Literary Yandere - Благословенно оружие

Ириен фыркнул.

– То ли дело, скажем, Ньёслу. О, магов среди них не больше, чем среди нас. А может быть, даже и меньше, что только подтверждает их ущербную природу.

Марк невольно подался вперед и взглянул на Лилли, перестав перемещать взгляд между Клариндой и Ириеном. Но Золотая лилия смотрела на сцену, точно ничего не слышала прямо над своим ухом.

– Я знаю, о чем говорю: я был в Ньёслу. Косные, деревянные люди. Среди них невозможно жить! Я похудел на добрых десять фунтов, терпя отвращение за каждым приемом пищи. – Ириен сделал глубокий глоток вина с жадным сосущим звуком, точно слишком живо вспомнил свой голод в те минувшие дни. – Я не призываю ненавидеть ньёслийцев, правда: вы же не ненавидите тараканов? Однако нельзя отрицать, что они могут оказать на нас самое дурное влияние… Только дай им волю, и через пять, десять лет мы потеряем все, что с таким трудом строили веками. Веру, надежду, любовь. Они вползут в нашу страну и отравят ее своей лживой от природы натурой.

Теперь поручик видел, что в волосах мисс Гиббс колыхалась, пришпиленная невидимой заколкой, настоящая крупная лилия. Марк мог бы поклясться, что цветок натуральный, тем более, что прием у принцессы не терпел искусственности даже в мелочах, строго следя за всеми гостями и нещадно инспектируя их, внешне и внутренне. Однако для столь долгого приема, какие устраивала Ее Высочество, каждой гостье разумнее было бы предпочесть настоящим цветам искусственные. Если, конечно, у них не находилось способа держать бутоны свежими на протяжении четырех-пяти часов в духоте.

– Видит Уризен, я был бы рад однажды узнать, что Ньёслу стерто с лица земли. – Придворный маг с усмешкой покачал головой. – Или хотя бы огорожено стеной достаточно высокой, чтобы ее не смог преодолеть ни один из жалких жителей этой странишки.

Ириен окончил речь, помолчал и повернулся к Лилли.

– Надеюсь, Вы не обиделись на то, что я говорил о Ньёслу?

Лилли не смогла ответить: слишком тяжело дышала, из-за корсета и стиснутых в ярости зубов она вовсе онемела. Но, по крайней мере, лицо ее оставалось спокойно и безмятежно. Лилли видела перед собой в глубине толпы Гаго.

Это стоит того? Стоит? Ей хотелось крикнуть это ему, переполненной отчаянием, потому что больше всего на свете она желала развернуться к Ириену и сказать: о нет, сэр, обиделась.

Он, впрочем, уже ушел далеко, к закускам, не дожидаясь ответа Лилли.

– Принести Вам выпивки? – К Лилли протолкался Марк, оглушенный стыдом за слова столь почтенного в королевстве человека. Поручик с девушкой стояли так близко, что между их плечами прошло бы разве что лезвие ножа.

– Не нужно. – Золотая лилия разлепила губы, слипшиеся, точно в горячке. Зубы еще ныли после того, как Лилли в гневе пыталась не выпустить за их преграду лишние слова. Ириен напомнил ей, насколько она мала и беспомощна перед людской косностью.

– Вы в порядке?

– Это всего лишь слова, сэр.

И на том они расстались. На том Марк попрощался со всем обществом, чувствуя, что для него слишком многое случилось за этот вечер. Война сделала его сильнее в бою на мечах и на кулаках, но слабее душой, и та саднила, не в силах переварить столько неловких ситуаций. Марк поспешил скрыться.

Уходя, он обернулся, ища глазами Золотую лилию, однако она затерялась в толпе, несмотря на свое сверкающее платье. И Марк направился прочь, поймав себя на том, что в голове у него стучало: что случается в нашем мрачном, пыльном городе с девушками, похожими на цветы?

Что вообще обычно со временем случается с цветами?..

Марк задержался, покупая у лоточника сосиску. Конечно, будь обе его руки здоровы, управиться удалось бы вдвое, если не втрое быстрее: по крайней мере, он не уронил бы кошелек. Один раз просто себе под ноги, второй – так, что пришлось выбирать из грязи монеты. Какой стыд для офицера жандармерии!

Впрочем, поручик быстро обтер пальцы о горчичного цвета штаны и уже вгрызался в пересоленное мясо, так что жизнь начала казаться ему вовсе не такой плохой. По крайней мере, у его теперь была работа, и какая! Жандармерия занималась непосредственно устроением дел, связанных с членами королевской семьи, не важно, в каком колене. Марк подозревал, что это означает лично для него, что областью его работ еще долго будут аристократишки, далекие от трона, как пятка от лба, однако и в этом он находил для себя немало выгод. По крайней мере, это значило, что ему не придется так уж стараться.

Возможно, именно поэтому Марк изыскал в себе в тот день кроху великодушия.

Он успел сжевать сосиску наполовину, прежде чем его нагнал нарастающий шум ссоры. В первое мгновение Марк не понял, отчего обратил внимание на эти крики, однако его осенило: один из голосов ему знаком! Марк обернулся, уже зная, кого увидит.

Леди Лилли Гиббс шагала по тротуару, стиснув в руках хлыстик, одетая для верховой езды, однако вместо лошади рядом с ней топал неопрятный бугай самого подозрительного вида. И они кричали друг на друга, совершенно не стесняясь.

– Кажется, я ясно выразилась, сэр Глинд! – Лилли умела говорить тем особенным громким голосом, которым удобно проводить перекличку солдат. – Вам следует оставить меня в покое, по крайней мере, сейчас: я очень спешу.

В отличие от нее, Глинд орал, напрягая легкие, так что воздуха ему постоянно не хватало. Марк даже на расстоянии видел, как блестит на солнце вылетающая из его рта слюна.

– Я сам решу, крошка. Я же сказал: ты мне… – Бугай вдохнул поглубже. – Нужна! И раз уж… я тебя поймал, то не отпущу!

Глинд попытался ухватить Лилли за руку повыше локтя, но она проворно отскочила в сторону.

– Ничем не могу помочь!

– Я заплачу, сколько ты потребуешь.

– Ты не наскребешь и трети, даже если продашь свои кишки мяснику.

Лилли стояла так близко к проезжей части, что Марку представилось дальнейшее: Глинд толкает ее, и юная леди летит под копыта ближайшего коня… Печальный и, несомненно, болезненный конец. Марк безжалостно выбросил сосиску и направился к спорщикам.

Тем более, что Глинд все же схватил девушку за руку, и теперь Лилли, с вздернутым в неудобное положение локтем недружелюбно надув губы, смотрела на обидчика. Марк чувствовал, что должен вмешаться: и потому, что полагал это своим долгом – предупреждать происшествия на улицах… и потому, что такой нежный цветочек, как Лилли Гиббс, не может остаться лежать растоптанным. Ни в одном из смыслов.

– Если ты будешь упрямиться, я буду с тобой груб.

– Сила – не то, что способно меня убедить, золотце.

Теперь они не кричали, а шипели друг на друга, как встретившиеся на одной крыше коты, но Марк приблизился достаточно, чтобы слышать каждое слово.