полнее всех иных.

Рука в руке — и дня уходит злоба;
Будь летний лес иль попросту автобус,
Рука в руке — и ясен мир вокруг.

И только горький привкус боли, ибо —
Ведь мы всю жизнь, любимая, могли бы
Вот так идти, не разрывая рук.

…И снова вечерний автобус,
И мы меж чужими людьми,
И снова так хочется, чтобы
Навеки застыл этот миг,

И кажется, будто бы судьбы,
Как руки, в одно сплетены,
И все неминуемо будет,
И сбудутся давние сны,

И сердце мучительно просит
Дороги на тысячу лет,
И слева пленительный профиль —
Камеей на темном стекле,

И пальцы так ласковы, словно
Касание утренних губ…
…Как будто не ждет за углом нас
Разлука во тьме на снегу.

Любовь снисходит Божьим даром —
Жесток порядок и не мудр,
Но ведь французы-то недаром
Зовут ее un coup de foudre.

Любовь служеньем не заслужишь,
Будь ты хоть трижды бурый волк, —
Ей королевич юный нужен,
А верный зверь? Какой в нем толк!

Не веришь? Ну тогда попробуй —
Служи, будь преданным до гроба,
Да верь в избранницу свою.

Но знай душой кровоточащей:
Не любят преданных, — а чаще
И продают, и предают.

В любви никто из нас не волен —
Сама приходит, не зови…
Любовь — она страшна не болью,
Страшна незванностью любви.

К неправедно жестоким играм
Ее пора бы присчитать, —
То нападет голодным тигром,
То подкрадется, словно тать…

Игрок не ты — она играет,
И каждый ход ее — удар…
А то, что мнил дорогой к раю,
Заводит в злое никуда.

Числа ее жестоких статей
Не смог никто установить…
Страшней измен, страшней предательств
Непредсказуемость любви.

Она — бесстрастный римский фатум,
Но тем страшнее во сто крат:
Любовь с рождения чревата
Непоправимостью утрат.

Все это так. Но если здраво
И трезвомысленно взглянуть,
Любовь — не радостное право,
А добровольный крестный путь.

И рифмоплетского витийства
Не надо ставить мне на вид:
Любовь — всегда самоубийство…
…Для возрождения в любви.

То, что время миром движет,
Мы считаем фразой книжной —
Тяжесть времени легка!

Годы, дни, часы, минуты
Мимо нас скользят как будто —
Но до тех лишь пор, пока

Каждым нервом обнаженным
Не срастемся с телефоном
В ожидании звонка.

Далекий голос в трубке телефонной,
Что манит, как в Сахаре миражи,
И, завлекая, в мареве дрожит…
Далекий голос в трубке телефонной,
Мне всё равно, правдив ты или лжив —
Тебе всегда внимаю упоённо,
Далекий голос в трубке телефонной,
Что манит, как в Сахаре миражи.

Ласковый голос
На ветрах электронных…
Вода в пустыне.

Повесить трубку — чего уж проще,
Но нету сил,
Хоть в ухо зуммер, как птица в роще,
Лишь голосил,
Хоть слух пронзали сухие писки
Острей ножа, —
Казалось, голос в мембранном диске
Еще дрожал…
Но он растаял, исчез бесследно,
Как память слез.
Остался зуммер да шорох бледный —
Как голос звезд.

Один господин из Ирана
Разразился сентенцией странной:
— Телефон — пустозвон.
На шайтана мне он?
Что за кайф целоваться с мембраной!

Один господин из Лавелло
Восторгался творением Белла:
— Это ж лучший для всех,
Безопаснейший секс,
Если правильно взяться за дело!

В накале гибельном страстей
Сошлись в единоборстве ратном
Властитель Ливии Антей
С любимцем Зевсовым, Гераклом.
Увы, солгал античный миф:
Геракл повержен был Антеем,
Что мы легко понять сумеем,
Подумав самый краткий миг.
Судите сами: как бы мог
Эллинский дерзкий полубог,
Что как разбойник оголтелый
Вломился в Ливии пределы, —
Как мог того повергнуть он,
Кого сама Земля вспоила,
Кто, будучи к Земле склонен,
Вновь исполнялся грозной силы?
А миф? — Затем он сложен был,
Чтоб воспитать в душе эллина
Патриотизм — для Саламина
И всех грядущих Фермопил.
Так что ж, для нас отнюдь не внове
Побед мифических разряд —
Любой и сам продолжит ряд…
…Но разве в том Антей виновен?